— Со мной ты так просто не отделаешься.
— А как же Сай Дже? — ехидно спросила я.
— Что Сай Дже не узнает, то ей и не повредит, — заявил этот нахал.
Ну ладно, кукольный мальчик. Держи свой поцелуй. В лобик.
Смех Солнца был таким заразительным, что Кира я целовала раз пять — все неудачно, мы то сталкивались носами, то лбами в новых приступах хохота. С Логиновым стоило бы поступить так же, но он сам легко чмокнул меня в нос, взял за руку и повёл на выход. Так естественно, будто делал это каждый день.
Нет, возможно, он поступал так и раньше… Но нам с телом было приятно.
Впереди целеустремленно вышагивал Кир, пытаясь догнать Тхао и своего благоразумного соседа — Ингвара. А Комаровски с Леной уже покинули вторую палубу. В целом тенденция была понятна. И когда Солнце остановился у нашей с Юлькой двери, мне было ясно — в свою каюту ему путь заказан. Так же, как и то, что до утра Лена не вернётся.
Но его это совсем не беспокоило. Он улыбнулся и безмятежно поправил висевшую за спиной гитару. Приглашать его к себе бессмысленно, там Юлька. Ей завтра работать и работать в том же темпе. Пусть спит.
Мы с телом, посовещавшись, двинулись к каюте напротив. Она была пустой, вопрос только — заперта или нет.
— Умница, Машка, — сказал Солнце своим невозможным голосом.
Не знаю, как бы я реагировала на него, будучи в своём теле, но Машино передавало совсем недвусмысленные сигналы. Похоже, она у нас стопроцентная аудиалка. Особенно если вспомнить реакцию на голос Двинятина. Дверь мягко закрылась за нами, и Солнце уверенно шагнул к койке.
— Как давно мы с тобой не разговаривали, — сказал он. — Ты помнишь, когда это было в последний раз?
Я покачала головой.
— Ты сегодня молчаливая, — он заглянул в Машины глаза. — Что у тебя произошло?
— Всё хорошо, — ответила я.
— Ну и ладно, — легко согласился Логинов. — Хочешь, я тебе спою?
Я почувствовала предвкушение — явно не моё. Для Машиного тела это было не внове. А вот мне никто никогда не устраивал персональных концертов. Несправедливо! И Солнце провёл пальцами по струнам, словно пробуя звук… Взял первые аккорды, а потом запел.
Ей-ё, как много потеряло человечество, перейдя на синтетическую музыку… Одна песня сменяла другую, пронимая до… до моей психоматрицы, и слова казались наполненными глубоким смыслом, а струны гитары заменяли собой все синтетик-оркестры мира.
— Ну вот, Машка, ты опять плачешь, — сказал вдруг Солнце, откладывая инструмент в сторону.
С удивлением провела пальцем по щеке и уставилась на влажную кожу. Слёзы текли — текли сами по себе — а я… опять не контролировала процесс. Кажется, это когда-то давно назвали катарсисом? Или — великой силой искусства? Запуталась.
— Маш, ну, Маш, успокойся, — прошептал Логинов.
Взял не моё лицо в свои ладони и начал сцеловывать всё бегущие слезинки. Я… подумала, что заслужила небольшую разрядку, тем более, что изрядную долю стрессов мы с телом пережили из-за недомолвок и откровенных утаиваний его хозяйки. И перехватила инициативу.
Солнце зажёгся легко. Он всё, наверное, делал легко. А меня, ко всему прочему, ещё и раздирало любопытство — каково это, любить в другом теле? Поэтому мы оба спешили — спешили сорвать друг с друга одежду, поймать губами другие губы, испробовать сладкий яд наслаждения…
Мелькнула мысль, что про яд я теперь буду вспоминать каждый раз.
— Не отвлекайся, — простонал мне в губы Солнце.
Откуда он знает?! Ещё один аналитик?!
— Маш-ша-а… Ты ещё можешь думать? Сейчас исправим…
Его движения замедлились, ласки стали невесомее, а поцелуи, наоборот, глубже. Надо признать, что не моё тело он знал намного лучше меня. Спустя миг я действительно не соображала от гормональной бури, взорвавшей Машин мозг. А чуть позже меня настиг оргазм, да какой! По моей личной шкале — баллов на семь, не меньше! А ведь я ощущала всё это опосредованно…
Потом мы лежали рядом, постепенно остывая и отдаляясь друг от друга. Пальцы Солнца выписывали замысловатые фигуры на моём… Машином животе, но я знала — он уже не со мной. Да и я не чувствовала ничего, кроме благодарности за снятие стресса.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Почему ты пошла со мной, а не с Киром? — неожиданно спросил Логинов.
— Потому что ты позвал, а он — нет, — ответила я бездумно.
Ей-ё! Кажется, это слияние! Тело и я… Мы были вместе! И я дала верный ответ!
— Бедный, наивный я… — рассмеялся Солнце. — Значит, никакой любви?
— Какая любовь? — ответила я почти словами Юльки. — Гормональное подростковое безумие.
Сказала и поняла, что именно так всё и было. Плюс его невероятный голос и обаяние.
— А у Кира… тоже гормональное подростковое? — вдруг серьёзно спросил он.
— Я не знаю.
— Знаешь, Маша. И я знаю. Очень тебя прошу, подумай.
— Ладно, — я зевнула, — давай спать.
Подумаю, обязательно подумаю, но не сейчас.
— Спи, — ответил он, — а я попишу, меня после тебя вдохновение накрывает.
Рано утром, первой выходя из как бы пустой каюты, я столкнулась с Леной, тоже возвращавшейся к себе. Мы с пониманием переглянулись и молча открыли каждая свою дверь. Тишину я соблюдала напрасно: Юльки на месте не было.
Не могу сказать, что пару часов до завтрака я сильно о ней беспокоилась. Денёк предстоял не простой, ситуация в коллективе сильно попахивала… неприятно попахивала. И я решила, что лучше на корабле успеть разобраться с источником вони, чем потом делать это на планете, параллельно разыскивая пропавшего биолога.
В первую очередь, дело касается одноклассников Маши. Из расклада я сразу убрала Лену — возможно, она что-то знает, но в происходящее не вмешивается. Таня-Брунгильда… вызывала смешанные чувства. Она, безусловно, лидер… Но лидерство её лично мне не казалось абсолютным. Иначе почему она отправляла нас с Леной приструнить ребят-музыкантов? Видимо, в школе вопрос решался проще — там они ещё подчинялись её авторитету. Теперь… Похоже, что Солнце, Кир и Комаровски открыто бросили ей вызов. Отказались быть послушными мальчиками.
Теперь вернёмся к троице "Паша, Миша и Аркаша". По некоторым их словам было понятно, что эти остались верными своему лидер-капитану. И здесь мы получаем противостояние трое на трое. Насколько оно острое? Все ребята талантливы, надежда Земли, ей-ё. Каждый специалист в своей области. И здесь конкуренцию друг другу они составить не могут.
И тут меня осенило — Маша! Вот камень преткновения! За ней ухаживал Серов, возможно — Сетмауэр, но выбрала она Солнце. Про остальных я просто ничего не знаю. Возможно, что её сексапил нравится тут каждому! Включая Комаровски и Климова, которые, вроде как, имеют по собственной даме сердца.
Дать бы ей хорошую затрещину!
Будь я в своём теле, просто поговорила бы с каждым, при необходимости — ткнула бы носом в то, куда всех этих молокососов могла загнать текущая ситуация. Но… Здесь придётся изворачиваться. Довести всё до абсурда, а потом смотреть — откуда прилетит. Короче, старая добрая ловля на живца.
Ненавижу секретчиков!
Юлька влетела минут за пять до начала завтрака.
— Ни о чём не спрашивай! — заявила она, кидаясь к своему нарядохранилищу. — Сама ничего не понимаю, но он — классный!
Угу. Вот и первый загадочный ОН. А вот и второй — в дверь тихо поскрёбся Серж. Ну, начинаем.
Я вышла к нему из каюты, увидела идущих навстречу Тхао и Климова, и, прильнув к Дегри всем телом, страстно поцеловала. Кажется, перестаралась, ну, прости, милый, ты виноват. Будешь отрабатывать.
— Мари, — хрипло спросил меня он, когда ребята прошли за поворот, и я быстро отпрянула назад. — Ты меня простила?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я, надеясь, что Юлька уже переоделась, толкнула нашу дверь. Дегри, конечно, понял меня неверно, попытался облапить, но я была начеку.
— Сержик, мы продолжаем играть во вчерашнюю игру. Ни о каких отношениях между нами не может быть и речи.
— Мари, тогда не делай так больше, — простонал он. — Жестокосердная la belle dame sans regrets!*
