«Да, да, свиньи тупые, давайте, слушайте о себе правду, — думал про себя в это время Нарада, отсиживаясь на задних рядах, дожидаясь подходящего момента, чтобы утвердиться над рулонитами, — говна вонючие, ни черта не развиваетесь, все только воображаете», — бесился урод, все больше и больше попадая под власть своих негативных эмоций, сам того не замечая. А те же рулониты, которыми он так был не доволен, в отличие от него пытались применить знание о негативных эмоциях к себе и начинали уже отслеживать, какие реакции в них являются неправильными и как их можно изменить.
— Жопа, — неожиданно крикнула Ксива, увидев, что балбесы стали засыпать и плохо воспринимают Знание.
Хитрорылый, который буквально уже уснул, аж подпрыгнул от неожиданного крика:
— А? Что? Где? — и увидев, что все ломятся к стене, чтобы прилипнуть к ней задницей, тоже подорвался и помчался за всеми.
— А-а-а-а, Хитрорылый последний, — закричала чу-Чандра. И только все ринулись к Хитрорылому, чтобы ему как тормозу проставить пендели, как вдруг Ксива прервала их действия.
— Подождите, а разве Хитрорылый последний?
И только теперь все увидели Нараду, который с отождествленной харей сидел все так же в углу и не собирался вставать.
— А тебя, Нарада, эта практика не касается? — жестко спросила его жрица.
«Ни хуя наезд, да кто ты такая, дура», — стал во внутреннем диалоге наезжать на жрицу урод, а вслух боясь произнести и слово.
— Так он же человек номер восемь, а у них, наверное, задницы нет, — прикололся Гурун, и все заржали.
— А мы это сейчас проверим, — поддержал его глумливый настрой Пидор сельский и побежал проставлять пендель Нараде, а за ним и все остальные.
Увидев, что рулониты слегка развеялись, расшевелились, за счет включения двигательного и эмоционального центров, Ксива решила продолжить лекцию, изредка поглядывая на озлобленную морду Нарады, который никак не ожидал такого прикола.
— И все духовные Учителя говорят: «Откажитесь от этих негативных эмоций, зачем это вам?». Раджниш говорит: «Посмейтесь над всем этим». Гурджиев говорит: «Это неправильная работа вашей машины». Христос говорит: «Любите врагов ваших, молитесь за проклинающих вас, благословляйте гонящих вас». То есть все Учителя говорят: «Вы должны победить свои негативные эмоции». И люди не хотят этого сделать. Гурджиев говорит, что человек дорожит этими негативными эмоциями больше, чем хорошими, он готов умереть за эти негативные эмоции, лишь бы они существовали, пожертвовать ими он никогда не хочет, для него они что-то святое, что-то священное, священный гнев, гнев праведный, священная война. То есть это все оправдывается людьми, и люди находятся в невежественном состоянии, в несчастном, они страдают, и они держатся цепко за свои страдания. Ушел папа из семьи, мать берет дочку на руки и говорит: «дочь, мы с тобой такие несчастные, давай вместе плакать». И она начинает с детства подражать, папа ушел, и она плачет. Потом она подрастает, уходит муж, она начинает плакать. Папа, значит, говорит ребенку, допустим, Ихласу: «Сейчас ты маленький, а когда ты вырастешь, у тебя будет своя отара овец, у меня есть отара овец, у моего брата, у твоего дяди Аглы есть отара овец, все большие, значимые люди должны иметь отару овец, и, если ты будешь иметь отару овец, то ты будешь хорошим, но если, не дай бог, видишь плохой человек, у него нет отары овец, и если ты окажешься на его месте, то ты должен будешь страдать». И потом этот Ихлас звонит домой и говорит: «Я тут хорошо живу, мне тут тапочки носят». А его спрашивают: «А где твоя отара овец? Нету? Какой ты плохой, ты несчастный человек». Они ему внушают это, и все, он ничего не может поделать с этим самовнушением, он чувствует свое ничтожество, у него нет отары овец, это для него большая ценность. Если бы мы жили в каком-нибудь племени, то там бы ценилось, сколько у тебя черепов, убитых тобою врагов. И, если у тебя этих черепов мало, то ты считаешься плохим воином, плохим охотником, плохим мужчиной по понятиям этого племени, — рулониты радостно получали новое знание, а Нарада в это время уже буквально позеленел от распирающей его ненависти:
«Вот, скоты, блядь, ну, я вам покажу, нахуй, всем отомщу, и в первую очередь этому уроду Пидору сельскому. Скотина, ты у меня попляшешь. Сегодня, когда он уснет, — строил дьявольские планы Нарада, — я подкрадусь к нему и забрызгаю его газовым баллончиком и посмотрю, как он будет веселиться».
А лекция продолжалась:
— И представьте, какая дикость, кто-то думает, что ему нужно много черепов иметь, кто-то, что отару свою иметь, кто-то — джип, кто-то еще что-то, то есть у каждого свое представление, и, если этого нет, то человек несчастен, он страдает, он не может позволить себе быть счастливым. И мы буквально полностью зависим от всех этих негативных эмоций. А чувство значительности, какое оно тонкое. Как оно действует? Оно всегда кого-то осуждает. Для того, чтобы оно подпитывалось, ему нужно кого-то осуждать: «Вот этот плохой, а я-то лучше, а вон вообще дурак идет, ну, я на фоне него вообще гений среди говна и приведений, ну, я вообще там суперчеловек». И человек постоянно кого-то осуждает, он бурчит, он ворчит, как старая бабка, он вредничает, с кем-то мысленно баталии ведет, доказывает: «Нет, это так, это правильно, я знаю, это рационально». Еще одно такое объяснение — «это рационально». И человек всего себя тратит на негативные эмоции. И вот он сам себя возвеличил: «я такой хороший», пощекотал себе центр удовольствия, но жизнь не стоит на месте, она идет кругом. И вдруг ситуация поворачивается совершенно в другую сторону, раз, кто-то его осудил, и все обстоятельства против него повернулись, и какова будет обратная сторона? Самосожаление, человек будет плакать: «А, все не в мою пользу, а, я несчастный», то есть за ложное удовольствие мы платим страданием. А если бы у нас были естественные эмоции, чистые эмоции, то они бы никогда не сменялись страданием. То есть настоящие переживания, возвышенные, они никогда не сменятся страданием. Вот все, что идет от нашей личности, все имеет обратный момент, а те состояния, которые от нашей сущности идут, они никогда не обернутся чем-то плохим. Благодать никогда не обернется чем-то плохим, покаяние никогда ни во что не выльется негативное, радость просто от того, что вы идете по улице, естественная, детская, чистая она тоже никуда от вас не денется, она не обернется против вас чем-то еще. Все возвышенные переживания, творчество, например, ничто не обернется против вас, а все личностное — желание быть хорошеньким, желание красоваться перед кем-то, пыль в глаза пускать — обязательно обернется чем-то плохим, другой стороной монеты. И вот это мы должны помнить, мы должны понять, на что работает наше существо — работает ли оно на вот эти ложные удовольствия, которые выйдут нам боком или оно работает действительно на реальное совершенство. Как вы думаете, в каких эмоциях у нас сейчас находится Нарада? — вдруг переключила внимание учеников жрица, решив помочь в осознании себя Нараде. Рулониты обернулись назад и, увидев агрессивно настроенную морду идиота, возомнившего себя Христом, стали высказываться:
— Он обиделся и не хочет выходит из этого состояния, — сказала Пухлорожая.
— И сейчас он считает, что все дураки, а он один умный, — высказался Гурун, — а на самом деле сам же страдает от своих негативных эмоций, пожирает себя изнутри.
— Нарада, Вы осознанны? — спросила его Ксива, — Вы наблюдаете, что за процессы сейчас происходят внутри Вас, почему все радостно, легко отреагировали на команду «жопа», а Вы обиделись и до сих пор держитесь за это состояние?
«Да пошла ты нахуй», — еще больше начал беситься урод во внутреннем диалоге, не желая ничего отвечать.
— Почему Будда пошел в Джунгли? — решила продолжить Ксива, видя, что Нарада не желает работать над собой, — Он хотел найти ценности, которые никогда не разрушатся, он устремился к ним, ведь он же мог всех людей заставить говорить ему только приятное, но он был на таком уровне, что понял зыбкость всего этого, и пошел дальше. Обычный человек должен задаться вопросом: «А на что я работаю, на что работают мои эмоции, как я функционирую? Я машина». Гурджиев говорит, что человек — это машина, работающая на разных водородах, разных центрах. Но сложно, себе сказать, что целый день я не буду испытывать негативных эмоций. Представьте вот такое, получится ли это у вас? Нет. Почему Петр клялся, что не предаст Христа, а потом трижды его предал, почему он не смог сдержать своего обещания? В нем были разные части. Таким образом, мы видим, что в нас очень много напичкано этих «я», результатов стечения обстоятельств вмонтированных сумасбродных желаний. То есть люди, которые нас воспитывали, постарались нас такими сделать, они тщательно следили, чтобы мы уподобились им, чтобы мы им подражали, чтобы мы вели себя так же, как они, — Ксива сделала небольшую паузу, покосившись на Нараду, а потом продолжила:
