Советским Союзом, можно с уверенностью сказать, что Д. Гвишиани с чрезвычайно высокой степенью вероятности был отлично осведомлён, кто стоит за его новым итальянским знакомым и его консультативной фирмой. Здесь возникает вопрос, почему в таком случае Д. Гвишиани не просто установил рабочие и дружеские отношения с Пьеро Саворетти, и, кстати, Отто Вольфом фон Амеронгеном, входившим в Le Cercle, но и заключил с маленькой фирмой «Новасидер» поистине уникальное соглашение, о чём речь впереди. Конечно, как это сегодня принято, легче всего объяснить данное обстоятельство изощрённым долговременным и коварным планом Д. Гвишиани и, конечно же, А. Н. Косыгина по подрыву великого и могучего Советского Союза. Сегодня подобные бредни стали общим местом в так называемой псевдопатриотической исторической, с позволения сказать, литературе.
Представляется, однако, что дело обстояло прямо противоположным образом. Разведывательное обеспечение деятельности высшего советского руководства во второй половине 1950‑х гг. пребывало в крайне плачевной ситуации. Суть в том, что к 1955 г. были полностью разгромлены советские разведывательные сети в Великобритании и США, о чём писалось ранее применительно к так называемой Кембриджской пятёрке. С учётом того, что эти разведчики были в значительной степени интерлокерами, соответственно оказались безвозвратно утерянными связи с теми элитными группами Великобритании и США, которые были готовы к взаимодействию с высшим советским руководством.
С расстрелом Л. П. Берии, гибелью или заключением в тюрьмы и лагеря наиболее осведомлённых и эффективных членов его команды были порушены связи с высшей элитой Германии, других центрально — европейских стран, Франции и в значительной степени, если не считать контакта Григулевича, Италии и с католическими кругами. Плюс на всё это наложились чехарда, интриги, бесконечные реорганизации в конце 1940‑х — начале 1950‑х гг. органов советской политической и, в несколько меньшей степени, военной разведок. В общем и целом, политическая и концептуальная разведка, в чьи функции входит организация межэлитных контактов и взаимодействий, пребывала в самом начале 1960‑х гг. в крайне запущенном и плачевном состоянии.
В связи с этим назначение одного из ближайших соратников Н. С. Хрущёва В. Серова руководителем сначала КГБ СССР, а впоследствии ГРУ МО СССР никак не могло улучшить ситуацию. Между тем осуществление политического, военного и экономического руководства было невозможно без устойчивого межэлитного взаимодействия. В условиях развала работы в официальных разведывательных структурах практическую монополию на осуществление межэлитных взаимодействий получил «серый кардинал», в значительной степени обеспечивший победу Н. С. Хрущёва в схватках сначала с Л. П. Берией, а в последующем с Г. Маленковым и Н. Булганиным, Анастас Ованесович Микоян. В советской литературе, посвящённой истории разведки, неформальным разведывательным структурам, существовавшим в советское время, не принято уделять какого — либо внимания. Прямо противоположная картина сложилась за рубежом. В частности, не так давно вышла почти 700-страничная книга, посвящённая неформальной разведывательной структуре, созданной и контролируемой А. Микояном в основном на базе армянской диаспоры, чрезвычайно влиятельной во Франции, США, Бельгии, Великобритании и Южной Африке[958]. Основные результаты этой работы были доложены на ежегодной конференции по национальной безопасности, проводимой совместно Джорджтаунским университетом и Центральным разведывательным управлением.
Вполне очевидно, что Н. С. Хрущёв, не терпевший попадания в полную зависимость от кого — либо, стремился разнообразить не только источники получаемой им информации, но и иметь иные, нежели те, что обеспечивал ему А. Микоян, каналы межэлитного взаимодействия. В этом смысле А. Н. Косыгин, который с конца 1953 г. плотно вошёл в команду Н. С. Хрущёва, без сомнения, был заинтересован в предоставлении ему таких возможностей. Это, с одной стороны, соответствовало интересам дела, а с другой стороны, укрепляло позиции А. Н. Косыгина внутри команды Хрущёва. Поэтому нет больших сомнений, что Д. Гвишиани, которому по должности было положено взаимодействовать с научными, промышленными, деловыми и в какой — то степени политическими кругами западных стран, являлся как раз тем самым человеком, который должен был наработать такого рода связи. И с этой задачей Д. Гвишиани, без сомнения, справился.
Лучшим подтверждением высказанных соображений является ещё одна цитата из воспоминаний Д. М. Гвишиани: «Нелёгким делом стала организация итальянской выставки 1962 года, проведённой по личной инициативе Саворетти. Трудности возникли прежде всего в связи с негативным отношением к СССР на Западе после Карибского кризиса. Представители итальянского правительства ответили отказом на просьбу Саворетти выступить на открытии, и Италию представлял посол Карло Странес. Присутствовали на открытии и крупнейшие итальянские бизнесмены. Руководители советского государства — Н. С. Хрущёв и А. Н. Косыгин присутствовали на церемонии открытия»[959].
Любой человек, знакомый со строжайшим дипломатическим официальным этикетом, легко сделает вывод, что в данном случае имело место грубейшее, можно сказать, недопустимое нарушение канонов, когда ранг советских руководителей даже близко не соответствовал рангу государственного итальянского открывающего лица. Тем не менее глава СССР Н. С. Хрущёв не только посетил выставку и провёл много времени с крупнейшими итальянскими промышленниками, финансистами и владельцами газетно — журнальных корпораций, но и, как вспоминает Гвишиани в своей книге, остался крайне довольным этой выставкой. Более того, сразу после завершения выставки он разрешил Гвишиани начать подготовку беспрецедентного соглашения между государственным органом ГКНТ и небольшой частной итальянской компанией о научно — техническом сотрудничестве. Как пишет Гвишиани, «это было первое соглашение такого рода, что стало важным событием и для нас. За ним последовали другие подобные соглашения с компаниями из иных западных стран.
Принципиальная новизна этих соглашений в те годы заключалась в том, что в них, с одной стороны, субъектом выступал государственный орган, представляющий правительство, а с другой — частное или национализированное западное предприятие… Соглашение закреплял принцип наибольшего благоприятствования во взаимоотношениях партнёров. В целом более 300 фирм и корпораций из всех стран Запада подписали подобные соглашения с ГКНТ»[960]. Интересно, что фактически соглашение с маленькой, но чрезвычайно важной компанией «Новасидер», было подписано сразу же после смены советского руководства. Одним из первых решений, принятых на Политбюро под руководством Л. И. Брежнева, было принципиальное разрешение ГКНТ заключать подобного рода соглашения. Архивы ГКНТ СССР позволяют сделать выборку по компаниям, с которыми были подписаны соглашения о научно — техническом сотрудничестве, предусматривающие статус наибольшего благоприятствования. Из 321 компании 215 входили в список «Fortune 500». Ещё шесть компаний входили в список 20 наиболее крупных и серьёзных юридических, консультативных и аудиторских компаний. Львиную долю остальных компаний, по всей вероятности, представляли собой структуры, похожие на приснопамятный «Новасидер». Фактически ГКНТ в лице Д. Гвишиани удалось установить доверительные отношения с элитой мирового бизнеса.
В связи с этим важно отметить несколько любопытных обстоятельств, сопряжённых с подписанием и реализацией столь обширной сети межэлитных соглашений. Прежде всего, нельзя не сказать, что подписание подобных соглашений было абсолютной новацией для советской послевоенной системы, но главное всё же состояло в другом. Предоставление конкретным
