Однажды инженеры решили ответить на его приветствие по-своему. Они вручили ему прозрачную пластиковую коробку. В коробке находилась проволочная щетка. На тыльной стороне щетки была сделана надпись по трафарету «Крейвен», а рядом лежала небольшая пластинка, на которой было выгравировано всего одно слово: «Улыбайтесь!»
В один из последних выходов на испытания надводный корабль должен был сбросить объект в океан. Идея заключалась в том, чтобы использовать «рыбу» для поиска и подъема выброшенных за борт предметов. Экипаж «Халибат» должен был опознать предмет, который будет во время сбрасывания скрыт огромной коробкой от обзора через перископ. Затем дно коробки откроется, и предмет опустится на дно.
Погода стояла хорошая. «Халибат» и надводный корабль вышли в море. Подъемный кран на надводном корабле поднял коробку и опустил ее до поверхности воды. Как только коробка коснулась воды, ее дно открылось. Через мгновение с корабля на «Халибат» сообщили по радио, что предмет, который так усиленно хотели спрятать, не утонул, а плавает на поверхности воды. Моряки вытащили предмет обратно на борт и начали заворачивать его в брезент, заложив внутрь тяжелую якорную цепь. И снова выбросили предмет за борт. Вскоре после этого на борт корабля прибыло несколько офицеров из контрразведки ВМС. Они заставили всех находившихся на борту надводного корабля и уже точно узнавших, что за секретный груз был в коробке, дать обещание сохранять в тайне эти сведения. Судя по размерам коробки и реакции контрразведчиков, предмет должен был иметь сходство с головной частью ракеты.
В течение нескольких последующих дней «Халибат» вела поиски. В каком-то месте рычажный механизм управления застрял на дне реакторной камеры «Халибат», выключив ее. Это вынудило перейти на движение под дизелями. Затем была утеряна одна из суммирующих камер «рыбы», присоединившись на дне океана к тому мусору высоких технологий, который она была предназначена искать. Крейвен предвидел аварии с «рыбами». Он заказал шесть этих штуковин, хотя согласно проекту на «Халибат» одновременно использовались только две «рыбы». Он считал, что они потеряли всего-навсего запасную «рыбу», хотя и очень дорогую.
Наконец, другая «Рыба» была опущена в глубину и получила изображение искомого предмета. Позднее команда специального проекта с удовольствием и гордостью демонстрировала на борту лодки фотографию предмета поиска. Крейвен сделал запись в судовом журнале о большом успехе, первом показателе того, что «Халибат» реально может выполнять задачи, для которых и была переоборудована. Но экипаж «Халибат» не мог видеть этого. Большинство фотографий было вымарано во имя сохранения тайны. Что же касается экипажа подлодки, то он был уверен, что несмотря на трудности успешно завершены тяжелые поиски всего-навсего груды запутанной якорной цепи.
Глава 4
БАРХАТНЫЙ КУЛАК
Успехи «Халибат» убедили Крейвена в том, что лодка готова начать выполнять задачи по программе «Песчаный доллар». А в военно-морской разведке никто так страстно не желал верить ему, как капитан первого ранга Дж. Бредли. 46-летний Бредли только что возглавил военно-морской шпионаж и теперь регулярно встречался с Крейвеном в своем звуконепроницаемом кабинете, без таблички, на четвертом этаже Пентагона. Вход в кабинет закрывали три ряда дверей на замках. Охраняла вход секретарша, которая не допускала незваных посетителей. Она всегда говорила, что ничего не знает о Бредли и его сотрудниках. В его официальной биографии было обозначено просто управление военно-морских операций ВМС США и ничего более. Из официальных документов нельзя было догадаться, что он прикладывает руку к разработке разведывательных задач для каждой многоцелевой подлодки ВМС США. И ничего не говорило о том, что он был ответственным за планирование первых реальных походов «Халибат».
Бредли и Крейвен знали, что им не удастся бесконечно брать деньги из других управлений для содержания «Халибат» без высокопоставленной поддержки. Риковер уже охотился за ними, частично из-за того, что их подлодка, числившаяся как лодка «специального проекта», была одной из немногих атомных подлодок, которые он с трудом мог контролировать. Нужны были результаты, и как можно скорее, для того, чтобы их идея глубоководных поисков смогла выжить.
Как рассуждал Бредли, все советские ракеты, за запусками и падениями или авариями которых наблюдали другие подлодки, оставались пока всего лишь словами в перечне, если только «Халибат» не докажет свою способность превратить их в нечто большее. В противном случае 70 миллионов долларов и тысячи рабочих часов, потраченных на переоборудование подводного корабля, могут оказаться выброшенными в море.
Советский Союз создавал ракеты сказочными темпами после того, как был вынужден отступить во время ракетного кубинского кризиса. Испытываемые ракеты с пусковых установок в глубине Советского Союза и с подводных лодок падали в Тихий океан. Подлодки США наблюдали за пусками, пытаясь заснять на пленку эти испытания и записать отсчеты измерительных приборов, которые могли бы помочь определить телеметрию нового советского оружия. Эти подлодки рисковали, проникая повсюду, кроме районов, охраняемых советскими кораблями, осуществлявших запуски ракет и контролировавших падения запущенных с земли ракет, остатки которых – кусочки черного металла, – рассеивались по морскому дну. Кусочки черного металла, разбросанные силой приводнения, взрывами, направленными внутрь, и океанскими течениями. Больше всего Бредли был заинтересован в носовых конусах ракет, в которых размещались системы наведения и макеты боеголовок. Они могли бы предоставить хорошие возможности для расчетов размеров оружия, его двигателей и мощности ядерного боеприпаса. Но обнаружение таких кусочков – нелегкая задача.
Во время испытаний «Халибат» доказала способность находить предмет, осторожно опущенный в воду. Но как пойдут у лодки дела в условиях, когда местонахождение искомых объектов весьма приблизительное – где-то в северной части Тихого океана, обычно патрулируемой советскими кораблями? Обнаружение американской лодки в советских водах летом 1967 года могло обернуться катастрофой. Ведь именно в июне этого года США и Советский Союз, казалось, были близки к обмену ударами, когда обе стороны послали в Средиземное море армады кораблей и подводных лодок во время арабо-израильской войны.
Тем не менее Бредли жаждал чуда, и не одного. Он рассчитывал, что «Халибат» отыщет на дне морском много советских сокровищ, выведает столько разведывательных сведений, что у Пентагона не останется иного выбора, как построить флотилию подводных лодок специального проекта. Крейвен желал того же самого, и это объединяло их в единую команду.
Бредли, как и Крейвен, был из «морской» семьи. Оба испытывали благоговейный страх перед неисследованными и опасными океанскими глубинами, так же, как и чувство изумления от уже доказанных и потенциальных способностей «Халибат». Но бруклинская бравада Крейвена была прямой противоположностью среднезападному прагматизму Бредли.
Бредли поступил на службу в ВМФ вовсе не для того, чтобы продолжить многолетние семейные традиции. Накануне Второй мировой войны ему предстояло выбрать между прозябанием в грязных армейских траншеях и доблестными битвами на залитых солнцем морях, а при случае – и обществом хороших девчонок из нашумевшего фильма 1940 года «Моряки и красавицы». Бредли оказался на войне меньше чем через год после окончания военно-морской академии. Несмотря на то, что плавания на дизельных подлодках были очень интересными, он отказался от предложения Риковера перейти на службу на атомные подлодки.
Это был поступок, равносильный отказу от очень выгодного предложения надежных акций таких фирм, как «Ай Би Эм» или «Эй Ти энд Ти». Становилось очевидно, что служба на привилегированных атомных подлодках вскоре станет прямым путем для получения адмиральских звезд для большинства его одноклассников.
Мускулистый, симпатичный и упрямый, он шел в разведку окольными путями. Бредли не водил ни одну из своих дизельных подлодок в шпионские походы. Зато получил практику разведывательной деятельности на дипломатических приемах, заводя знакомства среди военно-морских атташе и дипломатов из других стран в конце 1950-х годов, когда был помощником военно-морского атташе в Бонне. Он оказался на этой работе потому, что в Джорджтаунском университете изучал немецкий язык. В Бонне Бредли изрядно обогатил свой словарный запас, приобретенный еще в 12-летнем возрасте, когда он играл в младшей лиге в футбол за церковную команду в немецком районе городка Сант Луис.
Когда была введена должность начальника отдела подводной войны в управлении военно-морской разведки в 1966 году, оказалось, что у Бредли был друг, помощник начальника управления военно-морской разведки, который и оказал ему содействие. Это был период, когда Риковер не отдавал ни одного подводника с атомных лодок на штабную службу. Эти должности отдавали подводникам с дизельных лодок. Одним из них и оказался Бредли.
