В декабре полк Растова убрали из Платоново и перевели поближе к основным силам 4-й танковой дивизии, в Новогеоргиевск. Растов обрадовался: глушь успела изрядно ему осточертеть.
Сразу по прибытии — стоял теплый декабрьский вечер накануне Нового года — Константин Растов пошел прогуляться по центру.
Прогулка быстро ему наскучила. Он устроился на заплетеной восковым плющом дощатой террасе летнего кафе. Заказал пол-литра темного пива «Чемпион» (он привык к нему во время учебы в Харькове).
Но не успел Растов сделать и глотка, как увидел… («Господи!») Нину Белкину!
Или лицо, на нее похожее.
Невысокая девушка, на которой была потертая джинсовая юбка до колен и босяческого дизайна футболка с умеренно провокативной надписью («Кто здесь самый умный?»), шла по противоположной стороне улицы Чехова и, небрежно размахивая тряпичной сумочкой, разглядывала по-сельски глуповатые витрины местных магазинов, как если бы шла по своей родной Покровке.
«Господи… Ниночка… Нинка! Или показалось?»
Сердце бешено застучало у Константина в груди. Вдруг вспомнилось разом все: от неловких претыканий в дверях комнаты Кеши до того выпускного, когда он струсил, сбежал…
В общем, Растов едва нашел самообладание расплатиться за осиротевшее пиво… Он засунул купюру под блюдце с нетронутыми солеными камушками несвежих фисташек и по-ковбойски перемахнул через плетень летнего кафе.
«Нина! Нина!» — все кричало, вопило у него внутри.
Больше всего на свете в те секунды он боялся обознаться. Боялся, что точеный профиль окажется принадлежащим такой же красивой, но совершенно чужой его душе девушке.
— Костя… Константин! Боже мой! — воскликнула Нина, захлопала в ладоши и, встав на цыпочки (иначе не дотягивалась), в порыве дружеской пылкости чмокнула его в щеку, благоухающую одеколоном «Огуречный». — Но это… ты что делаешь здесь? Я думала, ты стал уже… страшно важной персоной! При таком-то папе…
— Важной? Да ну, что ты… — Растова неожиданно сильно смутило упоминание об отце. — Важной персоной я не стал. Так, креплю оборону Отчизны… Можно даже сказать, играю в танчики… На материале реальной жизни.
Нина улыбнулась — как видно, формулировка ей понравилась.
— А ты-то сама какими судьбами? — Пришел черед Растова спрашивать. — С мужем?
— Я здесь работаю военюристом, — с улыбкой, запоздавшей на несколько красноречивых мгновений, отвечала Нина, почесывая правой ногой икру левой, в точности так, как она делала это школьницей. — И… Я так поняла, ты не в курсе… Мы с Альбертом… В общем… — голос Нины предательски дрогнул, — развелись.
Они устроились в ресторане «Дельфин» — самом приличном, на непридирчивый взгляд Растова, заведении Новогеоргиевска.
— Будем обедать! — постановил Растов не допускающим возражений тоном.
Нина поминутно сетовала, что не одета «для такого места». И что «не помыла голову». Раза три она доставала зеркальце и начинала разглядывать себя с дотошной придирчивостью собственной злейшей врагини.
Даже не шибко проницательный Растов понимал: не своего нешикарного вида, к слову, вполне естественного, женственного и привлекательного, стесняется Нина. Но своего возраста — она была ровесницей Кеши, а значит, младше Растова всего на три года. Растов почувствовал: Нина Белкина поминутно спрашивает себя: а насколько сильно изменилась она за то время, что они с Константином не виделись? Проигрывает ли в сравнении с собой тогдашней?
Растов понял, что самое время идти в решительное наступление на страхи и комплексы визави.
— Нинка… Нина… Если я замечу, что «ты совсем не изменилась»… — сказал он, глядя собеседнице прямо в ее умные карие глаза с прямыми длинными ресницами. — В общем… если я скажу так, ты ведь наверняка подумаешь, что я человек недалекий и говорю банальностями, да еще и вру тебе… Да?
Нина кивнула. Дескать, угадал.
— Поэтому я не стану так говорить. Я сразу скажу тебе, в чем именно ты изменилась!
Нина удивленно приоткрыла свой красивый алый рот. Она подала корпус вперед, две задние ножки стула заинтригованно повисли в воздухе. А еще Нина скрестила руки на своей скульптурной груди и приготовилась защищаться — на тот маловероятный, но все же теоретически возможный случай, если Растов выскажет какую-то действительно неприятную правду.
— Ты стала меньше похожа на мальчика-сорванца и больше на девочку… Девочку-сорванца… Это раз. И это сразу тебе в плюс. — Растов добродушно улыбнулся, обнажив свои белые крепкие зубы с еле приметной щелью между резцами.
Улыбнулась и Нина. Она робко кивнула: мол, продолжай.
— Во-вторых, ты стала совсем брюнеткой… А была темной шатенкой. Наверное, ты покрасила волосы! И, хоть это непривычно… должен сказать, что тебе все это очень идет! Как-то правильно ложится на твой характер, который у тебя, конечно, от натуральной брюнетки.
— А ты наблюдательный! Никогда бы не подумала раньше! — произнесла Нина одобрительно и принялась накручивать на палец особенно упругий локон. — Ты всегда казался мне эдаким самоуглубленным простофилей…
— А в-третьих, — проигнорировав «самоуглубленного простофилю», продолжал Растов, — раньше в твоих глазах плясали крохотные чертенята. А теперь на этой сцене вместо чертенят отплясывают ламбаду маленькие хоккеисты с крохотными такими клюшечками!
— Заверяю тебя — это те же чертенята, но только более… гламурные.
Нина сверкнула глазами и расхохоталась, да так звонко, что обернулись двое официантов, обсуждавших что-то укромное с седым, как сумерки, метродотелем.
«Гламурные… — мысленно повторил Константин. — Это из старины, да?»
Затем Нина долго молчала, нервически вертя в руках расписную фарфоровую солонку. И лишь затем выдала:
— А ты… ты изменился только в одном… Ты, дорогой мой Константин, стал страшно галантным кавалером! — воскликнула она наконец и покраснела. — И кстати, ты угадал: я давно уже не езжу на мотоцикле. Поэтому мои фирменные чертенята теперь… на бобах!
Официант со входящим в моду косым пробором поприветствовал Нину вполне столичным поклоном — не то чтобы низким, но и не то чтобы небрежным.
Нина, припомнив, что ведь и она столичная штучка, обворожительно улыбнулась молодому красавцу в фартуке и заказала себе салат из семи сортов зелени, желтых помидоров, белой черники и кедровых орехов и, чтобы не скучать, двести грамм белого сухого вина местного розлива.
— Я вообще на диете! А то разъелась за осень… стала как тюлень, — пояснила она смущенно.
А Растов, который проблемы с лишним весом привык решать радикально — кроссом в полной выкладке, ничтоже сумняшеся заказал себе хачапури, стейк из телятины, спаржу на гарнир и стакан местного, нещадно воняющего бочкой, коньяка.
Наконец они выпили за встречу.
— Ну, рассказывай свою историю… Как тебя сюда занесло-то? На Грозный! Считай, на самый край мира. Мать говорила, ты была замужем за каким-то воротилой! — напустился на Нину Растов, который с перепугу всосал весь коньяк за раз.
— Была… Его звали Альберт Демин. Но у нас ничего не получилось. — Нина едва слышно вздохнула. — А ты? Был женат?
— И я был… У нас тоже… Короче, ничего не получилось.
— А у вас почему?
— Сначала скажи ты, почему у тебя. — Растов смело положил свои ладони на ее холодные ручки с несвежим маникюром.
Капитану не верилось, что он не видел Нину столько лет. Казалось, это вчера он шел по проспекту Мира домой с того памятного выпускного, повторяя свое заклинание.
— Хорошо, скажу… Но только обещай, что отнесешься к моим словам с пониманием. И постараешься не осуждать меня.
— Обещаю. И даже клянусь! — Растов прижал к сердцу свою широченную ладонь.
— У нас с Альбертом ничего не вышло, потому что я полюбила другого человека.
— Ого.
— Да, — Нина сделала горестную паузу и опустила глаза. — Мне нелегко тебе говорить, но это правда… Вкратце: я изменяла мужу. С другим человеком. И ради него с мужем развелась, хотя всегда относилась к нему очень хорошо. И сейчас отношусь.
— А он? Тот человек?
— Тот человек — его звали Иван Сергеевич — любил меня только замужней. Когда я развелась, он потерял ко мне всякий интерес… И даже, чтобы мне было не скучно, дал несколько интервью прессе, где рассказывал, что я всего лишь его друг и что у нас ничего не было, ну, может, секс пару раз по пьянке, но он толком его не помнит. И, как ни в чем не бывало, он стал встречаться с другой женщиной, несмотря на наши два томительных сумасшедших года, когда, по его словам, его главной проблемой было то, что я замужем. Я так думаю, он сейчас на той длинноногой уточке женат и у него уже дети… Он вообще порождал огромные количества детей — своих, и не своих, и приемных, и усыновленных. Никем из них он, по сути, не занимался, но порождал их на свет, особенно не комплексуя… Но снова же — не со мной… Я его отцовства не удостоилась, не досталось мне от него даже детей.
