Единственно, что не стали трогать до приезда следственной группы, так это сам штабной вагончик: его спекшиеся после пожара внутренности первым делом и взялись осмотреть прибывшие из Мурманска и из Осло следователи и криминалисты.
Участие норвежских правоохранителей в расследовании ЧП в поселке Пирамида было, как могло показаться, простой формальностью. Они делали свое дело, их российские коллеги – свое. Похоже, еще до приезда этих двух сотрудников Justis og Politidepartement в Свальбард у норвежских властей как в офисе местного губернатора, так и у их «компетентных органов», курирующих данную территорию, сложилась законченная картинка произошедшего…
В четверть девятого утра послышался шум винтов крылатой машины. Со стороны фьорда, хорошо видимый на фоне темно-серых облаков благодаря яркому сине-красному фюзеляжу, постепенно снижаясь, как будто неспешно опускаясь со ступеньки на ступеньку, приближалась знакомая здесь многим машина – Eurocopter Ecureuil AS 350 B3. Вертолет, на бортах которого запечатлены эмблемы в виде учрежденного норвежцами герба архипелага Свальбард, облетел компактно расположенные на берегу бухты четырех– и пятиэтажные строения с плоскими заснеженными крышами, затем приземлился на расчищенную от снега площадку метрах в ста от ангара, чьи стены и частично крыша приметно выделились свежими заплатами из древесных плит.
– Господа, благодарю за сотрудничество и хорошую компанию, – сказал через переводчика старший из двух норвежских криминалистов. – Наша позиция остается неизменной: случившееся могло быть результатом несчастного случая либо… межличностного конфликта. Пока не будет обнаружен пропавший без вести сотрудник или пока не будет найдено его тело, мы вряд ли сможем установить в точности, что же здесь произошло двадцать седьмого февраля. Завтра, если позволит погода, мы с коллегой улетаем в Осло. Желаем успеха в вашем расследовании… Ну а мы здесь свою миссию завершили.
Вертолет, снявшись с площадки, пошел с набором высоты на запад. Волонтеры к этому времени уже успели погрузиться и тоже были готовы покинуть русский поселок. На площадке возле строения генераторной выстроились три снегохода с штырями-антеннками, на которых, подхватываемые порывами студеного ветра, полощутся небольшие, с носовой платок размером, флажки с государственной символикой Норвегии. К каждому из одноместных скутеров на сцепке прикреплены сани на полозьях. Норвежцы стали прощаться с коллегами из Баренцбурга и Мурманска – с теми из них, кто был свободен в данную минуту, кто вышел проводить волонтеров, покидающих поселок в связи с прекращением поисков пропавших несколько дней назад двух русских.
Старшие баренцбургской и мурманской групп спасателей, облаченные в утепленные пуховые куртки одинаковой – бело-сине-красной – расцветки, поочередно пожали руку каждому из норвежцев. Поблагодарили за помощь, пожелали удачи. Волонтеров было пятеро. Трое из них уселись за руль снегоходов. Двое же еще некоторое время шли за санями…
Когда небольшой караван снегоходов спустился – следуя по проторенной санной трассе – по пологому берегу возле угольного причала на заснеженную равнину Биллефьорда, эти двое оглянулись и на прощание помахали рукой тем, кто наблюдал за ними с берега, потом запрыгнули в сани. Те, кто находился за рулем скутеров, заметно прибавили ходу. При такой благоприятной погоде санный конвой волонтеров доберется до Лонгйира за каких-нибудь три часа…
Старший команды спасателей из Баренцбурга снял варежку, потом сбросил меховую перчатку. Расстегнул пуховик, под который у него был пододет грубый свитер, а также – поверх белья – термоизоляционный костюм. Портативную рацию и прочие «гаджеты» приходится носить буквально на теле или же поближе к телу, под пуховиком. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы элемент питания сел в самый неподходящий момент или в самой аппаратуре что-нибудь не залипло на ветру и довольно ощутимом морозце…
Он достал из специального чехла бинокль Leica GEOVID. Караван скутеров, удаляющийся по льду фьорда на юго-запад, его нимало не интересовал. Мурманчанин тоже заметил кое-что интересное: на берегу соседней бухты, на забеленном склоне невысокой горушки, примерно в трех километрах от поселка, можно было разглядеть нечто, напоминающее издалека брошенные на снег дольки апельсина.
– Так… Палатки поставили, – старший команды из Баренцбурга передал коллеге бинокль. – Одну для жилья, другую – для техники и своих вещичек. Глянь-ка сам, Андрей Юрьич!
Мурманчанин какое-то время разглядывал в оптику эти две кислотного цвета палатки, установленные, по-видимому, нынешней ночью или даже утром. Людей поблизости не видно: они либо находятся внутри укрытия, либо, оставив палатки как временный лагерь, как базу, отправились на лыжах или на скутере куда-то по своим делам.
– М-да… Вряд ли это простые туристы.
– Норги вроде как попрощались с нами, но пару наблюдателей все же оставили, – взяв обратно у коллеги «лейку» и пряча ее в чехол, сказал старший команды из Баренцбурга. – Не знаю, на какой срок они здесь расположились… Но, думаю, пока мы не уберемся отсюда, пока мою и твою группу не вывезут из Пирамиды, эти деятели тоже будут крутиться возле поселка. И будут шпионить, подсматривать и докладывать своим.
– Похоже, так и есть, – задумчиво сказал мурманчанин. – И место выбрали подходящее. Оттуда, почитай, весь поселок виден… Заодно и передвижения по Биллефьорду смогут надежно отслеживать. Если, конечно, это то, о чем мы, коллега, только недавно говорили.
Он хотел еще что-то добавить к сказанному, но включилась в работу настроенная на рабочую волну портативная рация.
– Гранит, вас вызывает Волна! Гранит, ответьте Волне!
Старший прибывшей из Мурманска команды расстегнул куртку и достал из кармашка рацию. Позывной «Волна» принадлежит тем двум сотрудникам, которые примерно час назад отправились на скутере к ближнему озеру.
– На связи Гранит! Где находитесь?
– Пересекли по льду озеро, выехали на противоположный берег. Там нас остановили.
– Кто?
– Волонтеры. Их здесь четверо, на двух снегоходах. Мы видели их палатку… У них тут что-то вроде временного лагеря.
– Не понял… Не дают дальше проехать?
– Некоторое время просто сопровождали. Ехали на скутерах параллельным курсом. Потом жестами и криками попросили остановиться…
– Что говорят? Вы с ними уже пообщались?
– Да вот только что. Они и сейчас рядом стоят… Говорят, что район закрыт по распоряжению сиссельмана.
– Что, ни в одном направлении нельзя проехать или пройти? Уточните у них!
– Уже спрашивал… Всё закрыто. И направление на норд-ост – к Земле Олафа Пятого… И на норд-вест к другому берегу и далее… И далее к Земле Диксона.
– Вас понял. Возвращайтесь в поселок!
– Принято, Гранит! Следуем обратно в Пирамиду…
Старший мурманской группы спрятал рацию, поправил верхнюю – совмещенную с очками – маску, надел поверх перчаток прикрепленные на резинке краги. Вдвоем с коллегой они повернулись и пошли по оставленному полозьями следу к ангару, до которого от того места, где они стояли, было около полукилометра.
– Какая наглость! – процедил старший. – Шагу нельзя сделать без высочайшего волеизъявления! Сиссельман слишком много на себя берет.
– Сам удивляюсь, что за муха его укусила! – подал реплику коллега. – Я Ингермана давно знаю… Он мужик осторожный. И по одной лишь своей прихоти, без команды сверху, вот так себя вести… провокационно, я бы сказал, он бы не стал. Обложили норги! Глаз не спускают.
– Ну, с этим пусть дипломаты разбираются. Думаю, им будет что предъявить. А вот то, что обложили… То, что не дают нам никому шага сделать влево или вправо… Это тоже заставляет о многом задуматься.
– Да, подозрительно как-то…
Чуть не доходя до площадки, где под навесом укрытая вдобавок брезентом стояла пострадавшая во время пожара техника, они остановились.
– Андрей Юрьич, лично я не верю в версию «межличностного конфликта». Не верю в то, что Голышев и Пинчук могли напиться и что потом между ними случилась якобы какая-то разборка, приведшая к таким вот последствиям. Местный сотрудник кивнул в сторону подзалатанного на скорую руку ангара. – И в другое не верю: что пожар мог случиться из-за неосторожности кого-либо из этих двоих.
– Ты их ведь хорошо знал, Дим Димыч?
– Более чем! Это же настоящие полярные волки! Тут, на Шпице, достаточно провести с человеком пару-тройку месяцев бок о бок, чтобы проявились все его качества – и плохие, и хорошие.
Мурманчанин покачал укрытой капюшоном головой.
Он обладал несколько большей информацией, нежели его местный коллега, но не имел права сообщать – даже такому надежному и проверенному человеку! – ту часть сведений, которыми его снабдили. И не мог открыть все карты, озвучить некоторые из тех инструкций, что были им получены накануне командировки в эти хорошо знакомые ему по прежним поездкам и кое-каким служебным делам края…
