Теперь, когда часть Франции возобновила сражение, Сент-Экзюпери больше, чем когда-либо, стремился покинуть «эту корзину с крабами», где жалкие ссоры ее обитателей угнетали его без меры. «Бывают моменты, когда мне просто приходится убегать от моих собственных соотечественников», – жаловался он Александру Макинскому, когда тот возвратился из Лисабона и занял контору в Рокфеллеровском центре. Его уязвляло, что Галантьер находился уже в Северной Африке, в то время как ему приходилось оставаться все там же и бить баклуши. Но пришлось ждать января, когда появился первый проблеск надежды с прибытием на Манхэттен генерала Антуана Бетуара. Этого генерала, возглавлявшего французов в Нарвике и которого затем арестовал Ноге за содействие союзнической высадке в Марокко, Жиро послал во главе высокой миссии, чтобы добыть оружие для его бедственно недоукомплектованной вооружением армии. В Вашингтоне Бетуара приняли в Белом доме, пригласили на новогодний ленч с главнокомандующим, устроенный в офисе здания Объединенного штаба, и организовали ему теплую встречу с высшими американскими должностными лицами. Это сильно контрастировало с тем, как его встретил Адриен Тиксье («водопроводчик», как его любил называть Франклин Рузвельт), который, придерживаясь стандартного мнения голлистов, будто все французы в Северной Африке являлись коллаборационистами и предателями, с трудом мог поверить, что пятьдесят тысяч из них уже начали сражаться с немцами в Тунисе.
Как только они узнали о его прибытии, Сент-Экзюпери и Леон Ванселиус поспешили в Вашингтон. В гостинице «Шоргэм», где ему предоставили номер, Бетуар обещал дать им самые лучшие рекомендации, чтобы они могли отправиться в Северную Африку в качестве повторно мобилизованных французских офицеров. Немного позже, когда Бетуар приехал в Нью-Йорк, он не успевал сесть в такси, как его уже спрашивали: «Вы за Жиро или за Де Голля?» Такого накала достигла здесь вражда двух лагерей. На это генерал, преследовавший цель (как и Сент-Экс) не разжигать рознь среди французов, а, напротив, примирить их, отвечал: «Я за них обоих. Я ведь француз». Так предпочитал говорить и Сент-Экзюпери, если, конечно, поведение местных сторонников Де Голля не выводило его из себя окончательно. Оптимизм Бетуара в этом вопросе, кажется, разделяли, во всяком случае некоторое время, Жак Лемегр-Дюбрей, член «Комитета пятерых» (тот, кто помогал Роберту Мэрфи готовить высадку в Северной Африке), единственное гражданское лицо в штабе Бетуара. Когда Сент-Экс и Леон Ванселиус зашли к нему в «Сент-Регис», в Нью-Йорке, Лемегр-Дюбрей продержал их до четырех часов утра, слушая с лихорадочным интересом, как они подробно объясняли ему, почему не могут встать на сторону Де Голля.
В течение нескольких недель, которые Бетуар провел в Нью-Йорке, они встречались с Сент-Экзюпери почти ежедневно, и именно в квартире Сент-Экса генерала представили его будущей жене, Мине де Монтгомери. Прошел январь, наступил февраль, и, пока Сент-Экс с нетерпением ждал вызова, произошла новая ожесточенная атака голлистов. Она совпала с заходом в американские воды французского крейсера «Монткалм», который направился в доки Филадельфии, и линейного корабля «Ришелье», сумевшего избежать разрушений во время британской бомбардировки Мерс-эль-Кебира и пересекшего Атлантику для перевооружения и модернизации для ведения боевых действий против немцев. Со своей базы в Свортморе Ванселиус организовал танцы со студентками, чтобы развлечь моряков с «Монткалма», и однажды вечером Сент-Экс присоединился к нему для посещения офицерской столовой, где их принял капитан с солидным бретонским именем Браннелек.
В Нью-Йорке офицеров с «Ришелье» торжественно встречали манхэттенские домохозяйки, старавшиеся позволить им чувствовать себя как дома и устраивавшие им бесчисленные коктейли и приемы. Но поскольку их командир, адмирал Фенар, был близким приятелем Дарлана, сторонники Де Голля в Нью-Йорке подхлестывали неистовую кампанию против него. Не успокоившись на этом, они начали обрабатывать экипаж корабля, перехватывая членов команды в барах, где эмиссары голлистов стремились убедить их, будто, как только судно перевооружат, Фенар (пронацист) покинет союзников и перейдет на сторону немцев. И получалось, будто их святая обязанность как французских патриотов – присоединиться к Де Голлю, единственному французу, действительно боровшемуся с врагом (они забывали добавлять, где проходила его линия фронта – на Карлтон-Гарденс). Сто двадцать моряков с «Ришелье» оказались достаточно легковерными и проглотили сии евангелистские истины, тихонько покинули судно, затем их тайно перевезли в Галифакс, Новая Шотландия, откуда переправили в Англию, и только там они обнаружили, что у Де Голля не имелось никаких судов, где они могли бы служить!
Сент-Экзюпери, посетивший «Ришелье» с Консуэлой, пришел в ужас от подобных невероятных «проделок» голлистов, так же как и Андре Моруа, и Луи Руже с сопровождавшими их женами. Возмутился и генерал Бетуар, отправившийся прояснить ситуацию к Пьеру де Шевиньи, но в ответ улышал от этого отъявленного голлиста: «Вынужден, в конце концов, объяснить вам следующее – вы, генерал, для нас белая армия, наша же армия – красная». Ответ, открывший глаза бесхитростного генерала на своеобразный менталитет некоторых наиболее неистовых сторонников Де Голля в Нью-Йорке. Печальный результат «дела «Ришелье» – линейный корабль едва не вышел из строя на несколько месяцев, в то время как нескольким меньшим французским военным кораблям пришлось выйти в море с опасно неполными экипажами, поскольку их команды «распускали» агенты голлистов из Нью-Йорка. Один из них, потеряв восемь своих канониров, даже утонул! Для Анри Керилли это послужило последней каплей, и он записал в своем дневнике: «Я покидаю навсегда движение Де Голля, действия которого разъединяют французов, оскорбляют союзников, а теперь он еще и несет ответственность за гибель французского судна. Прощай, Де Голль!»
Хотя он принадлежал к числу старых летчиков, Анри Керилли никогда особо не сближался с Сент-Экзюпери, мало интересовавшимся политикой, но, вероятно, не забывшим о довоенных симпатиях Керилли в войне, которую вел Муссолини в Абиссинии, и в «крестовом походе» Франко в Испании. Но из-за Де Голля они теперь столкнулись с глазу на глаз. Пришло время покидать отравленную атмосферу Нью-Йорка и возвращаться на поле боя. Бетуар обещал ему поддержку на самом высоком уровне, но все неожиданно осложнилось из-за Адриена Тиксье в Вашингтоне. Что? Позволить Сент-Экзюпери взять верх и перелететь через Атлантику в Северную Африку? Ну уж нет, решил «водопроводчик». Пусть едет как пехотинец, на судне, перевозящем войска. Сент-Экзюпери пришел в ярость, но ничего изменить не смог. Это было первое вето, наложенное голлистами, которое ему пришлось снести, но оно оказалось не последним.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
