Ласковость обращения не вызвала у короля никакого удивления. Он ожидал чего-то подобного. Принцесса решила, что пора бы уже обиде закончиться. Все идет как обычно.
- Приветствую, твое высочество. У меня сейчас намечается краткая встреча, а на потом определенных планов нет.
- Тогда, надеюсь, мы поужинаем вместе, - Анелия слегка дотронулась до его руки. - Из-за твоей занятости у нас давно не было совместной трапезы.
В ее голосе прозвучал легкий упрек. Но Михаил точно помнил, что совместной трапезы у них не было давно не по причине его занятости, а потому, что принцесса от нее регулярно отказывалась.
- Прости, твое высочество. Все дела, дела… Буду очень рад составить тебе компанию.
Принцесса внимательно посмотрела на него. Конечно, она не ожидала, что король станет опровергать ее слова, но полное согласие с ними тоже явилось неожиданностью.
- Я распоряжусь, чтобы все приготовили через час. И вот что, твое величество, могу ли я поинтересоваться, собираешься ли ты взять меня в ближайший поход?
- На Иктерн? - уточнил Михаил.
- Да.
- Если твое высочество соизволит присоединиться ко мне, то конечно.
- Хорошо, - улыбка принцессы стала еще приветливее. - Рада, что ты изменил свое мнение…
- Но, разумеется, непосредственно в военных действиях ты не будешь принимать участие, - поспешно добавил король.
- Жду тебя за ужином, - Анелия быстро отвернулась от него и пошла по коридору.
- До встречи, твое высочество, - сказал ей вслед мужчина.
Даже если бы принцесса не изъявила желание отправиться в поход, он бы все равно постарался ее взять с собой. Пока что оставлять Анелию без присмотра в столице на длительное время было опасно. Конечно, как будущая королева она должна править, но Михаилу сначала хотелось убедиться, что принцесса не будет вести себя в вопросах управления так, как с мужчинами. В противном случае с ней не справятся ни канцлер, ни Ксарр. Возможно, старый упрямец Аррал способен контролировать ее, но Верховный ишиб тоже должен сопровождать короля. Насчет Меррета никто не испытывал никаких иллюзий: его влияние на сестру было минимально. Михаил собирался сначала поручить принцессе ряд незначительных государственных дел и посмотреть, как она с ними справится.
Его величество пошел к своему кабинету. Ему навстречу попадались придворные, которые резво кланялись, довольные тем, что день прошел не зря - их увидел король.
Тунрат уже ждал у дверей, теребя рукав своего синего халата с золотым шитьем. Заметив владыку Ранига, он встрепенулся.
- Твое величество, трактирщик доставлен. Ждет в соседней комнате.
- Пусть заходит, - ответил Михаил, открывая дверь в свой кабинет. - Отказывался идти сюда?
- Нет, твое величество. Согласился сразу же. Хоть и без энтузиазма.
- Ничего, энтузиазм - дело наживное, - задумчиво сказал король, направляясь к массивному столу, сделанному из какого-то дерева светлой породы.
Михаил едва успел удобно расположиться за ним, как в дверях возник трактирщик Аунет Ранет, по совместительству глава одного из воровских кланов, подпираемый сзади Тунратом.
- Ступай, Тунрат, - махнул рукой его величество. - Мы с Аунетом наедине побеседуем.
На лицо трактирщика было трудно смотреть без жалости. Тот изо всех сил старался сохранять непроницаемую маску, но получалось плохо. Если бы его в этот момент видели подчиненные, то авторитет вожака мог бы запросто пошатнуться. Ратена доставили в том, в чем он был в момент встречи с королевскими ишибами. Холщовые штаны и рубаха с пятнами неопределенного цвета исключительно на рукавах и воротнике. Можно было догадаться, что большую часть рубахи прикрывал фартук, который трактирщик, возможно, успел сдернуть перед тем, как отправиться во дворец.
- Ну что же, Аунет, - сказал король, когда Тунрат вышел, - вот мы и встретились снова.
- Приветствую, твое величество, - поклонился тот.
- Я слышал, что ты выполнил данное мне обещание относительно качества еды.
- Рад служить твоему величеству, - снова поклонился трактирщик.
- Послужишь еще, послужишь, не переживай на этот счет.
Равнодушная интонация подчеркнула зловещий смысл фразы. Король нисколько не сомневался, что Аунет совсем не хочет ему служить, а мечтает лишь об одном: оказаться подальше от дворца и желательно в тихом, никому не известном безопасном месте.
- Но ты рассказывай, рассказывай, - ободрил собеседника Михаил.
- Могу ли я уточнить, что хочет услышать твое величество? - нерешительно спросил трактирщик, сомневаясь в том, не изменился ли закон в очередной раз и теперь снова у короля ничего нельзя спрашивать. Выяснилось, что не изменился.
- О своей жизни можешь рассказать, - великодушно разрешил король. - О семье, работе, здоровье, преступном клане, который ты возглавляешь. Как, кстати, он называется?
Аунет быстро взглянул на сидящего собеседника. Если трактирщик сначала волновался, не зная, чего ожидать от этой встречи, то теперь все стало на свои места. На смену переживаниям пришло спокойствие опытного преступника, стоящего перед угрозой разоблачения и наказания. Так лис долго мечется по полю, пытаясь уйти от стаи собак, но, оказавшись прижатым к обрыву, тут же избавляется от всяких колебаний, четко понимая, что у него есть два выхода: вниз к возможной гибели или назад к верной смерти. Лис хладнокровно выбирает первое. Ратена вполне можно было сравнить с этим животным. Он сразу же понял, к чему все идет. У него два выбора: все отрицать или нет. Первое наверняка сулит огромные неприятности. А вот второе… почему его кланом интересуется сам король, а не какая-нибудь ищейка Комена? Для трактирщика этот вопрос сейчас был наиглавнейшим.
- 'Лезвие ножа', твое величество, - ответил Аунет после секундного раздумья.
- Лезвие ножа? - нахмурился король. - У меня есть информация, что ты не занимаешься убийствами.
- Не занимаюсь, твое величество! - горячо подтвердил Ратен, вмиг осознав, что от этой темы лучше всего отказываться всеми силами. - Мы так называемся потому, что… ну… маленьким острым ножом… хорошо…
- Что хорошо? - с подозрением спросил король.
- Перерезать кошельки, - выдохнул трактирщик.
- А… понятно, - Михаил откинулся на спинку стула.
Аунет с трудом сдержал вздох облегчения. Он сразу же заметил, что собеседник согласился с такой трактовкой названия.
- Что еще входит в сферу твоей деятельности?
- Сводничество, твое величество, - честно признался Ратен. - Еще на меня работают несколько попрошаек, но это так… мелочи. Они служат в основном для добывания информации.
- Значит, воровство, сводничество и попрошайничество, - подытожил король. - Это все?
- Да, твое величество, - твердо ответил Аунет. Конечно, это было не все, но твердости его слов могла бы позавидовать любая скала. Знаменитая ратеновская интуиция настоятельно советовала трактирщику скрывать остальные делишки. Хотя, надо ему отдать должное: убийствами он на постоянной основе не занимался.
- А много ли на тебя работает людей?
- Человек тридцать-сорок, твое величество. Если не считать женщин.
- Изрядно. Немаленькая организация. Ты грамотен?
- Да, твое величество.
- Можешь быстро писать?
- Да, твое величество, - поклонился трактирщик.
- Вот тебе перо, садись и пиши.
Аунет Ратен сначала примостился на краешке стула, потом взял в руку перо и лишь затем осведомился:
- А что писать, твое величество?
- Меня интересуют кланы наемных убийц, которые обитают в Парме. И в других городах Ранига тоже, возможно. Пиши имена, приметы и где найти. О мелочи пока что можешь не писать, а вот о вожаках - нужно.
- Но…, - перо дрогнуло в руке Аунета.
- Послушай, у меня нет времени, - прервал его король. - Или ты сейчас быстро все напишешь, а потом отправишься восвояси с тем, чтобы сообщать мне или Тунрату обо всех новых крупных преступниках, которые будут появляться в городе, или просто передам тебя Комену. Он, кстати, еще ничего не знает о твоей персоне, и мне хотелось бы, чтобы так осталось. Тебе обещана жизнь, и это обещание будет выполнено. Но какая именно жизнь - об этом не было сказано ни слова. Жизнь, знаешь ли, разная бывает.
- Но… твое величество, я не могу пойти против своих, - пробормотал трактирщик. Он еще не до конца понял, что предложил ему король. А именно - что его бизнес сохраняется и даже более того: становится относительно безопасным. Если не наглеть.
Михаил уже слышал эту песню. От Рангела Мерта. И не верил в нее ни на грош. Он рассуждал логически: пусть у преступников есть собственный кодекс поведения, но кто может поверить в то, что они ему всегда следуют? Зачем отказываться от соблюдения одних законов, если опутываешь себя другими? Человек, отринувший правила в угоду своей натуре, не сможет устоять перед соблазном преступать любые законы снова и снова, если это ему будет хорошо для него. По мнению Михаила, в уголовном мире нет и не может быть никакой романтики или чести, а есть лишь вопрос выгоды. Выгодно в настоящий момент соблюдать правила - они будут соблюдаться, если нет - то нет. Поэтому каждый преступник уязвим, если, конечно, он не идейный. Но кто видел идейных уголовников?
