– Император испытывает судьбу и волю неба, – произнес отец. – Сожжение древних книг, возможно, испугало инакомыслящих, но не повысило его авторитета. А убийство ученых мужей вызвало негодование.
Ли Юн тотчас же отозвался:
– Как говорят мудрецы, книги – это произнесенные слова, слова произносятся знающими, а знающие не хранят их в книгах. Я всей душой предан императору, его стремление объединить все царства в одно процветающее государство достойно восхищения и преклонения. Наш народ не будет голодать, страдать от набегов чужеземцев. Стена, которую строит император, преградит дорогу варварской коннице, и народы, живущие у границы, будут жить в мире.
Отец снова что-то сказал, я не поняла, что именно, но услышала конец фразы:
– …повелел построить мастерские и ускорить работу над возведением императорской усыпальницы у горы Лишань. Но вместе с этим ученые мужи ищут формулу эликсира бессмертия. Как может император думать о смерти, желая быть бессмертным?
Я стала играть громче, ведь такой конфиденциальный разговор явно не был предназначен для чужих ушей. Отец никогда не говорил так о нашем великом императоре, а седьмой кузен, насколько я знала, был готов отдать за него жизнь. В Ли Юне чувствовались уверенность, сила, властность. А еще он был очень красив, настолько, чтобы вскружить голову любой женщине. У него высокие скулы, большие глаза, волосы черные, как вход в пещеру. Он поднес руку к глазам, и в этом жесте я увидела свидетельство утонченности. Он был грациозным. Я заиграла игривую песню: „Ах, если бы ты был мотыльком, а я прекрасным пионом, наши жизни соединились бы на краткий летний миг“. Играя эту песенку, я представляла себя в свадебном наряде рядом с Ли Юном, а не с чужим, незнакомым мне мужчиной. Но потом я одернула себя – девушке не пристало так думать, кроме того, я не могу стать женой Ли Юна, ведь он уже женат. Ах, как жаль!»
* * *
Первое, что меня страшно заинтриговало, – невероятное совпадение: генерал Ли Юн в старинной книге и пекинский аспирант Ли Юн, с которым я вчера веселилась на студенческой пирушке. Нет ли между ними связи?
А еще чтение так меня увлекло и породило столько вопросов, что я решила: не уйду, пока не просмотрю весь раздел, посвященный Китаю, в частности императору Цинь Шихуанди. История придворного мастера и его дочери меня очень заинтересовала.
Интернет на мой запрос выдал десятки ссылок на период царствования Цинь Шихуанди. Интересно, как выглядели девушки того времени? Я ввела в поиск фразу «Женская одежда периода Циньской династии» и получила ссылки на множество картинок. Одна привлекла мое внимание: миловидная девушка с тяжелым узлом волос, украшенным драгоценными заколками, в черном длинном халате, края которого окаймлены серебристой лентой. Эта же лента нашита на широком поясе, который туго обтягивает талию красавицы. Рукава шелкового халата скроены в форме полусолнца. С поднятых рук девушки они красиво ниспадают до самой земли и слегка прикрывают ладонь. Так, наверное, выглядела красавица Мэй. Попробую поискать информацию о Ли Юне и Бо Цзиншане, решила я и с головой ушла в поиск нужных данных.
– Добрый вечер, Ларра. – Пекинский аспирант, как всегда, был пунктуален.
Я взглянула на часы – точно, шесть вечера. Как быстро пролетел день! Этот молодой человек был особенным: я ожидала не то чтобы некой развязности, скорее, непринужденности в его поведении после вчерашнего вечера. Но Ли Юн казался сдержанным и деловитым. Единственное, что напомнило мне о моем собеседнике из студенческого кафе, – горячий блеск черных, как кипящая смола, глаз.
– Вот эти книги, пожалуйста, – он протянул мне список.
Я бегло просмотрела его – снова русская классика, история открытия радио, космические исследования 1960-х годов… Но в душе поднималась волна ожидания чего-то неведомого, того, что обычным разумом не постичь. Неужели это возможно? Герой, циньский генерал из далекой эпохи вдруг живым воплощением стоит здесь, в московской библиотеке! Кто он, этот китайский аспирант, который смотрит на меня с непроницаемым выражением лица, – потомок древнего рода или просто однофамилец? И знает ли он о том, что в 221 году до нашей эры его имя гремело на всю страну?
– Что-то не так? – Голос Ли Юна был ровным, но я уловила в нем нотки беспокойства.
– Ты знаешь, я не нашла книгу, о которой ты говорил вчера…
– Какую книгу?
– «Сон в красном тереме». Но я нашла другую…
Волнуясь, путаясь в словах, я рассказала о своей вчерашней находке, о хрониках, которые вела давным-давно девушка, очень начитанная для своего времени. Каким образом эти хроники были переведены на русский язык? Как они попали в библиотеку князя Горчакова? И что стало с героями книги?
Ли Юн не перебивая слушал меня, осторожно листая старую книгу с пожелтевшими страницами. Он молча кусал губы и морщил лоб.
– Это невероятно, – наконец произнес он и взглянул на меня черными глазами-омутами. – Я даже не знаю, есть ли в Китае такая книга. Первая династия Цинь – это было очень-очень давно, письменных свидетельств того периода осталось немного. Династия Цинь просуществовала недолго. И тот факт, что где-то сохранился этот дневник и что он был переведен на русский язык, удивляет и восхищает. Ты далеко продвинулась в чтении?
– Еще не дошла до середины, сегодня ночью буду читать дальше, – ответила я, ощущая невероятный подъем. А как же, столкнуться с такой исторической загадкой!
– А я позвоню дяде, спрошу, слышал ли он что-нибудь об этих дневниках, – сказал Ли Юн. – Дядя – друг дедушки, он археолог, давно на пенсии, но его постоянно приглашают на консультации в Институт археологии в Пекине и в музей в Сиане. Сиань находится недалеко от Синьяна – древней столицы. Император родился в двести пятьдесят девятом году до нашей эры, при рождении получил имя Чжэн, что значит «первый». В тридцать девять лет он объединил весь Китай и принял тронное имя Цинь Шихуанди, под этим именем он и остался в истории.
– Просто удивительно… Мы только вчера поговорили о твоей диссертации и об истории, и вдруг возникла эта загадка…
Ли Юн задумчиво посмотрел на дисплей телефона, на котором рыбками всплывали эсэмэски.
– Интерес к истории – это наследственное, наверное… Сегодня я еще поработаю над своими книгами, а завтра займусь изучением этого исторического периода. – По-русски Ли Юн говорил подчеркнуто правильно, даже немного высокопарно.
– Может, я как-то могу тебе помочь? – предложила я.
Он снова взглянул на дисплей телефона, потом перевел взгляд на меня, и уголки его губ чуть-чуть приподнялись.
– Дочитай книгу, потом расскажешь, какой у нее конец. Надеюсь, что счастливый… Хеппи-энд, как в Голливуде…
– Я тоже, – пробормотала я, в смущении удаляясь в глубину библиотеки. Уж очень не хотелось мне показывать китайскому аспиранту, как волнует меня его присутствие.
«Сегодня мы завтракали без отца. Нам подали бобы, высушенные на солнце, приготовленные с цедрой мандаринов, мясо кролика и мясо ягненка, обжаренное на медленном огне с кунжутом и приправами, цыпленка, запеченного в глине, а также особые пельмени, приготовленные в честь гостя. Каждое кушанье обладало прекрасным ароматом, способным усладить самый утонченный вкус. После завтрака генерал Ли Юн развлекал нас разговором, потом мы прогулялись по саду в сопровождении матушки и слуг. Генерал учтив, хорошо воспитан. Отец закрылся в кабинете, ночью гонец привез ему важное письмо с красной императорской печатью прямо из дворца. Я жду, когда он пригласит меня, но до обеда время пролетело незаметно, а отец так и не появился. Генерал очень интересно рассказывал о нравах людей, живущих в других царствах, которые теперь являются частью одного большого царства. Потом я читала вслух, а генерал слушал меня очень внимательно. Это были строки великого мыслителя, особенно любимые отцом:
Дойдя до пределов пустот,Сосредоточусь в недвижимости и покое,Там сотворяются купно мириады вещей,И я наблюдаю за их возвращением.
И вдруг Ли Юн поднялся с подушки, на которой сидел, прервал меня и продолжил:
Вот вещи роятся –И каждая снова вернется к своим корням.Возвращение к корню – это успокоение.В успокоении – обретение новой судьбы…
Его голос, его глаза… Когда он смотрит на меня, мне кажется, что в его глазах вспыхивают искры. А у меня подпрыгивает сердце. Это незнакомое чувство, но оно приятно. После обеда отец и генерал снова закрылись в отцовском кабинете. Все перегородки были плотно задвинуты, я не смогла ничего услышать, внутрь не допускались даже слуги. Вечером генерал обещал показать свое искусство владения мечом – отец все же решил подарить ему „Пьющий кровь“; он уверен, что новый сплав, который использовался кузнецами при ковке этого меча, сделает оружие и его владельца непобедимыми.
