Шучу. На мне леггинсы и фланелевая рубашка, я забыла надеть бюстгальтер, и когда мне пришлось выбирать между чисткой зубов и умыванием лица, я выбрала первое, а это значит, что когда Леви видит меня, я судорожно пытаюсь выскрести сонные козявки из глаз. Я чувствую нервозность и сонливость — худшее из возможных сочетаний. Леви ждет у офиса Бориса, собранный, как будто сейчас не середина ночи, и стучит в дверь, как только видит меня. Я перехожу на легкую пробежку, и к тому времени, как добегаю до двери, я уже вспотела и запыхалась.
Моя жизнь так прекрасна. Так же прекрасна, как спинномозговая пункция.
— Что происходит?
— Нет времени объяснять. Но, как я уже сказал, это авантюра. Притворись, что ты уже знаешь, когда мы будем там.
Я хмурюсь. — Что знаю?
Борис кричит, чтобы мы вошли.
— Просто следуй моему примеру, — говорит Леви, жестом приглашая меня войти.
— Мы должны быть со-руководителями, — бормочу я.
Уголок его губ подергивается вверх. — Тогда следуй за моим соруководителем.
— Пожалуйста, скажи мне, что этот беспорядок не закончится самоубийством.
Он открывает дверь и пожимает плечами, проводя рукой между лопаток. — Полагаю, мы увидим.
Борис понятия не имел, что мы появимся. Его глаза закатываются и сужаются, смесь слов «я устал» и «не вы двое», и «у меня нет на это времени», и он встает из-за стола, положив руки на бедра.
Я делаю шаг назад. Что это за автокатастрофа на совещании? Во что я ввязалась? И почему, почему я вообще решила, что доверять Леви Уорду — хорошая идея?
— Нет, — говорит Борис, — Леви, я не собираюсь повторять это снова, и не перед сотрудником NIH. У меня встреча, к которой мне нужно подготовиться, так что… — Раздражение в его голосе исчезает, когда Леви, не обращая внимания, кладет телефон на стол. На экране появляется картинка, но я не могу разобрать, что это. Я поднимаюсь на носочки и наклоняюсь вперед, чтобы посмотреть, но Леви тянет за спину мою фланель и поднимает одну бровь — что, как я полагаю, означает, что ты должна следовать моему примеру. Я хмурюсь в своей лучшей манере. Конечно, было бы неплохо знать, что происходит, но все равно.
Когда я смотрю на Бориса, посередине его лба проходит глубокая горизонтальная линия. — Вы внесли какие-то изменения в прототип шлема? Я не помню, чтобы я разрешал…
— Нет.
— Это не похоже на то, что я одобрил.
— Это не так. — Леви протягивает руку, и когда Борис возвращает телефон, на экране появляется еще одна фотография. Человек, на голове что-то надето. Линия на брови Бориса углубляется еще больше.
— Когда была сделана фотография?
— Этого я бы не хотел говорить.
Взгляд Бориса заостряется. — Леви, если ты все это выдумал из-за вчерашнего разговора…
— Название компании — MagTech. Они очень хорошо себя зарекомендовали, базируются в Роттердаме и занимаются научными технологиями. Они открыто говорят о том, что работают над беспроводными шлемами для нейростимуляции. — Пауза. — У них довольно долгая история снабжения вооруженных сил и ополчения боевыми гаджетами.
— Какие вооруженные силы?
— Те, кто может заплатить.
— Насколько далеко они продвинулись?
— Судя по этим чертежам и информации моего… контакта, практически там же, где и BLINK. — Он держит глаза Бориса немного слишком интенсивно. — По крайней мере, там, где находился BLINK. До того, как его положили на полку.
Борис бросает быстрый взгляд на меня. — Технически, проект никогда не был отложен, — защищается он.
— Технически. — Есть что-то властное в том, как Леви говорит, даже со своим боссом. Борис краснеет и возвращает телефон. Я выхватываю его из рук Леви, прежде чем он успевает положить его в карман и изучаю фотографии.
Это шлем нейростимуляции — чертежи и прототип. Не совсем наш, но похожий. Пугающе похожий. О черт, у нас есть конкуренты, похожие на нас.
— Они знают о BLINK? — спрашивает Борис.
— Неясно. Но они бы не увидели наш прототип.
— У них в команде нет нейробиолога. Или не очень хороший, — рассеянно добавляю я.
— Откуда ты это знаешь? — спрашивает Борис.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я пожимаю плечами. — Ну, это довольно очевидно. Они совершают ту же ошибку, что и Леви — расположение выходов. Честно говоря, почему инженеры никогда не удосуживаются проконсультироваться с экспертами не из своей области? Это часть векторного исчисления? Первое правило инженера: не показывай слабость. Никогда не задавайте вопросов. Лучше закончить неправильный, непригодный прототип в одиночку, чем сотрудничать с… — Я поднимаю глаза, замечаю, как Борис и Леви смотрят на меня, и захлопываю рот. Мне действительно не следует появляться на людях до кофе. — Суть в том, — говорю я, прочистив горло, — что у них не все так хорошо, и как только они начнут пробовать шлем в действии, они это поймут. — Я отдаю телефон Леви, и его пальцы касаются моих, грубые и теплые. Наши глаза встречаются на долю секунды, а затем разбегаются.
— Чертеж, — говорит Борис. — И фотография. Где ты их взял?
— Это неважно.
Глаза Бориса расширились до обеденной тарелки. — Пожалуйста, скажи мне, что мой ведущий инженер не поставил под угрозу свою карьеру, занимаясь легким промышленным шпионажем…
— Борис, — прерывает его Леви, — это меняет дело. Мы должны работать над BLINK. Сейчас. Эти шлемы концептуально похожи на наши. Если MagTech доберется до рабочего прототипа и запатентует технологию раньше нас, мы спустим миллионы долларов в унитаз. И неизвестно, что они сделают со своей разработкой. Кому они ее продадут. — Борис закрывает глаза и чешет лоб. Должно быть, это признак усталости, которого ждал Леви, потому что он добавляет: — Мы с Би здесь. Готовы. Мы можем закончить этот проект за три месяца — если у нас есть необходимое оборудование. Мы можем довести дело до конца.
Борис не открывает глаза. Наоборот: он зажмуривает их, как будто ненавидит каждую секунду этого. — Вы действительно можете? Сделать это за три месяца?
Леви поворачивается ко мне.
Честно говоря, я понятия не имею. Наука так не работает. В ней нет сроков и утешительных трофеев. Вы можете разработать идеальное исследование, спать по часу в сутки, питаться только отчаянием и постным питанием в течение нескольких месяцев подряд, и ваши результаты все равно будут противоположны тем, которые вы надеялись найти. Науке на это наплевать. Наука надежна в своей изменчивости. Наука делает все, что ей вздумается. Боже, как я люблю науку.
Но я лучезарно улыбаюсь. — Конечно, мы можем. И гораздо лучше, чем эти голландские парни.
— Хорошо. Хорошо. — Борис проводит рукой по волосам, волнуясь. — У меня встреча с директором через, черт возьми, десять минут. Я буду настаивать на этом. Я свяжусь с вами сегодня позже, но… да. С этим все по-другому. — Он бросает на Леви частично раздраженный, частично измученный, частично восхищенный взгляд. — Полагаю, я должен поздравить тебя с тем, что ты воскресил BLINK из мертвых. — Мой желудок подпрыгивает. Святое дерьмо. Святое дерьмо. Это все-таки происходит. — Если я убежу директора, у нас не будет права на ошибку. Вы должны будете сделать лучшие шлемы для нейростимуляции в этом чертовом мире. — Мы с Леви обмениваемся долгим взглядом и одновременно киваем. Когда мы выходим из кабинета, Борис негромко ругается.
Я в легком ужасе от такого поворота событий. Если мы получим добро, все и их матери будут дышать нам в затылок. Руководители NASA и NIH будут кружить над нами. Мне придется объяснять какому-нибудь белому креационисту на двенадцатом сроке в сенате, что стимуляция мозга — это не то же самое, что акупрессура.
Да кого я обманываю? Я бы не отказалась от этого даже ради шанса действительно поработать над BLINK и исправить все ошибки этих упрямых инженеров. Шанс, который казался упущенным меньше часа назад, но теперь…
Я прижимаю руку к губам, выдыхая смех. Это случится. Ну, возможно, произойдет. Но NASA должно быть полно гениев, которые доставят нас на Марс, нет? Они не будут настолько глупы, чтобы заблокировать проект, если это ситуация «сейчас или никогда». Я понятия не имею, как Леви это сделал, но…
