На двадцать шестой день «пятнадцатидневного» похода были съедены последние овощи. На тридцать второй – последняя крупа и фураж. Аша задумалась, как долго человек может протянуть на сырой, полузамёрзшей конине.
– Бранчи клянутся, что мы всего в трёх днях пути от Винтерфелла, – сказал Ричард Хорп королю этой ночью после «холодного подсчёта».
– Если мы оставим самых слабых позади, – добавил Корлисс Пенни.
– Самых слабых всё равно не спасти, – настаивал Хорп. – А те, что ещё достаточно сильны, должны добраться до Винтерфелла или тоже погибнуть.
– Владыка Света отдаст нам замок, – сказал сир Годри Фарринг. – Если бы леди Мелисандра была с нами…
Наконец, после кошмарного дня, когда колонна прошла всего милю и потеряла дюжину лошадей и четырёх человек, лорд Писбери ополчился на северян.
– Этот поход – безумие. С каждым днем всё больше смертей, и зачем? Ради какой-то девчонки?
– Ради девочки Неда, – ответил Морган Лиддл.
Он был вторым из трёх сыновей, поэтому за глаза другие волки называли его Средним Лиддлом. Это Морган едва не убил Ашу в сражении у Темнолесья. Потом, во время похода, он подошёл к ней, чтобы извиниться… за то, что в пылу битвы называл её щёлкой, а не за то, что хотел раскроить ей голову топором.
– Ради девочки Неда, – вторил ему Вулл Большое Ведро. – Мы бы уже завладели и ею, и замком, если бы ваши гарцующие южные выскочки не обмочили свои атласные штанишки при виде небольшого снега.
– Небольшого снега?
Мягкий девичий рот Писбери скривился от ярости.
– Это из-за твоего дурного совета мы начали этот поход, Вулл. Я начинаю подозревать, что ты уже давно на побегушках у Болтона. Верно? Это он послал тебя, чтобы нашёптывать ядовитые слова на ухо королю?
Большое Ведро расхохотался ему в лицо.
– Лорд Гороховый Стручок. Будь ты мужчиной, я бы убил тебя за это, но мой меч сделан из слишком хорошей стали, чтобы пачкать его кровью труса, – он отпил эля и вытер рот. – Да, люди умирают. Ещё много погибнет до того, как мы увидим Винтерфелл. И что? Это война. Люди умирают на войне. Так должно быть. Так было всегда.
Сир Корлисс Пенни недоверчиво посмотрел на вождя клана.
– Вы хотите умереть, Вулл?
Похоже, это позабавило северянина.
– Я хочу жить вечно в стране, где лето длится тысячу лет. Я хочу замок в облаках, чтобы смотреть на весь мир сверху вниз. Я снова хочу быть двадцатишестилетним. Когда мне было двадцать шесть, я мог сражаться весь день и трахаться всю ночь. Неважно, чего мы хотим.
Зима почти пришла, мальчик. А зима и есть смерть. Пусть лучше мои люди погибнут в бою за дочурку Неда, чем от голода в одиночестве, в снегу, с замерзающими на щеках слезами. Об умерших такой смертью не поют песен. Что до меня, то я стар. Это будет моя последняя зима. Дайте мне искупаться в крови Болтона перед смертью. Я хочу ощутить её брызги на своём лице, когда мой топор погрузится в его череп. Я хочу слизать её со своих губ и умереть с этим вкусом на языке.
– Да! – закричал Морган Лиддл. – Кровь и битва!
За ним и все жители холмов принялись кричать, стуча чашами и винными рогами по столу, наполнив королевский шатёр звоном.
Аша Грейджой сама бы с радостью кинулась в схватку. «Один бой, чтобы положить конец этим мукам. Сталь против стали, розовый снег, разбитые щиты и отрубленные конечности. И всё закончится».
На следующий день разведчики короля наткнулись на покинутую деревушку между двумя озёрами – захудалое местечко, всего лишь несколько хижин, общинный дом и сторожевая башня. Ричард Хорп скомандовал привал, хотя в тот день армия прошла не более полумили, и до темноты ещё было много времени. Обоз и арьергард, а с ними и Аша притащились, когда уже давно взошла луна.
– В этих озёрах есть рыба, – сказал королю Хорп. – Мы прорубим лунки во льду. Северяне знают, как это делается.
Даже в своём громоздком меховом плаще и тяжёлых доспехах Станнис выглядел так, словно стоял одной ногой в могиле. Та жалкая плоть, что он носил на своём высоком прямом скелете в Темнолесье, растаяла во время перехода. Череп просвечивал сквозь кожу, а челюсти были сжаты так сильно, что Аша опасалась за его зубы.
– Пусть будет рыба, – сказал король, будто выплёвывая каждое слово. – Но мы выступим с первыми лучами.
Но на рассвете лагерь проснулся в снегу и молчании. Небо из чёрного стало белым, но не выглядело ярче. Аша Грейджой проснулась под грудой мехов от судорог и холода под звуки храпа Медведицы. Прежде ей не встречалась женщина, которая бы так храпела, но за время похода она привыкла к этому звуку и даже находила его успокаивающим. А вот тишина её встревожила. Трубы не играли «подъём», «седлать коней, строиться, готовиться к переходу». Боевые рога не будили северян. «Что-то не так».
Аша избавилась от мехов и выбралась наружу. Ей пришлось разгрести сугроб вставшего стеной снега, завалившего ночью палатку. Бряцая кандалами, она поднялась на ноги и вдохнула морозный утренний воздух. Снег до сих пор валил, и куда сильнее, чем перед её отходом ко сну. Озёра исчезли, как и лес. Она видела очертания других палаток и навесов и размытое оранжевое свечение сигнального огня на сторожевой башне, но не саму башню. Буря поглотила все остальное.
Где-то впереди, за стенами Винтерфелла их ждал Русе Болтон, но войско Станниса Баратеона оказалось в ловушке из снега и льда, под угрозой голодной смерти.
Глава 43. Дейенерис
Свеча почти догорела. В лужице расплавленного воска, освещая ложе королевы, торчал огарок высотой меньше дюйма. Пламя уже угасало.
«Скоро оно погаснет совсем, – поняла Дени, – и когда это произойдёт, закончится ещё одна ночь».
Рассвет всегда наступал слишком скоро.
Она не спала – не могла и не хотела. Она даже не отважилась смежить веки, боясь, что, когда снова откроет глаза, уже наступит утро. Будь её воля, ночи длились бы вечно, но Дени могла лишь бодрствовать и пытаться смаковать каждое мгновение, пока день не превратит их в воспоминания, понемногу сходящие на нет.
Рядом с ней сном младенца спал Даарио Нахарис. Он не раз хвастался ей с самоуверенной улыбкой, что у него талант крепко спать. В поле, если верить его словам, он мог спать в седле на ходу, чтобы ринуться в бой полным сил. Ясный ли день вокруг или буря – для него это не имело значения.
– Если воин не спит, у него не останется сил для битвы, – говорил капитан наёмников.
И его никогда не мучили кошмары. Когда Дени рассказала, как Сервина Зеркального Щита преследовали призраки павших от его руки рыцарей, Даарио лишь посмеялся.
– Если те, кого я убил, явятся нарушать мой покой, я убью их во второй раз.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
