В логове оказалось красиво. Оно представляло собой огромную пещеру, способную вместить еще трех таких же драконов, а то и больше, и такую высокую, что потолок терялся в сумраке. В свете свечей я разглядела, что каменные стены сияют темным золотом. Напротив входа в пещеру по скале сбегала тоненькая струйка воды и собиралась в небольшом мелком бассейне.
Начиная с некоторого расстояния от края воды землю покрывали несколько слоев ковриков и гобеленов. Я рухнула на стопку бархатных подушек и положила мешок рядом. Повсюду валялось множество подушек. Справа от бассейна помещалось не меньше дюжины больших сундуков, одни открытые, другие закрытые, а иные и вовсе на замке. Вдоль стен выстроились открытые витрины и два широких платяных шкафа. Все витрины, кроме одной, пустой, были заполнены сокровищами: в первой тускло поблескивали серебряные кубки, в другой сверкали усыпанные каменьями тиары, в третьей щетинилось оружие – длинные мечи, фальшионы, короткие кинжалы, пики, алебарды, булавы, серебряные и золотые.
– Такого ты не ожидала, сдается мне. Один из моих гостей знал столярное дело. – Воллис зевнула. – Он пришел солдатом в компании своих товарищей, но остался моим гостем и компаньоном, и я открыла в нем талант художника. – Она хихикнула, издав легкий звон. – Его останки со мной по сей день. А теперь, малышка, ты должна со мной поговорить. А то я начинаю чувствовать себя ущемленной.
Она ждала.
Я сглотнула и попыталась заговорить, но издала лишь писк.
– Возможно, тебе требуется ободрение. – И она выдохнула шар огня.
Глава двадцатая
Мои разодранные юбки вспыхнули, и я завизжала. Воллис плюнула и погасила пламя.
– А-а, у тебя все-таки есть голос.
Очередной вскрик застрял у меня в горле. Половина моих юбок превратилась в золу, и сквозь нее виднелась ярко-красная кожа. Левое бедро жгло от боли.
– А теперь говори.
– Когда ты меня убьешь?
Воллис замотала головой:
– Это неподходящий предмет для беседы между нами. Он не может сильно интересовать даже тебя. Давай же. Представь, что ты дома, в безопасности, где бы то ни было. Даже если тебе осталось жить всего несколько минут.
Я сдержала очередной вскрик боли.
– Стала бы ты дома тратить время на рассуждения о собственной смерти? Не стала бы. Я же не трачу, а я ничуть не бессмертнее тебя. – Воллис снова зевнула. – Поговори о чем-нибудь другом.
Ничего не приходило в голову. Даже слова. Но наконец память прорезалась, и я брякнула:
– Какое есть лекарство от «серой смерти»?
Грянули колокола.
– Вопрос за вопрос: какова твоя роль в гибели семи грифонов?
Что рассказать ей, а что скрыть? Бедро болело нестерпимо.
– А… никакой. Просто я живу поблизости.
– Ты лжешь, и так же поступлю я: лекарство от «серой смерти» – глоток молока. – Она хихикнула. – Довольно. Я слишком устала, чтобы обмениваться с тобой глупостями. Надеюсь, ты окажешься более вменяемой, когда я проснусь.
«Усни, – молила я, – и дай мне сбежать». Подобрав растерзанные юбки, я попыталась прикрыть обожженное бедро.
– Пока я сплю, ты тоже можешь прикорнуть, но мой сон дольше, – продолжала Воллис. – Если проголодаешься, там есть еда, походный рацион. Вон в том ящике. – Она указала на сундук.
Сознание непрерывно ускользало, но я заставила себя сосредоточиться на ее словах.
– И разрешаю тебе выбрать наряд из того шкафа. – Она снова ткнула пальцем. – Ко гда я проснусь, малышка, предлагаю отвечать на мои вопросы искренне, поскольку я все равно узнаю правду. Также предлагаю тебе придумать способ развлечь меня. Это единственная плата, которой я ожидаю за свое гостеприимство.
Она попятилась к выходу из пещеры, и на миг мне показалось, что она выйдет совсем.
– Все надеются удрать, пока я сплю, но я всегда плотно запираю дверь. – Она устроилась наполовину в пещере, наполовину снаружи, загородив проем, и закрыла глаза. – Я и есть дверь.
Не сбежать. Опустившись на подушки, я сжалась в комочек и принялась раскачиваться.
Каждые несколько минут драконица приоткрывала один глаз. Мне хотелось принять цветы мойли, чтобы облегчить боль, но не стоило показывать их ей.
Боль становилась все нестерпимее, пора было что-то предпринять. Кое-как я дохромала до бассейна в задней части пещеры. По крайней мере, можно окунуть ногу. Вода оказалась теплой, но струйка, стекавшая по скале, была почти ледяной. Я пристроилась так, чтобы вода покрыла мне бедро. Помогло, но болело по-прежнему ужасно.
В конце концов глаза мои закрылись, и я снова ускользнула в сон.
Сквозь беспокойную дремоту я постоянно чувствовала боль, только приглушенную, а в голове свербело, что спать нельзя – надо планировать, готовиться, действовать, – но проснуться не удавалось.
Наконец я очнулась и встала. Боль вернулась с новой силой. Судя по полоске света, окаймлявшей спину и бока Воллис, снаружи стоял день.
Драконица спала по-настоящему. Веки больше не трепетали, а кожа на щеке провисла складкой надо ртом. Дышала она глубоко и ровно.
Отвернувшись от нее на всякий случай, я отстегнула кошель с мойли. Стоило рассосать цветок, как боль уменьшилась, хотя и затаилась неподалеку, готовая наброситься снова. Интересно, поможет ли, если приложить траву к ожогу? Достав еще один цветок, я приколола кошель на место, а затем осторожно провела лепестками по бедру.
Волдыри мгновенно закрылись, сжались и пропали. Кожа оставалась красной, но боль ослабела до едва слышного шепота. Спасибо тебе, Мильтон!
Воллис негромко застонала, и я замерла. Но она просто сменила позу на ту, что я видела в подзорную трубу. Ниже складок чешуи торчало ее ухо, а в нескольких дюймах над землей виднелся кусочек розового пуза. Кто-нибудь по-храбрее меня выхватил бы Бесстрашный и пронзил ее.
Ага, и поглупее. Полная оружия витрина стояла на виду. Драконица ни за что не заснула бы, угрожай ей опасность. Вероятно, она проснется в ту же секунду, как моя рука коснется Бесстрашного.
Я осмелилась вытащить подзорную трубу. Спящая туша не шелохнулась. Я настроила прибор на Бамаррский замок. Мэрил улыбалась во сне, наверное, ей снилось что-то хорошее. Ей предстояло еще восемь дней сна, считая сегодняшний. Потом лихорадка.
По крайней мере, я нашла дракона. Возможно, мне удастся убедить Воллис назвать лекарство от «серой смерти», если она его знает. О бегстве побеспокоюсь, когда все выясню.
Для поддержания сил нужно было поесть. Мне хотелось воспользоваться волшебной скатертью, но кто знал, как поведет себя Воллис, если проснется и увидит ее.
Вот сундук, где, по ее словам, хранилась еда. По крышке полз черный паук. Большой, с длинными чувствительными ногами. Я замерла, стиснув зубы и еле сдерживаясь, чтоб не завизжать.
Паук остановился. Наверное, увидел меня. А вдруг он ядовитый? Сейчас как бросится на меня!
Я сказала себе, что ему нет до меня дела. Вероятно, этих тварей интересуют лишь мухи да личинки. Однако успокоиться не удавалось. По щекам потекли слезы.
Паук снова пополз. Если он уползет, я буду мучиться от сознания, что он где-то здесь, но неизвестно, где именно. Надо что-то делать.
Восьминогий ужас дополз до края сундука и начал спускаться по стенке. Сейчас спустится, скользнет под ковер и исчезнет.
Уже вскинув руку, чтобы убить чудище, я не смогла прикоснуться к нему. Я оторвала лоскут от моей погибшей юбки, чтобы заставить паука заползти на ткань, а потом отнести ужасную тварь к выходу из пещеры и выкинуть наружу.
Но рука слишком дрожала.
И тут сквозь пелену страданий до меня дошло, насколько нелепо бояться паука, когда рядом спит дракон! Эта мысль вызвала невольную улыбку и придала мне стойкости. Я скатала лоскут в комок и стукнула им по омерзительному черному тельцу.
Он был мертв. Я убила его.
И только теперь, когда бедняга умер, я поняла, что он не собирался причинять мне никакого вреда. Мой страх перед пауками испарился. Впредь я постараюсь не уничтожать невинную жизнь.
Я открыла сундук. Все в нем было завернуто в камчатные салфетки. В одной обнаружились коричневые крекеры, в другой – сушеное мясо. Несколько крекеров, хотя и несвежих, я съела, а мясо не тронула. Воллис, с ее своеобразным чувством юмора, вполне могла скормить нынешнему гостю еду, приготовленную из предыдущего.
Мешок из-под кучи подушек я забрала. С ним мне было как-то спокойнее. Семимильные сапоги по-прежнему оставались моим лучшим шансом на бегство.
Но вдруг она начнет рыться в моем мешке и найдет их? Надо их спрятать. Я стала беспокойно озираться вокруг.
Можно засунуть сапоги в сундук с едой, под салфетки. Нет, она может пошарить там в поисках еды для меня.
Другой сундук? Только не открытый. Наверняка он открыт именно по причине частого использования. Закрытый же сундук, как выяснилось, и открывать не стоило. Он оказался наполнен черепами и костями. Я торопливо захлопнула крышку.
