ни были его мотивы, его ложные сообщения в сентябре 1996 г. значительно усилили напряженность в отношениях между Израилем и Сирией и поставили обе страны на грань войны.
Начальником Гиля был Ури Нееман, директор разведки Моссада. Нееман считал, что ключевой сирийский источник Гиля под кодовым названием Redbreast ненадежен. Неемана сменил Узи Арад, и новый руководитель исследований отменил оценку Неемана, что позволило недостоверному отчету попасть к политикам. Арад принадлежал к правой разведывательной сети, которая стремилась уравновесить якобы "голубиные" тенденции военной разведки. Когда Нетаньяху стал премьер-министром, он назначил Арада своим политическим советником. В 1996 г. Арад сопровождал Нетаньяху в поездке в Вашингтон, где он поразил американских чиновников сообщением о том, что у Ирака достаточно материалов для создания первой ядерной бомбы. Сообщение оказалось ложным, и американцы были в ярости. Однако, по словам израильского журналиста Акивы Эльдара, "Нетаньяху был невозмутим. Для него было важно умение Арада убеждать. Содержание его слов было второстепенным". Из источников американской разведки стало известно, что получение Ираком ядерного оружия не было столь неминуемым, как утверждал премьер-министр. Моссад попал под подозрение в том, что претендовал на получение достоверной информации из несуществующих источников в Багдаде. Израильские комментаторы отмечали, что, если бы не столь решительное вмешательство ЦРУ, ложный доклад Моссада мог бы спровоцировать военные действия по аналогии с атакой ВВС Израиля на реактор в Осираке в 1981 году. Авторитет Моссада был еще больше подорван, когда окружной суд Тель-Авива отменил ранее наложенный запрет и разрешил израильским газетам сообщать, что Иегуда Гиль продолжал обманывать агентство даже после своей отставки и что он якобы прикарманил около 200 тыс. долл. наличными для оплаты своих несуществующих источников. В то время как Моссад был публично унижен, военная разведка была оправдана. Генерал-майор Ури Саги, глава военной разведки, утверждал, что сирийцы сделали стратегический выбор в пользу мира с Израилем.
Жесткая позиция Нетаньяху в отношении Сирии имела свой аналог в его политике в отношении Ливана. Здесь он также отказался соблюдать неписаные договоренности. Он приказал ЦАХАЛу перейти от пассивной обороны приграничной зоны к более агрессивной тактике и жестким ударам по своим ливанским шиитским противникам. Он провозгласил политику массированного возмездия за атаки "Хизбаллы" и дал понять, что сирийская армия не останется безнаказанной за свою причастность к поддержке "Хизбаллы". В то же время он стремился отделить диалог с Сирией от диалога с ливанским премьером-миллиардером Рафиком Харири, целью которого было восстановление Ливана как делового центра и игровой площадки арабского мира.
Как и предыдущие израильские правительства, правительство Нетаньяху подчеркивало, что у него нет территориальных амбиций в Ливане. Вскоре после прихода к власти Нетаньяху выдвинул предложение под названием "Ливан прежде всего". Согласно этому предложению, Израиль должен был вывести войска из Южного Ливана в обмен на обязательство ливанского правительства ликвидировать боевиков "Хизбаллы" и гарантировать безопасность северной границы Израиля. Это был отход от позиции предыдущих правительств Лейбористской партии и Ликуда, поскольку Израиль больше не настаивал на заключении мирного договора с Ливаном в качестве предварительного условия для вывода войск. Однако, выступая с широко обсуждаемым предложением свернуть самопровозглашенную зону безопасности Израиля в Южном Ливане, Нетаньяху не предлагал выполнить резолюцию ООН № 425 от 1978 года, которая призывала к немедленному и безоговорочному отводу израильских войск на свою сторону международной границы. Предложенный им вывод войск не был ни немедленным, ни безусловным. Он имел в виду поэтапный вывод войск, осуществляемый в условиях разоружения ливанского сопротивления. В его предложении намеренно не упоминался параллельный вывод войск на Голаны. Сирии предлагалось согласиться на переговоры по Ливану без учета ее собственных территориальных претензий.
Предложение "Ливан превыше всего" было призвано оттеснить Сирию на второй план, но Сирия отказалась от такой маргинализации, а ливанское правительство, вопреки мнению Сирии, отказалось вступать в сепаратные переговоры с Израилем. В итоге Израиль остался в Ливане, где его положение все больше напоминало положение Америки во Вьетнаме: рост потерь в результате участия в безрезультатной и бесперспективной войне с партизанскими силами местного населения. Как и американцы во Вьетнаме, израильтяне приступили к проведению крупных военных операций, которые требовали больших затрат средств и крови, но не привели к каким-либо долгосрочным результатам. С момента окончания Ливанской войны до конца 1996 года потери Израиля в Ливане составили около 400 человек убитыми и 1420 ранеными. К ним добавились 73 военнослужащих, погибших при столкновении двух вертолетов после взлета по пути в Ливан. Израильские обозреватели стали называть Ливан "нашим маленьким Вьетнамом", "проклятым местом", "долиной смерти", "Молохом", жестоко и планомерно пожирающим их молодых людей.
В Ливане у Израиля были проблемы как с союзниками, так и с врагами. Южноливанская армия численностью 2500 человек, служившая "мешком с песком" между "Хизбаллой" и северным Израилем, становилась все более деморализованной и неэффективной. Некоторые солдаты дезертировали, чтобы присоединиться к исламскому сопротивлению израильской оккупации. Успехи "Хизбаллы" в завоевании сердец и умов в шиитских деревнях на юге страны поставили под сомнение всю целесообразность создания зоны безопасности. Самое странное в этой зоне было то, что "врага" редко можно было заметить, но сама его невидимость была показателем эффективности "Хизбаллы". Особенно эффективна ее тактика "удар-бегство" была против ОАС. Поэтому израильтянам пришлось сделать то, что их протеже уже не могли сделать за них. Они удвоили свои силы в зоне до 2 тыс. человек, захватив некоторые позиции ОАС. Они потратили 10 млн. долл. на их улучшение, но не смогли остановить кровопускание, вызванное более совершенным оружием и более смелой тактикой "Хизбаллы". По оценкам, численность "Хизбаллы" составляла всего 400 бойцов, но она пользовалась мощной поддержкой Ирана, ее боевой дух был высок, и она была уверена в своей способности вытеснить израильских захватчиков из Ливана.
Израиль разрывался между тремя вариантами: односторонним выводом войск, новым наступлением к северу от зоны безопасности с целью уничтожить партизан и преподать урок Сирии, и просто остаться на месте, продолжая использовать своих молодых бойцов в качестве подсадных уток "Хизбаллы". В прошлом представители оборонного ведомства выступали против одностороннего вывода войск из зоны безопасности, утверждая, что если этот вывод не будет частью общего урегулирования с Сирией или Ливаном, то в арабском мире он будет воспринят как поражение Израиля. Другим аргументом было то, что вывод войск позволит "Хизбалле" разместить своих бойцов вдоль северной границы Израиля и продолжить свои атаки через границу.
Однако способность "Хизбаллы" действовать внутри зоны безопасности, устраивать там засады и убивать израильских солдат и солдат ОАС ослабляла аргументы в пользу того, что лучшая защита - внутри Ливана. Некоторые старшие
