Эйзенхауэр не собирался трубить в горн и размещать военное снаряжение на холмах Сан-Хуан*. Он объяснил лидерам республиканцев (которые, как и Никсон, жаждали провести какую-нибудь акцию против Кастро до ноябрьских выборов): "Если мы попытаемся достичь нашей цели, применяя при этом силу, то мы увидим, как все [латиноамериканские страны] начнут отдаляться от нас, а некоторые станут коммунистическими через два года... Если Соединенные Штаты не будут вести себя должным образом по отношению к Кубе, то они могут потерять всю Южную Америку"*43.
[* Сан-Хуан — местность во Флориде.]
Никсон выступал за акцию, которая могла привлечь внимание широкой публики, но Эйзенхауэр не давал согласия. Президент, однако, был готов разрешить проведение тайных операций против Кастро. 18 августа он встретился с Гейтсом, Даллесом и Бисселлом, чтобы обсудить, как выполняется план из четырех пунктов, одобренный им в марте. Бисселл доложил, что второй пункт — мощное пропагандистское наступление — выполняется в полной мере; меры, предусмотренные в третьем пункте, — создание организации сопротивления внутри Кубы — закончились провалом, главным образом, из-за жесткого контроля в полицейском государстве Кастро. Есть определенный прогресс в создании квазивоенного формирования из числа беженцев с Кубы, о чем записано в четвертом пункте. Лагерь по подготовке формирования Бисселл перевел из окрестностей Майами, где он первоначально находился, сначала в зону Панамского канала, а затем в Гватемалу, где у ЦРУ были налажены прочные связи с Президентом Мигелем Идигорасом Фуэнтесом.
Бисселл хотел расширить программу подготовки. Эйзенхауэр дал согласие. Помогли убедить его снимки чехословацкого оружия на Кубе, представленные ЦРУ. Эйзенхауэр одобрил выделение 13 млн долларов для Бисселла и разрешил использовать при проведении операции персонал и оборудование Министерства обороны. Но он настоял на том, чтобы "американский военный персонал не входил в состав боевых формирований". Позднее он также одобрил патрулирование кораблями ВМФ США берегов Гватемалы с целью, как считалось официально, не допустить кубинского вторжения в эту страну, а фактически — чтобы сохранить в тайне существование тренировочного лагеря.
Высказав одобрение расширенному плану Бисселла, Эйзенхауэр задал ему вопрос, касающийся первого пункта плана: "А где же наше правительство в изгнании?" Бисселл и Аллен Даллес объявили, что объединить кубинцев для совместной работы чрезвычайно трудно, потому что одни выступают за Батисту, другие — против него. Большинство кубинцев выступают против Батисты, характер у всех вспыльчивый, упрямый, и очень немногие готовы идти на компромисс. Поэтому общего лидера у них до сих пор нет. Эйзенхауэр заметил с раздражением: "Ребята, если вы не собираетесь довести это дело до конца, тогда давайте прекратим разговоры о нем". Он сказал, что не даст разрешения вообще ни на одну акцию, если не будет создано пользующееся поддержкой общественности настоящее правительство в изгнании*44.
Эйзенхауэр стремился, хотя и довольно вяло, продолжить переговоры о разоружении, начавшиеся в Женеве, и после срыва встречи в верхах в Париже. Однако 27 июня, когда советская делегация покинула переговоры, они были прекращены совсем. Провал переговоров, хотя его и ожидали, был ударом для Эйзенхауэра; в 1953 году он определил разоружение как одну из главных своих целей, но к 1960 году должен был признать, что гонка вооружений вышла из-под контроля. К этому времени американский ядерный арсенал вырос настолько, что по сравнению с 1953 и 1954 годами, по определению Эйзенхауэра, стал "фантастическим", "сумасшедшим" и "немыслимым". До каких громадных размеров он увеличивается, Эйзенхауэру напомнили 15 августа, когда Маккоун информировал его, что Соединенные Штаты теперь производят ежегодно бомб больше, чем весь суммарный их запас в середине 50-х годов. Отчасти это было следствием неспособности самого Эйзенхауэра противостоять напору Комиссии по атомной энергии и Министерству обороны, сказав "нет" их планам экспансии. По его выражению, "он только один человек и не может противостоять общему мнению всех своих коллег"*45.
Америка произвела намного больше, чем было необходимо для обеспечения порога сдерживания, и, во всяком случае, по мнению Эйзенхауэра, не приблизилась ни на йоту к уровню, который позволил бы первыми нанести атомный удар. После всех затрат на создание арсенала (и финансовых, и выразившихся в усилении напряженности) в нем теперь насчитывалось более 6 тысяч атомных зарядов самой различной мощности, а уровень безопасности Соединенных Штатов был ниже, чем в 1953 году. Эйзенхауэр остро переживал этот результат, но изменить ничего не мог.
Последние полгода пребывания Эйзенхауэра в офисе все его разговоры, касающиеся разоружения, носили исключительно пропагандистский характер или крутились вокруг темы, как повлияет то или иное предложение на результаты выборов. Он больше и не пытался найти компромисс, который мог бы значительно продвинуть переговоры. Он впервые, хотя и неохотно, дал согласие на увеличение ассигнований, выделяемых на нужды Министерства обороны. Сделал он это главным образом под воздействием демократов, которые вопрос национальной безопасности превратили в шумную кампанию. Давая согласие на выделение этой суммы (1,5 млрд долларов), Эйзенхауэр признал, что для военных целей нет необходимости производить дополнительные вооружения, но, возможно, "они принесут чувство уверенности в достижении желаемого психологического эффекта"*46.
Несмотря на рост воинственных настроений Президента в отношении русских, он отказался изменить свою главную позицию в вопросе национальной безопасности. Совет национальной безопасности, Министерство обороны, Комиссия по атомной энергии и Генри Льюис призывали его объявить о создании программы гражданской обороны в масштабе всей страны. Нельсон Рокфеллер присоединился к этому хору. Эйзенхауэр ответил, что такая программа обошлась бы федеральному правительству в сумму, превышающую 10 млрд долларов, и что в любом случае ответственность за строительство убежищ от радиоактивных осадков "ляжет на местные власти и на самих граждан как частных лиц". Эйзенхауэр не выделил никаких федеральных средств на строительство убежищ*47.
Эйзенхауэр также не поддавался на настойчивые просьбы о выделении больших средств на гонку в космосе. Никсон, лидеры республиканцев, военный истеблишмент — все упрашивали его сделать максимум возможного для осуществления проекта "Меркурий", целью которого был запуск человека на орбиту вокруг Земли и полет человека на Луну. Последний проект Эйзенхауэр назвал "многомиллиардным проектом, не представляющим ценности в ближайшем будущем... По его мнению, проект в настоящее время бесполезен и не стоит тех денег, которые на него запрашивают... Президент сказал, что ему нравится, когда мы движемся вперед в полезных начинаниях, но он не тот человек, который любит эффектные зрелища. Он понимает: некоторые полеты, такие, как перелет Линдсберга через Атлантику, имеют определенный смысл, но он не захочет тратить деньги налогоплательщиков, чтобы послать человека в полет вокруг Луны... Он сказал, что существует такая категория, как здравый смысл, даже и в научных исследованиях"*48.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
