Карен отвернулась от зеркала и увидела, что полученную в подарок музыкальную шкатулку Дженни водрузила на самое видное место. Карен открыла крышку, раздались аккорды «Прекрасной мечтательницы», по зеркалу заскользила игрушечная балерина. «Если бы я подарила ей такое, — подумала Карен, — она сказала бы, что я совсем чокнулась. Но Линда — другое дело».
Снаружи донесся звук подъезжающей машины, и от неожиданности Карен вздрогнула. Она подошла к окну и увидела внизу машину Линды. Вылезла Дженни, прижимая к себе альбом, Линда тоже вышла из автомобиля. Какое-то время они стояли, разговаривая, потом Дженни обняла Линду, и они поцеловались.
У Карен от ревности сжалось сердце. Она уже не помнила, когда Дженни целовала ее в последний раз. Если Карен хотела ее обнять, девочка отстранялась. Почему? Ведь к этой женщине, которую она совсем не знает, Дженни так и льнет. Да, она родила тебя. Но кто тебя убаюкивал, кто тебя лечил, когда ты болела, кто тебя кормил, кто вытирал твои слезы? Настоящая мать — та, кто тебя вырастила. Я всегда считала, что ты мне родная. Неужели теперь ты ко мне относишься иначе?
Словно почувствовав на себе взгляд Карен, Дженни обернулась и увидела лицо в окне своей комнаты. Девочка улыбнулась и помахала рукой. Карен тут же устыдилась своих мыслей, своей ревности и отошла от подоконника. Как можно обижаться на Дженни за то, что девочка придает такое большое значение встрече со своей родной матерью? В конце концов, что в этом страшного? Карен решила, что нужно быть добрее, и со смягчившимся выражением лица подошла к лестнице, ведущей на первый этаж. В это время как раз открылась входная дверь, и Дженни крикнула:
— А вот и я!
— Я здесь, наверху, — крикнула Карен совсем как в добрые старые времена.
Она услышала, как Дженни поднимается по лестнице. Девочка просунула голову в родительскую спальню, где Карен ни с того ни с сего начала наводить порядок в платяном шкафу.
— Привет, — сказала Карен. — Я тут белье раскладываю.
— Привет. Ой, черт! Забыла сказать, чтобы ты не клала мою красную рубашку в сушилку.
— Я повесила ее на веревку.
— Спасибо, мам.
— Как прошла встреча?
— Отлично. Пойду положу альбом на место.
Девочка тронулась к своей двери, и Карен, немного поколебавшись, последовала за ней. Она смотрела, как Дженни засовывает альбом на полку, между книг.
— Значит, вы хорошо провели время?
— Просто превосходно. Все говорили, говорили, не могли остановиться.
— Что ж, это замечательно.
— Это просто невероятно, сколько у нас общего. Трудно поверить.
— Ей понравились фотографии?
— Да, очень. Она все рассматривала снимки, на которых я совсем маленькая. Говорила, что я была очень хорошенькая.
— Это правда.
— Ну, не знаю, — улыбнулась Дженни и достала из сумочки фотографию, на которой Линда была запечатлена с котом.
— Вот, это она мне подарила. Самая последняя из ее фотографий. Кота зовут Пусси.
Карен взяла снимок и посмотрела на Линду: голубые глаза с легким оттенком грусти, мягкая улыбка.
— Хорошая фотография.
Дженни взяла фотографию и сунула ее за рамку зеркала.
— Ладно, когда закончишь, спускайся вниз, поможешь мне резать овощи, — сказала Карен. — Хочу приготовить на ужин твое любимое куриное рагу. — Уже на ходу она обернулась и спросила: — А может быть, ты так сыта, что не хочешь есть?
Дженни покачала головой:
— Нет, я так психовала, что почти ничего не ела. Куриное рагу — это шикарно. Сейчас спущусь.
Улыбаясь, Карен спустилась вниз и начала готовить ужин. Настроение у нее значительно улучшилось, все было почти нормально. Несколько минут спустя, весело напевая, в кухню вошла Дженни.
— Что резать? — спросила она.
— Порежь кабачок.
Дженни взяла нож и принялась за работу. У нее с раннего детства была привычка резать овощи с аккуратностью ювелира. Карен пошутила по этому поводу, после чего наступило сосредоточенное молчание. На улице начинало смеркаться, яркое сияние весеннего дня постепенно тускнело. Карен поглядывала в окно на эту привычную картину с обостренным чувством благодарности: как драгоценны все эти обыденные краски и звуки, улыбающиеся лица тех, кого любишь… Ей не хотелось нарушать воцарившийся мир, но необходимо было задать один вопрос. Глядя в сторону, чтобы Дженни не видела ее лица, Карен как бы между делом спросила:
— Вы еще будете встречаться?
— Конечно, будем. Думаю, мы будем видеться каждый день, пока она здесь.
Карен судорожно вздохнула, но заставила себя улыбнуться.
— Что ж, очень хорошо. Вы сможете познакомиться получше.
— Да, а когда наступят каникулы, я поеду к ней в Чикаго, поживу там немного.
Карен резко обернулась к дочери.
— Как это так? Кто сказал, что ты поедешь в Чикаго?
— Мама, но ведь она живет в Чикаго, — сказала Дженни, недоуменно пожав плечами, словно разговаривала с умственно отсталой. — Естественно, мне придется туда поехать.
— Дженнифер Ньюхолл, одного твоего желания еще недостаточно, чтобы тебе позволили ехать в Чикаго.
— Я уже не маленькая. Ты не можешь мною так командовать. Я имею полное право съездить в гости к своей родной матери.
Ну вот, снова началось. Каждый раз это словосочетание — «родная мать» — заставляло Карен морщиться, хотя возразить на это что-либо было трудно. И тем не менее у Карен было такое ощущение, словно внутри у нее все переворачивается.
— Интересно, откуда ты возьмешь деньги на авиабилет?
Дженни отложила нож и сузила глаза.
— Мы об этом уже говорили, — с торжеством в голосе заявила она. — Она вышлет мне билет. Сама предложила и очень этого хочет.
Открылась дверь черного хода, и в кухню вошел Грег, бросил на столик газеты и ключи от микроавтобуса.
— Привет. Как поживают мои девочки?
Карен и Дженни мрачно смотрели друг на друга, ничего не отвечая.
Грег вздохнул. Он уже привык к тому, что Карен и дочка все время ссорятся.
— Милая, — сказал он, делая вид, что ничего не замечает, — давай поужинаем пораньше. Мне нужно встретиться с клиентами, которым я обещал сегодня вечером дать предварительную смету.
Ответом ему было гробовое молчание. Тогда, поняв, что чему быть, того не миновать, Грег спросил:
— Ну ладно, что тут у вас произошло?
— Ничего. Твоя дочь только что сообщила мне о своих планах на летние каникулы.
— Да! — с вызовом подхватила Дженни. — Когда кончатся занятия, я съезжу к Линде в Чикаго.
