— КГБ, — сказал он.
— ГРУ, — сказал я, чисто чтобы посмотреть на его реакцию.
Так-то я на пенсии, что в этом мире, что в другом, и вряд ли этот статус дает мне какие-то преференции. И если он действительно из КГБ, то он должен знать о моем местном прошлом.
Подозреваю, даже больше, чем я сам знаю.
— Чем еще предлагаешь померяться? — спросил он. — Учти, у меня скорее всего, длиннее. Чисто из остальных антропометрических данных исходя.
Глава 11
Как говорил мой старик-отец, даже если кажется, что тебя прижали к стенке, не спеши признаваться во всех смертных грехах и тяни время. Может быть, все совсем не так, как ты думаешь.
Это даже пару раз срабатывало. Помню, как однажды учитель позвал меня на разговор, и я думал, что речь пойдет о разбитом окне, и уже был готов признать свою вину, но оказалось, что ему всего лишь не нравится моя оценка за контрольную.
Сейчас, конечно, ситуация была несколько серьезнее, но ведь и мне уже не двенадцать.
— Удостоверение покажешь?
— А то как же, — сказал Сашка. — Конечно, покажу. Чего бы и не показать?
Он полез во внутренний карман куртки, достал оттуда ксиву и протянул мне, наплевав на инструкцию предъявлять в раскрытом виде и из рук не выпускать. Жест доверия, или он в принципе все эти инструкции в гробу видел?
Я посмотрел и вернул удостоверение обратно. КГБ СССР, майор Савельев Александр Игоревич, на фотографии он на пару лет моложе, впрочем, может и нет, просто из-за отсутствия бороды так кажется.
— Какой отдел? — поинтересовался я.
— Ха, — сказал он.
— Не вижу ничего смешного.
— Это отдел, сука, Х, — сказал он.
— И как расшифровывается? Х — от «хрен его знает»?
— Это секретная информация, — сказал Сашка. — И я не могу ее разгласить.
— Занятная ситуация, — сказал я. — А разве допрос не подразумевает…
— А разве это похоже на допрос? — спросил он. — Мы у тебя дома, а не у меня в подвале, сидим, пивко попиваем… Какой же это, к хренам, допрос?
— Что же это тогда?
— Задушевная беседа, — сказал он. — Как я уже упоминал, долгая и обстоятельная.
— И о чем же?
— О времени и о себе, — сказал он. — В смысле, о тебе.
Он неторопливо разлил пиво по стаканам.
Какие у комитета могут быть вопросы к моему предшественнику? Черт его знает, но надо признать, что он какой-то мутный. Наградной пистолет — это, конечно, плюс, а вот ранняя отставка и наличные доллары поднимают определенные вопросы.
Шпион? Двойной агент? А почему тогда учителем в школе устроился? Не самая выгодная позиция для шпионажа. Спящий агент, который должен «проснуться» только лет этак через двадцать? А смысл?
Целесообразность где? Целесообразность отсутствует.
И что из всего этого известно Сашке, и какая у него версия?
— Все страньше и страньше, как говорила Алиса, накушавшись грибов.
— Да ладно, мы же в отделе Х не изверги какие-то, — сказал Сашка. — Если что-то можно выяснить при разговоре под пиво, зачем же человека в подвал тащить и пальцы ему там ломать? Под пиво-то оно приятнее и не так утомительно.
— Ценю твое отношение, — сказал я.
— Мне нравится, что ты такой спокойный, — сказал он. — Руки трагически не заламываешь, на меня не прыгаешь и даже в окошко выпрыгнуть не пытаешься.
— Так вроде нет пока повода, — сказал я. Похоже, что он тоже тянул время и пытался действовать мне на нервы.
Это такая игра, сказать как можно меньше и заставить своего оппонента выдать хоть какую-то информацию. Но тут он фиг меня обыграет, я своё лет десять назад отнервничал.
— Повода нет, — согласился он. — Но люди разные. Кто-то и без повода в такую истерику впадает, что любо-дорого посмотреть.
— Ну, ты тоже спокойный, — сказал я. — Или у тебя группа захвата этажом выше сидит?
— В любом другом случае я сказал бы, что и сам справлюсь, к хренам, — сказал он. — Но после вчерашнего меня одолевают смутные сомнения. Кто был твоим инструктором по рукопашке?
— Ты его не знаешь.
— А я ведь многих знаю, — сказал он. — Но стиль боя не наш, не комитетский.
— Так ведь и я не ваш.
— Ну да, ты говорил, — сказал он. — ГРУ, все такое. Спецназ?
— А ты, типа, еще не выяснил?
— Тут странное дело, Чапай, — сказал он и отпил пива. — Мы направили запрос в министерство обороны, хотели твое личное дело посмотреть, послужной список заценить, так сказать, и знаешь, что произошло?
— Удиви меня.
— Нам отказали, — сказал он. — Мне, сука, целому майору страшного КГБ и отказали в нашем родном министерстве обороны. Как будто мы в целом не одно дело делаем и не одну и ту же Родину защищаем. Можешь ты как-то эту ситуацию прокомментировать?
Я тоже глотнул пива и поставил стакан на стол.
— Удивлен не меньше тебя.
— А мне кажется, что все-таки меньше, — сказал он. — Чем ты там таким занимался, Чапай? Базу ЦРУ на Луне рассекретил? Гитлера в Аргентине топором зарубил?
— Это секретная информация, — в такие игры можно играть и вдвоем. — И я не должен ее разглашать.
— Но мне-то ты можешь сказать.
— Не могу.
— Что ж, я не удивлен, — вздохнул Сашка.
— Вы в чем меня подозреваете вообще? — спросил я. — Что вы мне, так сказать, инкриминируете?
— Пока ничего, — сказал он. — Но сам тот факт, что ты за границей работал…
— И что? — спросил я. — Мало ли, кто там за какой границей работал. Мы же сейчас с тобой в моей квартире в Люберцах разговариваем, а не в моих апартаментах в Нью-Йорке, из окна детская площадка видна, а не Центральный Парк. И пиво пьем, а не шестидесятилетний односолодовый «Macallan» тысяча девятьсот двадцать шестого года из бочки номер двести шестьдесят три.
— Немного жаль, конечно. Но, с другой стороны, если бы у тебя были апартаменты в Нью-Йорке, с тобой бы вообще никто не разговаривал, сам понимаешь, — сказал Сашка. — Собаке — собачья смерть и все такое, к хренам. Сам, небось, такое исполнял.
— Хорошая попытка, но нет, — сказал я. — Все равно не разглашу.
— Да и черт с тобой, — сказал он.
Первая банка пива как-то незаметно подошла к концу, и он начал разливать из второй. Ситуация была максимально странная, я с таким еще не сталкивался. Допрос, не допрос, вроде сидим и пиво попиваем, но разговор какой-то не слишком душевный складывается, да и пистолет в его кармане немного меня напрягает… Куда я попал? Точнее, во что я опять вляпался?
И зачем?
И что делать, если разговор у нас с ним так и не сложится? Бить его по голове, хватать второй комплект документов, наличку и наградной пистолет и пускаться в бега? В мире, в котором я уже когда-то жил, но о реалиях которого я мало что помню? Куда здесь вообще можно бежать, если на пятках у меня будет висеть комитет, может быть, уже и не всемогущий, но все еще довольно влиятельный? Ну, я, конечно, побегаю, опыт есть, но это в любом случае дорога в один конец.
Хорошо бы узнать, в чем они меня подозревают и разобраться с этим до того, как все полетит в тартарары.
— Ладно, что-то я не с того начал, — вздохнул Сашка и принялся разделывать рыбу. Интересно, он потом этими же руками за пистолет хвататься будет? — К чему ворошить прошлое, верно?
— Угу, — сказал я не понимая, к чему он клонит.
Наверное, какой-то метод ведения допроса. Сейчас он попытается усыпить мою бдительность, а потом как прыгнет…
— Давай сменим тему, — сказал он. — За ЦСКА, небось, болеешь? Как тебе ребята в прошлом году, рад их чемпионству?
— А ты за кого?
— Я за «Спартак», — сказал он. — Но нам не повезло. А в том матче нас еще и засудили, к хренам. Удаление и два пенальти… Ваши, конечно, молодцы, но так нечестно…
Я понятия не имел, кто был чемпионом СССР по футболу в восемьдесят восьмом году, но мне почему-то казалось, что это был не ЦСКА. Или я просто уже ожидаю подвоха от любой его реплики?
— Признаться, я не следил, — сказал я.
— Как так? Ты ж физрук.
