и это несмотря на допрос, которому ее подверг священник, — тот, похоже, сомневался, что она рассказала правду о предполагаемом отце ребенка. Прабабушка сказала, что это чистая гордыня — поставить первой фамилию Кура, а не Эспосито, это ведь всегда была ее фамилия, а потом она умерла, когда Лало уже стукнуло два года и он голеньким бродил по патио дома, поглядывая на вечно запертые белые и желтые дома Вильявисьосы. Когда ему исполнилось четыре, умерла следующая старуха — та, что была инфантильной. А в его пятнадцать лет умерла сестра Рафаэля Эспосито, сказал голос или голоса. А когда приехал Педро Негрете и предложил работу на дона Педро Ренхифо, в живых оставались лишь каланча Эспосито и его мать.
Жить в пустыне, думал Лало Кура, пока Эпифанио рулил машиной, что увозила их все дальше от пустыря, все равно что жить в море. Граница между Сонорой и Аризоной — архипелаг из призрачных и зачарованных островов. Города и деревни — корабли. Пустыня — нескончаемое море. А это хорошее место для рыб, особенно для глубоководных, а не для людей.
Мартовский список убитых женщин вызвал в газетах Мехико шквал вопросов, заданных в полный голос. Если убийца в тюрьме, то кто же убил всех этих женщин? Если соратники или пособники убийцы тоже в тюрьме, то кто же виноват во всех этих смертях? До какой степени реальна гнусная и невероятная молодежная банда «бизонов» и до какой степени это все выдумка полиции? Почему раз за разом откладывается суд над Хаасом? Почему федеральные власти не посылают специального человека, прокурора, который бы руководил следствием? Четвертого апреля Серхио Гонсалес добился, чтобы газета отправила его в командировку за новым материалом по убийствам женщин в Санта-Тереса.
Шестого апреля нашли труп Мичель Санчес Кастильо; тело лежало рядом с ангарами, в которых хранилась продукция фабрики по розливу прохладительных напитков. Обнаружили его два работника этой самой фабрики — им поручили убрать там мусор. В пятидесяти метрах от трупа был найден кусок железа с пятнами крови и прилипшими кусками кожи с густыми волосами, из чего сделали вывод, что это и есть орудие убийства. Мичель Санчес лежала завернутая в старое одеяло рядом с кучей шин, в месте, где часто спали мимоезжие люди и местные бродяги, с чем фабрике, так или иначе, приходилось мириться. В основном то были мирные люди, как говорили ночные сторожа, но, если к ним относились плохо, они могли подпалить шины, и тогда возникла бы еще более нежелательная ситуация. На лице жертвы остались следы ударов, также были замечены легкие повреждения в области груди и перелом черепа прямо за правым ухом, который и послужил причиной смерти. На девушке были черные, расшитые белым бисером брюки, спущенные до коленей, и задранная до грудей розовая блузка с крупными черными пуговицами. И ботинки с рифленой подошвой, похожие на туристические. На теле также были бюстгальтер и трусы. К десяти утра на месте преступления уже толпились зеваки. Как сказал занимавшийся расследованием судейский Хосе Маркес, на женщину напали, а потом убили ее в одном и том же месте. Знакомые журналисты попросили разрешения подойти поближе и сделать снимки, судейский не возражал. Было непонятно, кто убитая, — на теле не нашли никаких документов или удостоверений. Но ей, похоже, меньше двадцати лет, сказал Хосе Маркес. Среди журналистов, что подошли к трупу, оказался и Серхио Гонсалес. До этого ему никогда не приходилось видеть покойников. Похожие на пещеры кучи шин громоздились одна за другой. В холодные ночи тут можно было прекрасно устроиться поспать. Вот только залезать нужно было на четвереньках. А вылезать и того труднее. Он увидел две торчащие ноги и одеяло. Журналисты из Санта-Тереса просили Хосе Маркеса поднять одеяло, а тот смеялся. Оставаться там стало невмоготу, и Серхио пошел к шоссе, где припарковал взятый в прокат «фольксваген-жук». На следующий день установили личность жертвы — Мичель Санчес Кастильо, шестнадцать лет. Вскрытие показало, что смерть наступила вследствие черепно-мозговой травмы, следы изнасилования отсутствовали. Под ногтями остались следы кожи, из чего сделали вывод, что жертва сопротивлялась до последнего. Мазок из вагины показал, что ее действительно не насиловали. Родственники сказали, что Мичель отправилась в гости к подруге пятого апреля, а потом пошла наниматься на фабрику. Согласно заявлению полиции, нападение и убийство произошли между пятью и шестью часами утра. На железной палке не обнаружили отпечатков пальцев.
Серхио Гонсалес взял интервью у судебного полицейского Хосе Маркеса. Он приехал, когда над городом уже растекалась ночь, а в здании полиции почти никого не было. Мужик, подрабатывавший консьержем, показал, как пройти в кабинет Хосе Маркеса. В коридоре Гонсалес никого не встретил. Большинство кабинетов стояли с дверями нараспашку, где-то слышался шум ксерокса. Хосе Маркес согласился пообщаться, поглядывая на часы, и через некоторое время попросил его перейти в раздевалки, чтобы сэкономить время. Пока судейский раздевался, Серхио спросил его, как Мичель Санчес добралась живой до заднего двора фабрики. Это просто, ответил ему Маркес. Я так понимаю, сказал Серхио, женщин похищают в одном месте, перевозят в другое, где их насилуют и убивают, и потом их тела выбрасывают в третьем месте, в данном случае — на заднем дворе склада. Иногда так и случается, сказал Маркес, но не все убийства совершаются по этому плану. Маркес положил костюм в пакет и надел спортивный костюм. Вы, наверное, спросите, сказал он журналисту, устраивая под спортивной курткой кобуру со своим «Дезерт игл Магнум» 375-го калибра, почему в здании никого нет. Серхио ответил, что, если рассуждать логически, все полицейские на улицах, работают. В это время — нет, ответил Маркес. Тогда почему? — спросил Серхио. Потому что сегодня играют в футбол, наша команда против полиции Санта-Тереса. И вы будете играть? — спросил Серхио. Может, да, а может, нет, я на скамье запасных, ответил Маркес. Они вышли из раздевалки, и судейский сказал, что не стоит искать логического объяснения преступлений. Дерьмо это — вот единственное объяснение, добавил он.
На следующий день Гонсалес встретился с Хаасом и родителями Мичель Санчес. Хаас принял его холоднее, чем раньше, хотя куда там было еще холоднее. К тому же он показался Серхио еще выше, чем прежде, словно бы в тюрьме случился гормональный всплеск и теперь он дорос до своего истинного роста. Серхио спросил его про Мичель Санчес, спросил, есть ли ему что сказать по этому поводу, спросил про «бизонов» и всех жертв, что буквально заполонили пустыню после его задержания. Хаас ответил ему с улыбочкой и крайне неохотно, и Серхио подумал: может, за эти последние смерти он и не в ответе, но уж точно виноват в чем-то
