– Мы сможем это узнать, если дочитаем записки до конца, – тихо сказала я.
«…Давно я не делала записей – отец все силы и время отдает работе над глиняным войском и над изготовлением бессмертных. Сегодня нас снова посетил генерал Ли Юн. Думаю, что он немного удивился, когда увидел, как я подурнела. Тоска по генералу выпила из меня все жизненные соки. Но когда я увидела Ли Юна у нас в доме, голова моя закружилась, я покачнулась. Он бросился ко мне, чтобы поддержать, но служанки его опередили. Он сделал шаг назад, и его лицо снова стало безмятежным и непроницаемым. Генерал отправляется на войну. Он заехал к нам, чтобы освежиться перед дальней дорогой. Император требует завоевания всех царств, чтобы объединить все под небесами. В завоеванных городах он приказывает в знак единения сносить оборонительные стены, в то время как строительство стены, которая будет защищать наше общее государство, идет полным ходом. Главнокомандующий долго разговаривал с отцом в кабинете. Потом я упросила матушку позволить мне прогуляться с генералом наедине в нашем саду. Только из уважения к кузену и его военным заслугам она дала свое разрешение. Генерал и я молча прошлись вдоль бамбуковых зарослей по дорожке, выложенной камнями различной формы: похожие на летучих мышей приносили счастье, на спинки черепах – долголетие, брусочки серебра – богатство. Эта тропинка напоминала о том, что каждый шаг приносит долгую жизнь и благополучие. Но сейчас я думала не об этом. Мы вышли к утесу. Наш дом стоит на высоком берегу, внизу бурлит и пенится коричневая вода – приток великой реки. На утесе ветер стал играть с моими рукавами, высоко подбрасывая их вверх.
– Я знаю, что тогда, ночью, когда я лежал в вашем доме, вы приходили ко мне, – сказал генерал. – Я понял это по аромату роз. А наутро я обнаружил на клинке кровь. И я все понял…
– Дайте мне руку, – попросила я.
– Благородная госпожа, я не смею, – воскликнул Ли Юн. – Не принуждайте меня совершать то, в чем вы сами потом будете раскаиваться.
– Если меня и ждет раскаяние, то только в том, что я не сказала вам, как люблю вас. Прошу вас, возьмите мою руку, я хочу ощутить тепло вашего пожатия. Генерал, мы здесь одни, и никто не осудит нас. Подойдите ко мне.
И тогда Ли Юн сделал несколько шагов ко мне и взял мою руку.
– Вы сами не знаете, о чем просите, – хрипло произнес он.
Я задрожала, сердце мое пронзили тысячи иголок. Ли Юн сжал меня в объятиях. Я поняла, что он тоже любит меня и что, несмотря на обстоятельства, которые не позволят нам стать мужем и женой, он будет любить меня всю жизнь. Я ощущала его дыхание, чувствовала, как сильные руки обнимают меня, и в этот момент осознала: я не смогу принадлежать никому, кроме Ли Юна, и буду страстно желать только его.
– Мое сердце будет с вами вечно. – С этими словами он опустил руки, сделал шаг назад, низко поклонился и быстро зашагал к дому.
Главное было сказано. Теперь моя судьба окончательно решена. Я пишу эти строки и вновь ощущаю жар его объятий, слышу его голос. Генерал, возвращайтесь с поля боя живым.
Прочитав строки, написанные рукой моей дочери, я неоднократно прерывался, так как слезы безудержным потоком струились из моих глаз. Я, Бо Цзишан, придворный императора Цинь Шихуанди, изобретатель и алхимик, бесконечно скорблю по своей дочери Бо Мэй и по своему племяннику, главнокомандующему императорской армии Ли Юну. Генерал погиб во время сражения за царство Чу. Его меч „Пьющий кровь“ был с почестями возвращен в семью Ли и передан его брату. В будущем этот меч будет принадлежать его старшему сыну. Я подозревал, что мою дочь и Ли Юна связывает нечто большее, чем просто родственная привязанность. Когда пришло известие о том, что Ли Юн пал на поле брани, Мэй спешно выбежала из дома. Последовавший за ней слуга видел, как она стояла на утесе, глядя в небо. Шелковые рукава трепал ветер, и они были похожи на крылья птицы. „Прощайте, мой генерал. Я найду вас в следующей жизни“, – громко крикнула она и легко, словно она сама была птицей, воспарила над водной пучиной. Через мгновение вода сомкнулась над ее головой. Когда слуга оказался на утесе, лишь шелковый платок плыл по воздуху, как будто это была летящая к небесам душа Мэй. В память о генерале я приказал изготовить глиняную статую, в точности воспроизводящую черты его лица. В память о Мэй я приказал построить три мраморные, богато украшенные беседки – „Пионовую беседку“, „Хризантемовую беседку“ и „Беседку, покрытую снегом“. Песню о них она любила петь в последние дни своей жизни. Я верю, что души Мэй и Юна воссоединятся в будущих воплощениях, и они найдут свое счастье».
На этом книга заканчивалась. Я перевернула последнюю страницу. С большим сожалением, словно прощаясь с хорошим другом. Какой печальный конец у этой истории! А Юн считал, что хорошо, что генерал погиб за империю, что на этом история закончилась. К смерти Мэй он отнесся философски: отнять у себя жизнь в надежде на лучшую долю в последующем воплощении – вполне житейская обыденность Древнего Китая.
– А ты веришь в другие воплощения? – спросила я, убирая книгу в сумку. Кафе закрывалось, мы неохотно покинули наш уютный уголок.
– Не знаю, – ответил Юн, – как-то не задумывался об этом.
– Но ведь твой далекий предок, генерал Ли, наверное, в это верил!
– В те времена все было пронизано мистицизмом. Все верили в духов, в иную жизнь, в чудеса. И генерал не был исключением. Если император мечтал о бессмертии, что же оставалось его подданным?
– Ты очень практичный человек, – заметила я.
– Нет. Не такой практичный, как кажется, – он покачал головой, – совсем нет.
Мы шли по темной, слабо освещенной улице по направлению к моему дому. Ветер свистел в кронах деревьев, асфальт устилали рыжие кленовые листья.
– Но знаю другое: эта книга связала нас вместе, Ларра. Когда я смотрю на тебя, я слышу музыку из американского фильма «Доктор Живаго». Помнишь эту знаменитую тему?
– Да, – кивнула я, хотя тема Лары волновала меня сейчас меньше всего.
– Я впервые посмотрел этот фильм семь лет назад, – продолжил Ли Юн, – и еще тогда подумал, что я обязательно должен встретить девушку по имени Ларра. Представь себе, что я почувствовал, когда узнал, как тебя зовут. Это судьба, сказал я себе.
– Судьба… – эхом повторила я.
– Почему ты читала эти странные книги о том, как надо правильно расставаться? – Ли Юн строго посмотрел на меня.
– Это все в прошлом. Мне казалось, что я любила… Но я ошибалась.
– Ты уверена, что прежняя любовь ушла?
– Уверена. И я тоже благодарна судьбе за то, что встретила тебя. Мне все время кажется, что мы знакомы вечность…
– И мне так кажется. – Ли Юн подошел ближе и положил руки мне на плечи. – Вечность, как хотели Мэй и генерал. Не будем их разочаровывать.
«Разве можно за три дня полюбить человека совершенно из другого мира?» – думала я, крепко прижимаясь к Ли Юну. И ответ пришел незамедлительно: «Можно. Ты его любишь, и он любит тебя».
В ночном воздухе танцевали рыжие листья, ветер подхватывал их и подбрасывал вверх. Листья страстно и весело кружились, извиваясь, зависали на секунду и падали. А еще выше – над московскими домами, над деревьями и улицами – парил почти невесомый шелковый платок. Или это была оптическая иллюзия и в черноте ночи летал всего лишь кленовый лист? А может, воздушный змей, неизвестно как залетевший сюда из Пекина? Мы стояли обнявшись, и казалось, что это уже было когда-то и будет длиться вечность.
