выполнялось, однако бригада 7-й кав[алерийской] дивизии находилась в соприкосновении с противником и не могла быть переброшена на соседний фронт без оставления фронта Серебряков-ская — Величавое[1791]. Сам Жданов показывал белым, что вместо одной бригады 7-й кавалерийской дивизии «послал 2 неполных эскадрона, ответив, что вся конница на фронте, где было всего два сильных разъезда (по 150 коней), а остальная конница более полка была в Оранжерейной и Лагани и Серебряковской, ничего не делая»[1792]. Затягивал Жданов и отправку роты связи. Для усиления путаницы полк 33-й дивизии, стоявший в Михайловке, Жданов переподчинил 34-й дивизии. В определенной степени его показания белым соответствуют оперативной переписке штаба армии и ходу событий. По всей видимости, приказ главкома все же выполнен не был. В данном случае, если Жданов действовал как саботажник, он наверняка старался оголить фронт, воспользовавшись распоряжением центра, и тянуть время.
В те дни армия находилась в сложном положении. Флот после столкновения с противником на Каспии у Форта Александровского 21 мая потерял часть судов и оставил базу — Форт Александровский, оказался непригоден для активных операций на Петровск и Баку. Теперь ему ставилась лишь задача охраны дельты Волги и обороны подступов к Астрахани[1793].
Штабом Южного фронта бригаду 7-й кавалерийской дивизии было разрешено временно оставить в армии[1794]. Однако выдергивание частей из ослабленной армии продолжалось, при этом ей ставились активные задачи. По сути, армия воспринималась главным командованием как резерв для латания дыр на Восточном и Южном фронтах. Так, 25 мая обсуждался вопрос взятия Гурьева. Но тогда же временно исполняющий должность начальника штаба Южного фронта В.Ф. Тарасов телеграфно распорядился об отправке 289-го полка 33-й дивизии в Царицын по Волге[1795]. 26 мая приказ повторил командующий Южным фронтом, потребовавший отправить полк в 24 часа со всеми командами и обозами. 289-му полку предписывалось придать одну легкую и одну тяжелую батареи[1796]. Полк был отправлен в ночь на 28 мая по реке до Царицына[1797]. 26 мая начальник штаба Южного фронта и командующий фронтом[1798] приказали немедленно перебросить в Царицын в распоряжение командующего 10-й армией 297-й полк, однако командующему сообщили, что распоряжение выполнено быть не может, так как такого полка в армии якобы не существует[1799]. После всех ослаблений к 1 июня в 11-й армии насчитывалось только 6811 штыков, 1561 сабля, 224 пулемета, 26 орудий, 6 аэропланов, 2 аэростата, бронепоезд, 4 бронеавтомобиля, 3136 лошадей и 20 290 человек[1800]. Астраханско-Каспийская военная флотилия насчитывала 3 крейсера, 5 эсминцев, 3 миноносца, 7 истребителей, 2 плавучие батареи, воздушный дивизион[1801].
Между тем конфронтация командования и РВС армии с главкомом не прекращалась. В начале июня 1919 г. Вацетис и Костяев были недовольны тем, что бригада 7-й кавалерийской дивизии удерживалась Ждановым, а с 33-й дивизией была отправлена только дивизионная конница[1802]. Однако РВС 11-й армии во главе с К.А. Мехоношиным, в свою очередь, возмущался прессингом Серпухова в связи с переброской 33-й дивизии. Коммунисты 11-й армии даже заявили, что не могут работать в военной организации[1803]. Более того, 1 июня Мехоношин обвинил Полевой штаб РВСР в преступных действиях, ведущих «к механическому падению Астрахани», так как войска забирали из армии постоянно[1804]. Влиятельный большевистский военный деятель требовал, чтобы Полевой штаб учитывал мнение фронтовых и армейских РВС[1805].
В истории с 33-й дивизией Жданов, если верить его показаниям, сыграл на несогласованности распоряжений советского командования. Так, главком И.И. Вацетис приказал отправить 33-ю дивизию на Восточный фронт по железной дороге, но потом изменил приказ и распорядился бросить ее на усиление 10-й армии А.И. Егорова, сражавшейся в районе Царицына, отправив войска по Волге. Телеграмма с отменой приказа была передана Мехоношину (военспецу Жданову не доверяли знакомиться с такими документами первым), однако Жданов не изменил приказ. Как следствие, одна бригада дивизии была направлена по Волге в соответствии с распоряжением Вацетиса, а другая бригада перебрасывалась по железной дороге и бесцельно пробыла некоторое время на участке восточнее Красного Кута в 100 верстах к востоку от Волги, что существенно облегчило действия II Кубанского корпуса белых под командованием генерала С.Г. Улагая на царицынском направлении[1806]. Командующий войсками советского Южного фронта В.М. Гиттис по этому поводу назначил расследование.
Анонимный очевидец событий в 11-й армии в связи с этим отмечал, что «Жданов не выполнил этого приказания в точности. Он начал перевозку, но не тем порядком, как ему было указано (вся пехота поехала по жел[езной] дороге и не в назначенные ей районы, а на ст[анцию] Мокроус); бригаду же конницы он и совсем не отправил.
Тем временем Вацетис приказал: сначала одну бригаду, следующую по жел[езной] дороге, повернуть на ст[анцию] Миллерово, а потом бригаду пехоты, перевозимую Волгой, высадить в Царицыне и передать на Южный фронт.
Поправить сделанные ошибки оказалось делом не легким: части были уже в дороге, и связь Жданова с ними потеряна.
Это вызвало большую и неприятную переписку между Вацетисом и Ждановым; первый ежедневно требовал от второго донести, почему им не исполнено то или другое из указанного выше приказа.
В результате Жданов был устранен от командования армией; но попали ли части 33[-й] стр[елковой] дивизии в пункты, указанные Вацетисом, мне неизвестно… вся энергия Жданова употреблялась на оправдание себя в глазах Вацетиса»[1807]. Нельзя не отметить, что объяснение причин саботажа нерешительностью командарма было выгодно, прежде всего, самому Жданову, возможно сознательно топившему серьезные начинания в бюрократической волоките и дебатах.
Не позднее середины мая 1919 г. в Астрахань для проверки состояния армии приехал председатель 59-й комиссии Высшей военной инспекции бывший Генштаба генерал-лейтенант Г.К. Корольков. Как известно, инспекция занималась проверкой РККА и выявлением недостатков в ее организации. Кроме того, по свидетельству Жданова, Корольков должен был сформировать отряд для действий против Гурьева, где имелись огромные нефтяные запасы (12 млн пудов).
По оказавшемуся справедливым предположению Жданова, Корольков проверял его работу. Именно Корольков осуществил расследование и 15 мая представил К.А. Мехоношину подробный доклад об обстоятельствах отправки 33-й дивизии. Генштабист провел сопоставление всех документов, резолюций и показаний опрошенных лиц по этому вопросу. Вывод его был следующим: «Война требует хорошо слаженного штаба, работающего как часы. Своевременность получения в частях распоряжений требует большой и вдумчивой работы без трений. Игнорирование штаба армии при отдаче оперативных распоряжений н е д о п у с т и м о (здесь и далее — разрядка документа. — А.Г), и потому отдача командармом всех распоряжений непосредственно
