— Да, — мрачно добавил Анджело, — женщина за рулем.
Он узнал машину и знал ее номер. Поэтому был в курсе, кто за рулем. Ледяной обжигающий гнев все нарастал в нем, когда Анджело продолжил свой путь в Востранто.
Джорджио закрыл массивную дверь, и Элли с облегчением услышала, как взревела машина, увозя непрошеную гостью.
Чувствуя полное физическое и моральное опустошение, она обернулась к мажордому:
— У меня болит голова, Джорджио. Я немного отдохну, пожалуй.
Она отказалась от заботливо предложенного чая, таблеток и холодного компресса и вернулась в комнату, которую покинула лишь несколько минут назад.
Здесь все еще ощущалось присутствие Сильвии, внимательно рассматривающей каждую мелочь, настоявшей на том, чтобы посмотреть ванную комнату и гардеробную, в которой она, прищурившись, изучала одежду.
— По крайней мере, ты будешь выглядеть соответствующе на публике, если Анджело, конечно, разрешит тебе выходить в свет вместе с ним, — так прозвучал ее первый комментарий.
Любая мелочь не ускользнула от Сильвии. Но в центре внимания, конечно, оказалась кровать. Кузина стояла перед ней не двигаясь и молчала, легкая улыбка играла на ее губах.
Наконец она сказала:
— Пытаюсь представить, как ты предаешься здесь страсти, но странно, мне это кажется абсолютно невозможным. Ты выглядишь все такой же невинной, такой же печально нетронутой. Кажется, он даже не озаботился тем, чтобы вступить с тобой в брачные отношения, — растягивая слова, произнесла Сильвия. — Его долг перед семьей — родить наследника, и я уверена, графиня Козима говорила ему об этом, так что ты пригодишься хотя бы для этого. Интересно, почему же он медлит. Может, он все еще думает, как это могло быть… со мной?
Элли заставила себя ответить:
— Так почему ты у него не спросишь?
Улыбка кузины стала еще шире, и она рассмеялась:
— Мне не надо спрашивать его, дорогая. Он мне сам скоро все расскажет.
Она направилась к двери, но вдруг остановилась и вернулась, проведя рукой по великолепному покрывалу на кровати.
Ее голос был тихим, но слова были сказаны очень четко:
— Ничего не закончилось. Ты должна это понять. Я все еще хочу его. И я получу Анджело, как получила бы той ночью. Но тогда я хотела наказать его. А сейчас, думаю, он настрадался сполна, ты согласна?
Она вновь улыбнулась и вышла, покачивая бедрами под красной тканью платья, а ее волосы светились золотым ореолом в лучах солнца.
Сейчас, глядя на кровать, видя, как Сильвия гладит покрывало, как будто это чья-то кожа, Элли ощутила себя так, словно ее облили грязью. И она отправилась в ванную комнату, сбрасывая на ходу одежду. Там включила воду, позволяя мощному потоку смывать ароматный гель для душа и хотя бы немного напряжения и неловкости после посещения Сильвии. И, если быть честной, немного боли тоже…
«Немного, но не всю», — подумала Элли, выходя из кабины и беря полотенце. Чтобы потом, завернувшись в простыню, войти в спальню.
— Здравствуй, моя дорогая жена, — мягко сказал Анджело. — Я и не знал, что душ помогает от головной боли.
Ее ресницы слиплись от воды, но она широко распахнула глаза, глядя на мужа с удивлением, смешанным с гневом.
— Что ты здесь делаешь? — задыхаясь, спросила Элли, отступая назад и пытаясь не наступить на простыню. — Как ты посмел так войти ко мне?
Его рот изогнулся в подобии улыбки.
— А как ты посмела приглашать в мое отсутствие эту неряху, твою кузину? Думала, что мне понравится такая гостья? Или надеялась, что я не узнаю об этом? Я хочу услышать ответ.
День и так был отвратительным, а теперь добавилось ужасное смущение оттого, что он уже второй раз видел ее почти обнаженной.
Элли гордо вскинула голову:
— Я не должна отчитываться перед вами, синьор граф!
— Подумай еще раз, — резко ответил он.
— Большинство твоих родственников уже были у нас. — Она едва верила в то, что произносит эти слова. Что она такая идиотка… — Я не могу увидеться со своей единственной родственницей?
— Удивлен, что ты этого хотела. — Он прищурился. — Или между вами гораздо больше общего, чем я ожидал? Может, вы вдвоем сговорились и обдурили мою семью той ночью в Ларгоссе?
— Верь чему хочешь! — отрезала она. — Мне все равно. Теперь выйди, пожалуйста, и оставь меня одну.
— Одну? — с усмешкой спросил он. — В этом браке и так одно сплошное одиночество!
— Мне жаль, что ты недоволен своей сделкой.
— А ты? — Анджело взглянул на нее так, будто простыни на ней вовсе не существовало. — Я в это больше не верю.
— Анджело, пожалуйста, уйди, — попросила она тихо.
— Прежде я хочу услышать правду о твоей кузине. Почему она была здесь? Чего она хотела?
Ответом было — «тебя». Но Элли замешкалась, интуиция подсказывала: это опасная территория и не стоит на нее ступать.
— Она хотела посмотреть дом. И конечно же посмеяться надо мной, — тихо ответила она.
— Почему? — Его взгляд стал пристальнее.
— Потому что здесь я совершенно не к месту. И все это понимают, — ответила она и сглотнула.
— Елена, — медленно произнес он, — ты графиня Манзини. Ни одна душа под этой крышей не относится к тебе без уважения и симпатии.
«Кроме тебя…»
Отогнав эту мысль, Элли склонила голову:
— Как ты можешь так говорить, когда все знают — мы лишь притворяемся.
«Особенно Сильвия…»
— Прости меня, но я не думал, что это тебя волнует. — Его голос звучал ровно. — По тебе этого не скажешь.
Она не отрывала глаз от пола:
— Может, я поняла это сегодня, увидев Сильвию здесь и вновь взглянув на портреты предыдущих графинь. Они такие же красивые, как и она, — горько добавила Элли. — Они знали, как себя вести, знали, чего от них ждут. А я — словно рыбка, выброшенная на сушу…
Анджело заговорил чуть ласковее:
— Елена, позволь заверить тебя — ты не похожа ни на одну рыбку, известную человеку.
— Я серьезно!
— Рад слышать, потому что настало время поговорить серьезно.
Она все еще не смотрела на него.
— Вот почему ты внезапно оказался здесь посреди недели? Чтобы сообщить мне о том, что наш брак подошел к концу?
На мгновение Анджело очень захотелось сообщить Элли правду: он мог провести чудесный приятный день в постели с красивой девушкой, которую встретил на званом вечере пару дней назад, но внезапно изменил решение по непонятным даже для себя причинам. И он вернулся домой, но происшествие на дороге, которое чуть не погубило его, превратило импульс в твердое решение.
Решение предложить Элли быть честными друг с другом и начать все заново.
