— На ужин? — недоверчиво усмехнулась она. — Только не говори, что уже и повара нанял.
— Есть такое заведение с девизом: «Ваш заказ, наша доставка», — пояснил Франклин.
Джессика улыбнулась, радуясь отсрочке… и тут же затаила дыхание. Франклин притянул ее к себе и поцеловал — на сей раз не бережно и нежно, точно она сделана из стекла, а так, словно собирался овладеть ею здесь и сейчас. И небеса свидетели, Джессике только того и хотелось, только о том и мечталось!
— Поищи пока бокалы, — тихо попросил Франклин, отстраняя от себя девушку. — А потом поможешь мне в кухне, ладно?
— Конечно, — бодро заверила она. Непременно поможет… как только снова обретет способность держаться на ногах.
Стол накрыли во внутреннем дворике. В подсвечниках мерцали свечи, пологом служило звездное небо. Жареное на вертеле мясо смотрелось так эффектно на матово-белом фарфоре, серебряным ножом так удобно было намазывать маслом вареные кукурузные початки, а ароматное красное вино ничуть не проигрывало даже в пластиковых стаканчиках.
— Откуда они? — удивился Франклин при виде посуды для пикника.
Джессика рассмеялась и предположила, что стаканчики прилагались к купидончикам и шторам.
— Изумительно, — задумчиво произнес Франклин, глядя через стол на девушку, с которой познакомился лишь пару недель назад.
Такая искренняя, бесхитростная, открытая… и в манере одеваться и на словах. Скольких женщин перевидал он в своей жизни… многие могли похвастаться чертами лица более правильными, телом более роскошным. Но никогда ему не приходилось ужинать во внутреннем дворе дома, смахивающего на разряженную проститутку.
И еще Франклин знал, что это — самый замечательный вечер в его жизни. Пусть даже его спутница сказала, что не готова к тому, чего так страстно хотелось им обоим. Ведь в глубине души Франклин понимал: сам он тоже не готов, потому что панически боится этого нового, нежданно пришедшего чувства.
Впервые за тридцать пять лет его тянуло сказать правду. Послушай, это звучит глупо, но я понятия не имею, кто я такой. Даже имени своего не знаю. Вот за этим я и приехал в «Фор- талесу»: разгадать тайну, что мучает меня всю жизнь…
Да он, никак, спятил! Признаться, что он — сирота? Что рос на попечении совестливых супругов, которые никогда его особо не любили, а потом — милостью добренького государства? Открыть, что почти год провел в исправительной колонии для несовершеннолетних правонарушителей?
Он решительно отодвинул стул и встал.
— Франклин, пожалуйста… — Джессика тоже поднялась. — Расскажи мне, что происходит. С тех пор как Гриффит вышвырнул тебя из дому, он просто рвет и мечет.
— Вышвырнул — меня? — Франклин негодующе фыркнул. — Для того чтобы вышвырнуть меня из дому, понадобился бы не только старый сукин сын, но и его сыночки в придачу… да и тогда им пришлось бы повозиться. Кроме того, я привез тебя сюда не затем, чтобы разглагольствовать про Гриффита Уинстона.
— Но послушай, Франклин…
— Слушаю. — Не сводя с девушки глаз, Франклин подошел ближе. — Мне нравится, как ты это говоришь.
— Что — говорю? — Джессика отступила на шаг. — Что я такого сказала?
— Произнесла мое имя. — Франклин погладил ее по щеке и попросил: — Скажи еще раз.
— Уже очень поздно… — смятенно пролепетала она.
. — Джесс…
Голос Франклина был отраднее меда и в то же время чуть с хрипотцой, а от вкрадчивых интонаций в крови у нее разливалось пламя. До чего он хорош собой! Красив этой невероятной, опасной, мужественной красотой… Франклин Крэгг — живое воплощение того, о чем мечтает каждая женщина, о чем мечтает она сама с тех пор, как впервые задумалась: а каково это — оказаться в мужских объятиях и самозабвенно отдаться страсти?
— Франклин, — шепнула она, понимая, что одно-единственное, чуть слышно произнесенное слово выдало ее с головой.
Зеленые глаза потемнели, взгляд их обратился к ее губам. Джессика затрепетала, представляя, как эти сильные руки уложат ее на мягкую постель.
— Хочу тебя, — глухо проговорил Крэгг, целуя девушку.
И Джессика не стала сопротивляться. Как можно, если вкус его губ пьянит сильнее вина? Если прикосновения его рук — это все, что имеет значение? Она застонала, обвивая руками его шею.
Ладони Франклина скользили по телу девушки, словно лепя его заново, отмечая печатью своего прикосновения. Вот он с хриплым стоном просунул руки под юбку — и это едва не стало последней каплей. Боже, как его к ней влечет!
— Нежная моя Джесс, — прошептал Франклин, сжимая ладонями ягодицы и с дрожью ощущая ее близость. — Стань моей, — проговорил он, не отрывая губ от ложбинки у основания ее шеи. — Позволь мне любить тебя до самой зари…
Джессика изо всех сил пыталась сохранить ясность сознания. Она всегда знала, что хорошо и что плохо, но Франклин все смешал воедино, весь мир поставил вверх тормашками. Добро и зло уступили место желанию и страсти, и это пугало.
— Мне нужно… мне нужно время, — проговорила она с запинкой. — Мы же только что познакомились. Ты меня почти не знаешь, а мне про тебя известно только то, что зовут тебя Франклином Крэггом.
И тут в нем словно по волшебству произошла перемена. Он разжал объятия и отступил назад. Теперь в зеленых глазах светилось холодное равнодушие.
— А этого, безусловно, недостаточно. — Голос его звучал ровно, но за внешней невозмутимостью Джессика различила грозное неистовство бури. — В конце концов, кто такой Франклин Крэгг?
— Нет же, я не об этом!
— Конечно, об этом! И ты абсолютно права, что задаешь вопросы. Только полная дурочка станет крутить интрижку с парнем, у которого за душой нет ничего, кроме имени.
— Не понимаю, о чем ты.
Франклин подошел к окну и долго глядел на темные холмы. Минуты шли. А когда он наконец обернулся, лицо его напоминало маску.
— Ты права: уже очень поздно, а неделя для нас обоих выдалась не из легких. — Он улыбнулся пустой, лишенной всякого выражения улыбкой. — Я отвезу тебя домой.
Франклин взял девушку под локоть. Отстраненный жест вежливости, не более… Трудно было поверить, что совсем недавно его прикосновения распаляли в ней неуемное пламя.
— Франклин… — Джессика робко дотронулась до его плеча. — Пожалуйста, скажи, что не так? Я не хотела тебя обидеть.
— Все в порядке, — заверил он, улыбаясь все так же безучастно, и легонько поцеловал Джессику в лоб.
ГЛАВА 7
Обычно Гриффит принимал посетителей, восседая в любимом кресле. Дора, шутя, называла его троном.
Слыша это, старик демонстративно возводил глаза к потолку, но в глубине души правоту жены признавал. Высокое кресло с подголовником, обитое мягкой, точно замша, кожей, и впрямь выглядело весьма внушительно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
