— Не ошибся. Ты не ошибся, легат-следователь.
Уязвлённое самолюбие, тыканье носом и разница в возрасте, в ранге и статусе не помогает заводить друзей. Непередаваемо забавно и даже немного смешно — друзья среди низших. Леонардо непроизвольно тронул свои губы тенью улыбки.
— Тогда я продолжу. Наблюдая за исследуемым Ксандром я пришел к твердому суждению, что он будет молчать или бесконечно лгать. Да он все-таки сломается или же умрет под пытками, но время, святые отцы, время! Я более чем уверен, что Совершенный с определенной целью направлялся в город, здесь его, я совершенно убежден, ждут. Здесь Гнездо. В городе.
А вот сейчас тишина в совещательной комнате была другой — предвкушающей, взвинченной, беспокойной и тревожной. Гнездо — это Гнездо. Это немыслимые почести при его разорении и полетевшие головы при упущении пособников проклятых эльдаров. Или, об этом и подумать страшно — самих эльдар! И ладно бы головы, а то ведь могут в наказание упечь в такие дальние дали, на просторечном говоре произносимые как «ипеня», да с такой епитимьей, что о наложении рук на себя задумаешься! Нет, лучше толстый шелковый шнур в руках отца-экзекутора, похрипел недолго и к стопам Господа припал осененный Светом Его. С покаянием и с отпусканием грехов пред этим. И вину искупил и душу спас.
— Какие у вас основания для столь значимого вывода, легат-следователь? — брат Родригес уже не сидел, развалившись и расслаблено, он был полностью собран, напряжен как пружина и нетерпеливо ждал, хотел, не скрывая этого, подтверждения словам Леонардо, собственным мыслям и выводам на их основе.
— У них не было при себе припасов, отец Родригес. Не было воды и заводных коней для долгого перехода. Не было теплых вещей. Не было…
— Лошадей и прочее они могли купить в городе! Этого мало, это невесомо! — отец Родригес по-прежнему плевал на все нормы вежливости и приличия. Перебил, отмахнулся рукой, как и от доводов, так и от самого Леонардо. Бесит. Леонардо оставался спокоен:
— В кармане третьего спутника Совершенного был обнаружен кошель с медными монетами. Сумма монет сантим в сантим равна плате за въезд в город троих всадников и пребывания в нем более трех суток. Это на больше на целый флорин для тех, кто проездом. А наши исследуем совершенно не похоже на состоятельных людей. Добавлю — Леонардо укзал куда-то в сторону допросной — У этого Ксандра были также найдены при себе три куска ткани коричневого цвета с обметанными нитью краями. И эти три тряпки очень уж схожи с нарукавными повязками сочувствующих гильдии кожевников. Далее, у безголового, нами не определенного исследуемого, в вещах хранились два векселя нуэльского филиала банковского дома Гигинэм. Более они нигде не обналичиваются. Сумма — три тысячи флоринов. Как вы полагаете, отец Родригес, наши исследуемые продолжили бы свое путешествие с пятнадцатью килограммами золота? — Леонардо торжествующе улыбался. О, это был весомый и немалый довод — Я очень внимательно прочитал копию рапорта вице-сержанта егерей. Святые отцы, ответьте — в каком еще городе, кроме города Нуэлл, цвет знака гильдии кожевников является коричневым? Кто платит медью, а получает по векселям золото? — задал Леонардо риторические вопросы и сам же на него ответил — Ни в каком. Только здесь, только в Нуэлле. Никто. Только курьеры.
— Тогда, тогда надо допросить не этого Ксандра, а самого Совершенного! — буйно вскинулся с места брат Олонсон и тут же умолк, сам себя заткнул и уселся обратно под соболезнующими взглядами человеку, сказавшему несусветную глупость.
— Они все молчат на допросах, эти мерзкие твари. Час, ну другой иногда, если им ядом не надоест плеваться, а потом тык и сердце встало. Ни одного же так и не смогли ни разу допросить, забыл никак о том, брат Финик? Тьфу, брат Олонсон, не прими в обиду оговорку!
— Тогда, мы голосуем отцы-инквизиторы? — старший секретарь приората обвел требовательным взглядом состав малого трибунала и первым поднял руку — Я за!
— Согласен! За я! Интересно будет посмотреть, может чего нового познаю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Поддерживаю полностью! И позволю себе заметить, что пункты сорок два и подпункт…
— Ну промолчи ты про свои пункты, брат Финик, хоть раз! — с горестным вздохом брат Родригес оборвал секретаря, вставая с диванчика и вплотную приближаясь к Леонардо. Из рта его дурно воняло чесноком и еще чем-то закисшим, до тошноты неприятным. Да и от самого него несло тяжелым застарелым запахом пота, а из тонкого крысиного носа торчали длинные рыжие пучки волос. Два мерзких прыща от грязи на лбу и на сальной шее, и еще, еле-еле виден в круге ворота сутаны назревший чирей. Скоро лопнет.
«Омойтесь дважды в существовании своем — при явлении в эту юдоль скорби и когда представать будете перед Господом нашим». Сколько лет назад эту невообразимую глупость изрек Коллон, тогдашний Наместник Господа — триста лет или четыреста? И какой же тогда несгибаемый духом хранитель древних заветов наш брат Родригес! Настоящий стоик! Мерзкая нечистая телом, духом и мыслями низшая тварь. Не достойная меча, только вонючей пасти сотворенного туката.
Брат Родригес что-то уловил, взгляд его и так ненавидящий, превратился в что-то вообще невообразимое, в сплавленное нечто, в крошащийся ядовитой пылью сухой кусок дерьма. И голос его тоже смертельный яд и разъедающая кислота:
— Я очень надеюсь, что вы не ошибаетесь, легат-следователь. Ни в чем — ни в Гнезде, ни в действенности ваших методов, ни в разговорчивости исследуемого. Я даже откровенно желаю этого. Если вы правы, то вы не найдете никого более открыто и всеми возможностями поддерживающего вас на пути вашем к инквизиторской инсигнии, чем я. Но, если вы ошибаетесь, легат-следователь, я предприниму все всевозможное, что бы ваш путь бесславно оборвался. В инквизиции не место авантюристам со столь грязными методами. И что у вас с глазами? Болеете? Желтухой?
Леонардо сложил губы в подобие вежливой улыбки и негромко ответил, растягивая слова и сознательно дразня брата Родригеса:
— О, нет, я полностью здоров, отец Родригес. Вы ведь о нашей родовой черте тоже наслышаны? Это статочные последствия быстрого выздоровления. И я непременно запомню, отец-инквизитор Родригес, ваши слова о моем Пути. И сообщу их моему благородному отцу. Кстати, а как вы относитесь к высказыванию пятого Наместника Святого Престола святого Игнация Лойолы: «Цель оправдывает средства»? Или и в этом случае у вас есть другое мнение? Не схожее с мнением Наместника? Его же канонизировали, верно? А это означает, что это святые слова изреченные будущим святым.
Они еще некоторое время померялись силой взглядов, а потом брат Родригес отвел взгляд, всем телом повернулся к наблюдающим за ними святым отцам и громогласно произнес:
— Внимание малого трибунала! Я, старший отец-инквизитор Родригес, как Сlam spectacul, сиречь Тайный представитель Третьего отдела Святой конгрегации, говорю вам — я за! Властью своей и Правом своим я накладываю на легат-следователя видама Леонардо всю ответственность за то, что произойдет и что свершиться! И нарекаю сего легат-следователя именованием Мinister poenarum с правом принимать решения, отдавать необходимые приказания и действовать всеми силами своими во славу Господа и Веры нашей на срок одного десятка дней! Inquam defect! In nomine Patris, et Filii et Spiritus Sancti. Amen. Dixi!
А Леонардо даже не удивился услышанному. Низшие, они всегда поражают и изумляют — то своей немыслимой вселенской мудростью, то или глупостью, то вот такими неожиданностями. Тем и сильны, потому и существуют до сих пор.
Глава 6
О том, что изменение процедуры допроса дает нужный результат, арбалетчик Ксандр заключает сделку со следствием, в городе Нуэлл действительно находиться Гнездо Совершенных, а временная должность Мinister poenarum, то есть министр наказаний, не только дает широкие права, но и накладывает неимоверно много обязанностей.
Пока они ожидали доставки в допросную жены арбалетчика по имени Паккета и его дочери Сюззи, то каждый из состава малого трибунала занимался выбранным им делом.
