Она… исключительная женщина во многих отношениях. Жаль, что я не могу видеться с ней чаще.
Я пробормотала: — И ты никогда не боялся, что твои враги попытаются добраться до тебя через нее?
Он оскалил зубы в шакальей ухмылке.
— Мне жаль тех, кто достаточно глуп, чтобы попытаться.
Я допила остатки своей чашки, позволяя вкусу задержаться во рту. Некоторое время между нами стояла тишина, пока мы просто позволяли теплу огня омывать нас. Я открыла рот, потом закрыла. То, что я хотела сказать, было не совсем разумно. Но мои инстинкты говорили мне, что я должна, а они вели меня через все беспорядки в моей жизни до сих пор.
— У меня был разговор с Чернокнижником в Саммерхолме.
— Подозреваю, не из приятных, — пробормотал он.
Я фыркнула, хотя веселье было недолгим.
— Императрица вызвала меня в Башню перед тем, как я покинул Атер.
— И?
Его, казалось, совершенно не волновала такая перспектива, что не должно было меня удивлять. Он и Малисия должны были быть близки по духу, и хотя я начала замечать нюансы в их взаимоотношениях, у них были десятилетия доверия друг другу.
— Мне пришло в голову, — наконец сказала я, — что на самом деле я не знаю, чего ты хочешь.
Он невесело улыбнулся.
— Это, — сказал он, — сложный вопрос.
Кривая усмешка искривила мои губы. Я ответила то же самое Малисии, когда она задала мне тот же вопрос. Может быть, что-то и было в этих предполагаемых сходствах, о которых все продолжали болтать. Он поднялся на ноги, и я нахмурилась.
— Куда-то собрался?
Он покачал головой, направляясь к сундуку рядом с кроватью и открывая его. Он покопался внутри на мгновение, прежде чем выудить пару книг. Нет, не книг — записных книжек, поняла я. Ни у одной из них не было текста на корешке, но они были изрядно потрепаны. Он протянул их мне.
— Я не думаю, что ответ — это то, что ты могла бы понять прямо сейчас, — сказал он мне.
Это прозвучало бы снисходительно, если бы не тот факт, что он, казалось, искренне верил в то, что говорил.
— А что это? — спросила я, забирая книжки.
— Информацию я собрал, когда был на три года старше тебя, вскоре после того, как стал Черным Рыцарем и получил доступ к Имперским архивам, — ответил он.
— Все, у кого есть разрешение от бюрократов, могут получить к ним доступ, — нахмурилась я.
— Настоящие архивы, — уточнил он. — Те, что на подземных уровнях Башни.
Конечно, были и секретные архивы. Я раздраженно потерла переносицу. Мне действительно следовало это предвидеть. Я открыла одну из записных книжек большим пальцем и увидела колонки цифр и имен, тянущиеся вниз по странице. Перепись населения, пересечение с царствующими тиранами и еще какая-то размерность, которую я не узнала. Другая, похоже, была детской книжкой, переписанной почерком моего учителя. На полях были какие-то пометки, хотя сейчас я не стала в них вчитываться. Я сделаю это позже, беглое чтение не дало бы мне много. И все же я должна был спросить.
— Детские сказки? — уточнила я.
— Самая важная часть литературы любой культуры, — пробормотал Блэк. — Уроки, которые тебе преподают в молодости, ты носишь с собой всю оставшуюся жизнь.
Он откинулся на спинку кресла, снова устремив взгляд на пламя.
— Ты должна вернуться к Пятнадцатому, Кэтрин, — сказал он. — Рассвет всегда наступает раньше, чем мы предполагаем.
Том II / 016 : Доверие
— Измена — это больше искусство, чем действие. —Император Ужаса Предатель
Я затянула пояс вокруг доспехов Килиана, наклонившись, чтобы поцеловать его в шею. Я почувствовала его улыбку, когда он схватила свой шлем, полуобернувшись, чтобы поймать мои губы своими. Металл его легионерской кирасы был холодным, но я почти ощущала тепло и мягкость его тела под ним — слишком легко было представить изгибы, которые я с таким удовольствием обнажала не далее как час назад своими руками. Для солдата у него была такая нежная кожа. Рыжеволосый отодвинулся, чтобы перевести дыхание, и прижался лбом к моему.
— Если ты начнешь это снова, я опоздаю на инструктаж, — пробормотал он.
— Заманчиво, — призналась я. — Но, полагаю, сейчас мне придется тебя отпустить. Ты вернешься потом?
Его улыбка стала немного злой, и он ткнул меня своим носом, игриво прикусив мою губу.
— Ты можешь придумать лучший способ справиться со всей этой скукой? — спросил он.
— Я действительно не могу, — задумчиво произнесла я, выхватывая шлем из его рук и осторожно надевая его ему на голову.
Он поправил его так, чтобы он не путал его волосы — хотя его собственная стрижка эльфа делала это пустяком по сравнению с беспорядком, в который могли превратиться мои собственные длинные локоны, — и я связала ремни вместе. Рыжеволосый повернулся и улыбнулся мне.
— С вашего позволения, леди Оруженосец? — поддразнил он.
— Вон, — улыбнулась я. — пока я не передумала.
— Мэм, — с улыбкой отсалютовал он, выскакивая из палатки.
Как ему это удавалось, когда он носил пятнадцать фунтов металла, было выше моего понимания, но я была не прочь насладиться зрелищем. Я подождала, пока он отойдет, прежде чем повернуться к деревянному складному столу, который служил мне рабочим местом, и двум книжкам, все еще лежащим на нем. Прошло четыре дня с того вечера, когда Блэк отдал их мне, и я всё ещё не была уверена, каковы были его намерения.
Детские сказки, были просто детскими сказками. Казалось, в них не было скрытого смысла. О, они были достаточно интересны сами по себе — они сильно отличались от сказок, на которых я выросла, — но они не были чем-то таким, что я не могла бы найти ни в одном книжном магазине Атера. В отличие от другой рукописи, мой учитель не сделал на ней пометок, хотя она все еще была написана его почерком. Уроки, которые она давала, были… странными. В большинстве волшебных сказок кэллоу существовала формула, которую можно было найти, если присмотреться. Сначала устанавливался характер героя или героини, затем им предъявлялась проблема. Катализатор разжигал борьбу с этой проблемой, и затем борьба героя каким-то образом изменяла их. Благодаря победе приходило решение, проясняя будущее: пресловутый счастливый конец большую часть времени, хотя даже Кэллоу
