– Прости, малыш.
Все. Если до этого я была способна на иронию, то «малыш» лишил меня чувства юмора окончательно и бесповоротно. Я-то думала, что уже забыла про обиду, нанесенную Андреем.
– Ты еще скажи, что мы поженимся, заведем ребенка и назовем его Димой! – запальчиво выкрикнула я, вскакивая с кровати.
– Почему Димой? – опешил Дан.
– Значит, по первым двум пунктам возражений нет? – возмутилась я. – Ты уже все решил? Присмотрел домик с садом и гаражом, то есть, простите, с конюшней?
– Юль, ты чего? – спросил он с легкой тревогой. – Какой гараж? Какая конюшня?
– Ничего.
Я устремилась в гардеробную. Снова надевать это, с позволения сказать, свадебное платье не было никакого желания, а остальную одежду горничная убрала. Дан последовал за мной, остановился на пороге. Собственная нагота его, похоже, ничуть не смущала. Оно и понятно: будь у меня такой пресс, я бы тоже демонстрировала его при каждом удобном случае. Но сложно, согласитесь, сердиться на мужчину и при этом то и дело пялиться на его… гм… пресс. Неубедительно получается.
– Дан, сделай одолжение, – буркнула я, отворачиваясь. – Оденься.
Он не стал задавать вопросов – молча исчез и вернулся уже в брюках и рубашке.
– Я просто хотел знать, как ты относишься ко мне, а не к Вереску.
– Ты и есть Вереск!
– Не совсем. Вереск – это я в теле Кристофа белль Гьерра, с его воспоминаниями, умениями и навыками. Я не знаю, что произошло, случайно или по чьему-то умыслу я оказался в теле полуэльфа. Полагаю, сам Кристоф все-таки умер от лунной лихорадки, но это лишь мои догадки. Мы с ним были во многом похожи – возможно, потому я и прижился так прочно в его голове. Но в нем было слишком много эльфийского – такого, что я не мог бы принять, даже если бы очень постарался.
– Трогательная история. Пару месяцев назад цены бы ей не было, – пробормотала я, ожесточенно копаясь в стопках одежды на полках.
Рубашку я нашла на вешалке, но куда Лаисса могла засунуть джинсы? Смотреть уже не могу на все эти платья и побрякушки!
– Я хотел, чтобы ты видела во мне меня – настоящего меня, а не смазливого полуэльфа, которому красивые глаза и приятный голос достались от природы.
Черт, ну где они? Я широким жестом смахнула вещи на пол. Джинсы оказались закопаны в самой глубине. Вот поганка! Наверняка специально запрятала!
– Ты и так постоянно сравнивала меня с ним, и я в этом сравнении проигрывал, правда?
Неправда. Но теперь ты этого уже не узнаешь. Доволен?
– Если бы я сразу рассказал правду, я бы сошел с ума, ревнуя тебя к самому себе. Каждый поцелуй мучил бы меня вопросом, кому он предназначался: мне – или ему?
Я застегнула брюки, сунула ноги в туфли.
– Сегодня я целовала тебя, не сомневайся. Надеюсь, ты удовлетворен, потому что это был последний раз.
Дан посторонился, выпуская меня из гардеробной.
– Что мне сделать, чтобы заслужить прощение? – примирительно улыбнулся. Знал, паршивец, что нравится мне, и не верил, что я способна всерьез разозлиться из-за такой мелочи.
– Ты можешь делать все, что угодно, – заверила я, открывая входную дверь. – Но это не изменит того факта, что ты меня обманывал.
– Ты уходишь?
– Пойду скажу Фернанду, что согласна, – сквозь сарказм прорвалась горечь. – Он, конечно, тоже лицемер, но у него хотя бы нашлось мужество признаться в этом самостоятельно.
Еще одна бестактная шутка, ничего больше. Но Дан побледнел, будто на моем пальце уже красовался фамильный перстень белль Хорвелл. (Полцарства отдам за последние слова принца!)
– Ты ведь это не всерьез?
Он стоял передо мной – встревоженный, растерянный, с растрепанной прической и в растрепанных чувствах. И мне все еще хотелось поцеловать его в солнечное сплетение. Или хотя бы просто взять за руку. Или… Черт, он мне правда нравился. Но я разрывала отношения за меньшее, а у нас еще даже не было никаких отношений.
– Ключ на столе. Закрой дверь, когда будешь уходить.
* * *
Женька вошел без стука, ожидая застать друга торопливо приглаживающим волосы перед зеркалом. Но Дан не потрудился даже застегнуть рубашку. Он валялся на измятой Юлиной кровати, положив руки под голову, и флегматично созерцал потолок.
– Я смотрю, секс удался, – скептически хмыкнул белль Канто. – Юлька в ярости, ты в депрессии, все как полагается.
– Секс был потрясающий, – вздохнул Дан. – А потом Юля узнала, что Вереск – это я. И, что самое скверное, узнала не от меня.
Женька развернул стул спинкой вперед, сел рядом с кроватью. Разговор, кажется, предстоял долгий. И любопытный.
– Даже не знаю, что тебе сказать, друг, – с плохо скрываемой иронией протянул он. – То ли посочувствовать, то ли последовать Юлькиному примеру. Мне-то ты тоже ни в чем не признался.
– Ты давно уже сам догадался, – отмахнулся Дан, проигнорировав шпильку. – А она – нет. Я так увлекся конспирацией, что сам себя перехитрил… Ладно, давай знакомиться заново, – он стремительно и плавно поднялся с кровати, протянул Женьке руку:
– Позволь представиться: Данил Сергеевич Милославский. Можно просто Дан.
Глава 12
– Евгений Борисович Старцев, – в тон приятелю произнес Женька, пожимая протянутую руку.
– Ты не удивлен, – констатировал Дан. – Давно догадался?
– Давно. Когда ты бежал вместе с Васькой, а потом загадочным образом исчез, Милославский приходил ко мне в надежде выведать информацию о твоем местонахождении. Я видел, что пропавший ему очень нужен, хотя было непонятно, зачем. Стал копаться в прошлом Милославского и узнал, что у него был брат Данил, который семь лет назад пропал без вести. Я бы, может, и не обратил на это внимания – мало ли у кого какие скелеты в шкафу – но время совпадало с точностью до месяца. Я сложил два и два и понял, что якобы пропавший брат все эти семь лет был у Президента под боком. Ну а для достоверности нашел фотоархив кого-то из твоих одноклассников. Ты, конечно, очень изменился с момента выпуска из школы, но узнать можно.
– Подожди, Жень, я, кажется, что-то упустил в твоих рассуждениях. Ты сказал «время совпадало» – совпадало с чем?
– Ну со всей этой историей – с флэшкой, игрой, профессором. Ты мне по телефону сказал, что попытаешься исчезнуть, чтобы игра не досталась Герману, помнишь? Я тогда ничего не понял, конечно, – какой Герман, что происходит? А потом… Что с тобой?
На лице обычно сдержанного Дана было написано такое потрясение, что Женька в первое мгновение перепугался за друга. Но уже в следующую секунду до него дошло:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
