А между тем, Найэри, заметив подозрительную активность вокруг Лучей, послали в Эртан своего наблюдателя, поручив ему разобраться в происходящем. Юноша, как это свойственно молодым и горячим натурам, присматривался не столько к объекту наблюдения, сколько к его красавице-дочери, а вернувшись к наставникам, заверил, что все в порядке: у вампира нет шансов собрать артефакт.
Однако по иронии судьбы именно он дал нашему упрямому герою такую возможность. В один прекрасный день вампир обнаружил, что дочь беременна. Была ли между ними душещипательна сцена раскаяния или он просто посулил выставить блудницу из дома, мне неизвестно. Так или иначе, девушка призналась, что отец ребенка – юный Найэри, с которым у нее случился короткий, но бурный роман.
Вампир посадил дочь под домашний арест, а слугам пригрозил смертью, если слух о ее беременности распространится за пределы замка. Принимать роды он готовился сам. По-видимому, уже тогда вампиру пришла в голову мысль, что если Сила Пришедших Следом разделила Звезду, она же поможет ее и восстановить. Не найдя способа соединить лучи непосредственно друг с другом, он решил сделать это при помощи артефакта-посредника. Заготовку для артефакта вампир вырезал из алмаза, а для наполнения камня Силой, использовал кровь из пуповины, связывавшей мать и новорожденную девочку. К сожалению, подробности обряда мне неизвестны. Как ты думаешь, что случилось потом?
– Он попытался воссоздать Звезду, и это привело к взрыву?
– Не совсем, – эльф качнул головой. – Соединить Лучи он не успел. Найэри, которые до поры до времени сквозь пальцы смотрели на его увлечение, обратили внимание на обряд в последний момент, когда оставалось принять только самые радикальные меры. Они взорвали замок вместе со всеми обитателями. Юноша-Найэри, отец ребенка, принимал в этом непосредственное участие. По-видимому, наставники хотели таким образом наказать его за проступок, но вышло наоборот. Ему поручили перенести алмаз-посредник в один из лишенных магии миров, где присутствие мощного артефакта останется незамеченным для местных жителей. Юноша исполнил приказ, но вместе с камнем тайно перенес в тот же мир свою новорожденную дочь.
– Это… была моя мама?
Эльф легко поднялся из кресла.
– Подумай об этом на досуге. Если сможешь.
Когда он проходил мимо, мне пришлось судорожно вцепиться в подлокотники – так сильно было желание коснуться его. Эльф замер, положив изящную кисть на дверную ручку, – словно внезапно вспомнил о чем-то важном. Снял маску. Обернулся через плечо, бросил насмешливо:
– Не злоупотребляй холодным душем.
У меня вырвался полувздох-полувскрик.
С надменного чужого лица на меня смотрели знакомые глаза цвета вечернего неба в августе.
* * *
– Белль Канто, перестань раскачиваться на стуле, – раздраженно бросил лорд Дагерати. – Сколько раз можно говорить?
– Вы много чего говорили, ваша светлость, – с горечью отозвался Женька, убирая руки со столешницы. Стул с глухим стуком опустился на пол. – Например, что хранилище невозможно взломать.
– Опять двадцать пять. Сколько можно одно и то же пережевывать? Самому не надоело? Я никогда не утверждал, что королевские тайники абсолютно недоступны. Я говорил, что они надежно защищены. Разницу чувствуешь?
– Я предлагал свою помощь в организации защиты.
– Ну конечно, все мы тут идиоты и бездельники, один белль Канто герой. Где ты был, такой умный, когда Нику похищали?
– По крайней мере, не в постели любовницы! – с вызовом сказал Женя, исподлобья глядя на герцога.
– Белль Канто, я терпелив, – опасно понизив голос, произнес герцог. – Но моему терпению есть предел, и ты подобрался к нему вплотную. Я смотрю, опыт твоего приятеля тебя ничему не научил. Хочешь отдохнуть в камере?
– В камере! А что так скромно, ваша светлость? Давайте уж сразу на плаху. За государственную измену. У вас это быстро.
Герцог, слегка побледневший, медленно поднялся и уперся ладонями в стол, приблизив свое лицо к Женькиному.
– Насчет плахи – подумаю, – раздельно пообещал он. – А вот до тюрьмы ты уже определенно договорился.
– Витторио, остынь, – негромко и жестко бросил король. – А ты, Женевьер, извинись перед его светлостью. И впредь действительно следи за языком. Хотя бы из элементарного уважения к титулу и возрасту собеседника.
– Извините, – буркнул Женя без тени раскаяния.
Лорд Дагерати тяжело опустился на стул, провел рукой по лицу.
– Белль Канто, исчезни с глаз моих, – устало попросил он. – Уйди, иначе я за себя не отвечаю.
– Браслет отдайте, уйду.
– Не отдам, я уже объяснил почему. Ты можешь в любой момент понадобиться. Мне недосуг тебя по всему континенту разыскивать. Если нечем заняться, сходи к магистру Астэри и попроси его прийти сюда.
– У вас что, секретарей не хватает?
– Женевьер, не зли меня. Я и без того достаточно злой. Ты ведь хотел узнать, как Советнику удалось проникнуть в хранилище? Архимагистр как раз занимался расследованием. Чем раньше ты его сюда приведешь, тем быстрее получишь ответ на свой вопрос.
Женька неохотно выбрался из-за стола и скрылся за дверью.
– Зря ты с ним так, Витторио, – покачал головой Вильсент. – Мальчишка искренне переживает, рвется в бой, а ты практически посадил его под домашний арест. Хоть и называешь это по-другому, но суть-то не меняется. Неудивительно, что парень начал дерзить. Он не заслуживает такого обращения.
– Да я понимаю, Сэнт, – вздохнул Дагерати. – Просто не успел ему полезное занятие придумать.
– Не нужно ничего выдумывать. Нужно было отправить его вместе с Даном в замок Эстельмарэ.
– Там опасно. А белль Канто может наделать глупостей. Мне бы не хотелось так бездарно пустить его в расход.
– Дана, выходит, можно? Не жалко?
– Мне всех жалко, – невесело усмехнулся герцог. – И больше всех себя. Я бы и Дана запер, этот тоже с трудом адекватность сохраняет, да только без него там не обойтись. Но он хотя бы способен оценить риск. Дан полезет в мышеловку только в том случае, если будет уверен, что иначе нельзя. И пока он считает, что живым от него больше пользы для спасения Юлии, он будет жить. А белль Канто вполне способен сунуться в самое пекло, просто понадеявшись на удачу. Можешь смеяться, но я в некотором роде привязался к парню.
– Все равно, не дело это. Нечестно и, как сказал бы магистр Астэри, непедагогично. Ты обращаешься с ним, как с ребенком, а Женевьер, несмотря на юношеский пыл, мужчина и воин. Желание спасти дорогих для него людей вполне естественно, а ты отказываешь ему в этом праве.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
