что-то не то сказал?
Винсент сердито шагнул к Набалу, но затем остановился. Внезапно он изменил направление и потопал к двери. Веселый протяжный звук остановил его на полпути.
— Это было умно, Винсент, действительно умно, — сказал Набал. — Поскольку ты новенький, я даже это оставлю. — Его улыбка превратилась в жесткую, тонкую линию. — Но если ты еще когда-нибудь задашь мне вопрос, я вырву твое сердце. Понимаешь?
Кровь отхлынула от щек Винсента, и он медленно кивнул.
— Превосходно. — Обычная ухмылка Набала появилась снова, словно по волшебству. — Я рад, что мы понимаем друг друга. Давай просто забудем этот разговор. В конце концов, мы же семья. А такие братья, как мы, не должны ссориться. Держу пари, если очень постараемся, мы с тобой сможем быть такими же близкими, как Каин и Авель. А теперь попроси Сола позаботиться об этих двоих. Да, и дай мне свой коммуникатор.
Дрожащими пальцами Винсент отстегнул от воротника коммуникатор размером с пуговицу и передал устройство вместе с наушником.
— Спасибо, Винсент, — сказал Набал. — Ты можешь идти.
Не сказав больше ни слова, Винсент поспешил выйти из дома.
Набал вставил наушник в ухо, а затем дважды нажал на активатор коммуникатора.
Наушник с треском ожил.
— Оператор фермы, — произнес мужской голос. — Проверьте код, пожалуйста.
— Это Белуа Набал, миссия во Флинтвилле. Соедините меня с доктором Эквиноксом.
— Здесь уже за полночь, Белуа Набал. Доктор Экинокс нездоров.
Набал усмехнулся.
— Если ты имеешь в виду, что он спит, тогда тебе лучше его разбудить. У меня есть информация, которая ему понадобится прямо сейчас.
— Боюсь, об этом не может быть и речи, Белуа Набал, — сказал оператор. — Передайте сообщение мне, и я позабочусь о том, чтобы доктор получил информацию, как только он будет доступен.
— Хорошо, — сказал Набал. — Скажи ему, что я обнаружил нового Пробужденного вместе с чисто человеческим слиянием.
На линии повисло короткое молчание, а затем:
— Я немедленно соединю вас с доктором Эквиноксом, Белуа Набал.
Набал достал из кармана брюк маленькую бутылочку и открутил крышку.
— Держу пари, что ты так и сделаешь, амиго. — Запрокинув голову, он высыпал в рот дюжину таблеток и начал жевать. — Держу пари, что ты так и сделаешь.
21. Время рассказа
Майкл застонал и попытался снова заснуть. Ему хотелось, чтобы эти птицы замолчали. Их непрекращающееся щебетание звучало в его ушах, как сотня пронзительных будильников.
— О, заткнитесь, — проворчал он, накрывая голову подушкой.
Только это была не его подушка, точно так же, как бугристый матрас не был его кроватью. Что?
Собаки, переулок… они падали!
— Лина!
Мозолистая ладонь легла ему на лоб.
— С тобой все в порядке, Майк. Лина прямо здесь. Вы оба в безопасности.
Лохматое пятно перед ним постепенно превратилось в седое и знакомое лицо.
— Диггс? — вздохнул он. — Что… где я нахожусь?
Бродяга улыбнулся и убрал руку со лба Майкла.
— Ты в номере мотеля. Как ты себя чувствуешь?
— В мотеле? Как я сюда попал? Последнее, что я помню, это то, что мы с Линой собирались стать собачьим кормом.
— Неудивительно, что ты проснулся с криком. — Диггс усмехнулся. — Ну, наш маленький друг-кукольный человечек сказал мне, что прошлой ночью у тебя были неприятности. Я шел на помощь, когда увидел, как вы с Мелиной вбежали в тот тупиковый переулок впереди собак. Итак, я схватил веревку и забрался на крышу парикмахерской, надеясь, что смогу вытащить вас оттуда до того, как вас схватят собаки. Когда я добрался до конца переулка, вы двое висели всего в паре футов подо мной. Все, что мне нужно было сделать, это поднять тебя. Хотя все было бы проще, если бы перекладина, на которой ты висел, продержалась немного дольше.
— Я ничего этого не помню. — Майкл потер лицо ладонями, а затем оглядел комнату.
Стены были покрыты облупившейся синей краской, а на окне висели рваные занавески, которые, возможно, когда-то были зелеными. В заведении пахло старыми сигаретами и фастфудом, а на сером ковре были такие старые пятна, что местами они перекрывали друг друга. Там было две двери. Та, что вела наружу, была закрыта. Другая была приоткрыта, показывая интерьер маленькой ванной комнаты.
— Как долго я спал?
— Два дня. — Лина вышла из ванной. — Самое время тебе проснуться.
Глаза Майкла расширились. Лина была такой бледной, что ее кожа почти светилась, а в волосах было по меньшей мере вдвое больше серебра, чем он помнил. Он спросил, не подумав.
— Что с тобой случилось?
Зеленые глаза Лины стали холодными.
— Не смей так на меня смотреть. Это все твоя вина. — Она подняла свою покрытую серебряной коркой ладонь. — Твоя и этого дурацкого камня.
— Не говори так, — резко оборвал Майкл. Взяв себя в руки, он сделал глубокий успокаивающий вдох, прежде чем продолжить более мягким тоном. — Мне жаль, что так вышло с путеводным камнем, Лина, но я никогда не хотел, чтобы ты нашла ожерелье. В том, что с тобой происходит, нет моей вины.
— Это не твоя вина? — усмехнулась Лина. — Ты знаешь, почему я так выгляжу, Майк, почему моя кожа твердая, как камень, а волосы становятся стальными?
Диггс бросил на нее взгляд.
— Не сейчас, Мелина.
— Он должен знать.
Майкл сел в постели.
— Что мне нужно знать? О чем ты говоришь, Лина?
— Каменная песня, — сказала Лина. — Я так меняюсь, потому что ты использовал каменную песню.
— Это ложь. Скажи ей, Диггс. Скажи ей, что она ошибается.
Диггс кашлянул в ладонь и подошел к столу.
— Мы вернемся к этому позже, Майк. — Он взял сложенную газету. — Нам нужно поговорить и о других вещах.
Диггс ему не ответил.
Нет, это была не моя вина.
Майкл посмотрел на Лину. Жесткое обвинение тлело в ее глазах цвета морской волны.
— Мне нужно в ванную. — Вскочив с кровати, он бросился в ванную и захлопнул дверь.
Откликнувшись на зов природы, он спустил воду в унитазе и открыл кран в покрытой пятнами ржавчины раковине. Используя тонкий кусочек мыла, оставшийся там, он вымыл руки, а затем плеснул немного теплой воды на лицо. Он выключил воду. Рядом с раковиной висело выцветшее синее полотенце, но ткань была покрыта жирными пятнами. Вместо этого он вытер лицо подолом рубашки.
Закончив, он уставился на свое отражение в грязном зеркале.
— Она ошибается. Если бы она не лезла не в свое дело… Ты за нее не отвечаешь.
Его глаза блеснули серебром, словно подтверждая ложь в его словах. Когда он вышел из ванной, Лины уже не было. Диггс сидел рядом со столом, а кукольный человечек взгромоздился на телевизор.
Когда
