— Без сомнения, ничто не может приключиться с кораблем, у которого такой великий защитник, — продолжал четвертый.
— Что ж, — громко и властно добавил капитан, — наверное, мы должны предложить нашему защитнику располагаться поудобнее, чтобы остальные могли вернуться к работе?
Команда быстро разбежалась по своим местам, и капитан ушел вместе с остальными.
— Рух? — нахмурился Малабала. — Я не вижу никакой Рух!
Я глянул вниз, на Ахмеда, дергающего меня за рукав.
— Боюсь, что магу вскоре придется изменить свое мнение, — заметил парнишка. На этот раз даже Ахмед не улыбался, указывая вперед по курсу корабля.
Там на горизонте и вправду виднелась хорошо знакомая черная точка. Пожалуй, у команды и впрямь были все основания сердиться на своих четверых пассажиров.
— Это Рух! — завопил кто-то, и в голосе этом звучал настоящий ужас.
Опять? Я вздохнул. Все эти опасности начинали изрядно утомлять.
Гигантская птица стремительно приближалась, словно ее жажда мести не ослабевала ни на миг.
Глава десятая,
в которой есть повод для веселья и повод для кое-чего другого
— Рух? — произнес великий маг Малабала с таким выражением лица, какое бывает у человека, только что съевшего гнилой финик. — Тьфу.
Большая часть команды, казалось, уже не слушала его, вновь занявшись тем, что, похоже, стало их любимым развлечением, а именно — бесцельной беготней по палубе и воплями о спасении. Капитан в самой гуще матросов снова кричал, пытаясь навести порядок или хотя бы его подобие. Его слова снова тонули в общем гаме.
— Их огромные жирные тела заслоняют солнце, — заявил Малабала с прежним отвращением. — Ветер от их крыльев способен испортить самый хороший званый обед. — Он умолк, сморщив нос еще сильнее. — Случалось ли вам когда-нибудь оказаться под ними после того, как они недавно поели? Отвратительные существа!
— Крау! — Рух была уже достаточно близко, чтобы я снова мог расслышать ее пронзительный и жуткий крик. — Крау!
Но мог ли слышать этот крик наш заколдованный маг? И сможет ли он прекратить свои достаточно пространные сетования, чтобы сделать что-нибудь?
— О, довольно воспоминаний! — вскричал маг; на этот раз он, казалось, рассердился на самого себя. — Если бы я меньше обращал внимание на то, чтобы отогнать эту Рух, а больше — на погоду, я, возможно, сумел бы остановить шторм! — Он сделал три мистических пасса, сопроводив их тремя еще более мистическими словами.
Крик птицы Рух смолк, вместо него слышались лишь голоса моря и ветра. Я снова глянул вперед, но увидел только перекатывающиеся волны и почти безоблачное небо.
Матросы тоже заметили внезапное исчезновение Рух и прекратили коллективную панику, собравшись вокруг мага.
— Что случилось с Рух? — спросил я, перекрикивая их шум.
— Троекратное ура Малабале!
— Он настоящий король среди магов!
— Я отправил ее домой, — ответил по-прежнему невозмутимый маг. — Хоть я и могуществен, но не лишен сострадания.
— Не ослышался ли я? — воскликнул другой голос из толпы. — Неужели мы нашли избавителя от наших ужасных несчастий?
Толпа, которая, похоже, за последнее время очень наловчилась расходиться и сходиться снова, опять раздалась, являя нашим глазам Кинжала и Шрама, несущих свой шикарный паланкин. Они быстро протрусили по палубе, словно тяжелый ящик, который они тащили, весил не больше морского воздуха вокруг них.
— Не нужно так благодарить меня, — скромно сказал маг. — Каждому из нас предначертана своя задача в жизни, и я всего лишь выполняю мою настолько хорошо, насколько могу.
Кинжал и Шрам остановились прямо перед Малабалой.
— А могу я узнать имя нашего избавителя? — скорее потребовал, чем спросил Кинжал. Он коротко кивнул, и вместе с еще более грозным напарником они осторожно опустили паланкин на палубу.
— А, — миролюбиво улыбаясь, маг кивнул на паланкин, — вы держите в своих руках весьма впечатляющий дар. Подарок султану, не так ли?
Вопрос Малабалы, казалось, ужасно рассердил эту мускулистую и, несомненно, исключительно опасную парочку. Шрам зарычал и тяжело шагнул к магу. Но он остановился, когда Кинжал предупреждающе поднял руку. Итак, Шрам ждал, как огромный хищник, выжидающий лишь наиболее подходящего момента, чтобы напасть, в то время как Кинжал говорил весьма безрассудным тоном:
— Ты не задаешь вопросов насчет того, что мы несем. Ты даже не видишь нашего груза. И ты не ответил на мой первый вопрос, что я и советую тебе сделать как можно быстрее.
— Да, дар, это несомненно, — продолжал Малабала, будто не слыша угроз Кинжала, как, по правде говоря, оно и было. — Я отлично угадываю такие вещи. Не зря я все-таки маг. И к сведению того матроса, я и король, и маг одновременно. Эти два занятия взаимно дополняют друг друга… — Он умолк и глянул ввысь, будто ища ответа в ясном синем небе. — …там, откуда я родом, — закончил он мгновение спустя. — Несомненно, я вот-вот вспомню свою родную страну.
Шрам снова тяжело двинулся в атаку.
— Я отрежу ему уши, чтобы он лучше слышал! — радостно предложил он.
Улыбка вдруг исчезла с лица мага.
— Я Малабала, как вы уже, несомненно, должны были слышать, если были здесь минуту назад. И боюсь, мне не нравится ваш тон.
— Ты Малабала? — расхохотался Кинжал. — Я думаю, раз одно и то же имя могут носить торговец и носильщик, то же может быть и с великим магом и нелепым фокусником! — Он махнул Шраму, чтобы тот подошел еще ближе. — Мы можем огорчить тебя отнюдь не одним только тоном. Мой приятель очень изобретателен.
— Я уже ответил вам! — заявил Малабала с таким же гневом, какой продемонстрировал мне на плоту. — И я буду спрашивать то, что пожелаю, поскольку совершенно уверен, то, что вы несете, — это подарок султану!
Кинжал лишь продолжал улыбаться.
— Ужасно жаль, но ты нас не устраиваешь в качестве спутника. Пожалуйста, веди себя спокойно, пока мой друг приканчивает тебя.
В ответ маг просто поднял руку, словно приглашая двух бандитов остановиться, пока не поздно.
Шрам на это расхохотался самым отвратительнейшим образом и ринулся на мага. Но, хотя ноги головореза двигались, а короткий, но смертоносный нож, который он вытащил из-за пояса, пронзал воздух, он не приближался к Малабале. Единственным результатом всех стараний Шрама было лишь то, что он медленно поднялся в воздух, где и ноги, и нож его продолжали дергаться безо всякого толку.
— И я советую вашему партнеру поупражняться в красноречии, — предложил маг. — Уверяю вас, в его теперешнем положении у него будет для этого достаточно времени.
— Я убью его! — вопил Шрам из своего нового возвышенного положения. — Я убью его!
Но Кинжал, похоже, был не столь глуп. Вместо этого он низко поклонился:
— Возможно, мы были немножко опрометчивы, о великий маг. Теперь я вижу, что в тебе и впрямь есть некоторое сходство с настоящим Малабалой.
Малабала просто окаменел от гнева:
— Я снова слышу угрозы? Предупреждаю вас, негодяи, вы рискуете жизнью! — И, прежде чем Кинжал успел заговорить снова, добавил: — Опять угрозы? Прекрасно. Надеюсь, вы будете счастливы до конца своих дней, когда я превращу вас в мух.
Кинжал упал на колени.
— Но в моих словах не было ничего угрожающего, милостивый господин. Более того, я считаю, что вы величайший и могущественнейший маг, о каком я когда-либо слышал! Право же, вы неверно поняли мои слова!
Но гнев Малабалы было не так-то просто усмирить; особенно потому, что он еще не слышал последних фраз Кинжала.
— Эй, вы там, в воздухе! — воскликнул он. — Что вы сказали? Если вам вообще есть что сказать напоследок перед тем, как вы превратитесь в ничтожнейшее из насекомых, то, несомненно, уже пора это сказать!
Значит, Малабала не смог услышать последнюю реплику Шрама? Теперь до меня дошло, что Шрам повторил ее дважды.
Я с ужасом вспомнил, что было в прошлый раз, когда маг тоже не смог расслышать. Но мой страх был ничто по сравнению с тем, что, похоже, испытывал сейчас Кинжал. Улыбка дрожала на таком самодовольном некогда лице, колени тряслись.
— О величайший из магов, — в его прежде самоуверенном голосе теперь звучали рыдания, — мы всего лишь бедные путники, проявите сострадание к нашему невежеству!
Но Малабала все еще оставался в более ранней части беседы.
— Теперь он грозит убить меня? Превратить в насекомых — слишком хорошо для таких преступников, как вы!
— Он как ребенок! Легко гневается, но это ничего не значит! — Кинжал упал на четвереньки, пресмыкаясь перед магом самым униженным образом.
Следующие слова маг произнес куда тише, но если его прежний гнев был языками разгорающегося пламени, то теперешний тон говорил о том, что жар раскалился добела.
