— Сама знаю. И не этим я озабочена. Я…
Эшли внезапно замолчала, не в силах выдавить из себя те слова, которые могли бы подвергнуть опасности их с Томасом жизнь, разрушить эмоциональное равновесие ребенка, которое она так старалась уберечь, могли отнять его у нее.
Витор обнял ее и нежно сказал:
— Воображение страшнее действительности.
— Всегда?
— Всегда. — Подняв руку, он провел суставами по ее щеке. — Так что не унывай!
Эх, если бы он не был таким добрым, таким нежным, даже если он всего лишь обхаживал ее с одной-единственной целью: уговорить продать свой дом. И ей хотелось отложить признание до завтра. Или до следующей недели. Или до следующего года. Но не могла же она откладывать это постоянно.
— Стараюсь, — промямлила она.
Витор изобразил плутоватую улыбку.
— Вот-вот, старайся, — попросил он, забирая у нее стакан с вином и ставя его на столик, потом придвигаясь к ней ближе.
Эшли прижалась головой к его плечу. Она понимала, что поступает нелогично, но она жаждала его объятий, утешения. Страстно желала его силы и основательности. Хоть на минуточку.
Вздохнув, она заговорила вновь:
— Насчет моего воображения… Я…
— Ш-ш-ш. — Он поцеловал ее в бровь. — Забудь о нем.
— Но…
Витор поцеловав кончик ее носа.
— Я же сказал «забудь», и забудь.
Эшли сделал еще одну попытку:
— Витор, ты не понимаешь…
— Все я понимаю, Эшли, — слегка насмешливо возразил он, — перестань хмуриться, — приказал он, целуя еще раз ее бровь, — и улыбнись.
Словно желая помочь ей изогнуть губы в улыбке, он поцеловал ее сначала в один уголок рта, потом в другой. Когда он чуть отстранился, задержав взгляд на ее губах, Эшли поняла, что он, едва сдерживается от искушения поцеловать ее еще раз… Ее сердце колотилось все сильнее. Лейф говорил о ее нуждах, и сейчас она нуждалась в том, чтобы Витор поцеловал ее. Очень. И хотела, чтобы он раздел ее и любил страстно-страстно. Наверное, думала она, я не попадусь в ловушку, считая, что хочу Витора, и только Витора. После двух лет воздержания от мужских объятий я очень уязвима, и мне сгодится любой достаточно привлекательный и решительный мужик.
Эшли наклонилась вперед и взяла свой стакан с вином. Эти два года также сделали меня мудрее и осторожнее, поэтому какой бы уязвимой я ни была, ни в коем случае не рискну на еще одну интимную схватку. Это оглушение моментально разгорающегося огня могло бы захватить меня врасплох месяц назад, но сейчас ему это не удастся, Чувство к Витору — мое слабое место, но я не собираюсь быть слабой.
— Ты спрашивал, если ли у меня друзья-мужчины, — весело проговорила Эшли. — Так вот — я дружу с Лейфом.
— С Лейфом? — Витор нахмурился. — Это еще кто?
— Симпатичный датчанин, занимающийся оборудованием кухонь. Я тебе говорила, что выполняю его заказы. — Эшли сообщила кое-какие подробности.
— Он приглашает тебя на свидания?
— Не совсем так. Трудно найти няньку для ребенка. Но мы встречаемся три-четыре раза в неделю. — Эшли сделала глоток вина и умышленно напомнила ему о его подружке. — Как поживает Селешта?
— Неплохо, как я слышал. — Витор тоже взял стакан.
— Вы разошлись?
— Разве Саймон не сказал тебе?
— Саймон? Уж не хочешь ли ты сказать, что расстались еще до гибели Саймона?
Витор кивнул:
— Я оставил ее вскоре после розыгрыша «Гран-при» в Португалии. Два года назад.
Эшли бросила на него взгляд из-под ресниц. Другими словами, он разорвал с манекенщицей после их мимолетной связи.
— Селешта, должно быть, сильно переживала, — заметила Эшли.
— Только до того момента, пока не подхватила другого гонщика, — сухо бросил Витор.
— Но она казалась такой…
— Селешта никогда не была влюблена в меня, она любила лишь представление обо мне. И путешествия, и романтический ореол Формулы-1. — Он посмотрел ей в глаза. — На тебя-то не производили особого впечатления ни гонки, ни я в роли гонщика, а?
Эшли покачала головой и спросила, в свою очередь:
— Почему ты ушел из Формулы-1? — Она заколебалась, понимая, что задает вопрос, чреватый опасностью для нее самой. — Из-за гибели Саймона?
Вытянув ноги, Витор хмуро смотрел на свои туфли.
— Она ускорила мое решение об уходе, но я давно уже шел к нему. Мне никогда не нравился интерес прессы к гонкам, вызывавший у меня ощущение золотой рыбки в аквариуме. Я был благодарен поклонникам, но их постоянное посягательство на мою частную жизнь надоело мне. Главная же причина крылась в том, что я чувствовал себя выдохшимся, отработанным. Радость ушла. Я скрывал это ото всех. — Увидев, как в удивлении изогнулись ее брови, он добавил: — Долгое время я скрывал это от самого себя. Теперь-то ясно, что я был слишком предан гонкам, слишком погружен в них, не отдавайся я им так безрассудно, радость продлилась бы гораздо дольше. — Он отхлебнул из стакана и усмехнулся. — Как бы то ни было, нынешнее мое занятие действует на меня более возбуждающе, делает более стоящей мою жизнь. Как и ты, я наслаждаюсь своим бизнесом.
— Раз ты был слишком предан гонкам, не опасаешься, что теперь будешь слишком предан своей строительной компании? — предположила Эшли.
Он покачал головой:
— Нисколько.
— Подумай. Ты сам говорил, что давненько не был в спортивном зале. Когда в последний раз ты был в театре, в гостях, в отпуске?
Витор поджал губы, потом признал:
— Давненько. Уже два года.
— Однажды я совершила ту же ошибку. Но тебе-то следует расширить свои интересы, поменьше ездить, поручать некоторые дела другим. Ты выдохся. Вполне возможно, что сейчас ты чувствуешь усталость, но через год-два…
— Лучше последи за собой, — сухо бросил Витор, — ты размягчаешься. — Осушив свой стакан, он встал. — Спасибо за угощение, но меня ждут мои бумаги.
Упоминание гибели Саймона не вызвало потока обвинений на мою голову, размышляла Эшли, когда уезжал ее гость. Пусть даже Витор продолжает винить меня, но уже налицо определенный прогресс. Я должна разъяснить все насчет Саймона. Ее светло-карие глаза затуманились. И я должна, должна сказать ему правду о Томасе.
Решив, что в напряженном рабочем расписании Витора времени для нового посещения Праи-ду-Карвуэйру не найдется раньше, чем через месяц, Эшли сильно удивилась, когда всего лишь через две недели у ее дома остановился его черный «БМВ». Она стояла на подъездной дорожке, заканчивая обсуждение с Лейфом нового заказа на кухню, и почувствовала сильнейшее возбуждение при виде Витора, вылезающего из машины. Его появление с неизбежностью напомнило ей, что две недели назад ему удалось отвлечь ее от рассказа о Томасе, или она сама испугалась сделать это, но откровения ей не избежать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
