найдет номера завтра, то нам еще ехать к черту на кулички.
Спать. Определенно мне нужен сон.
Поворачиваюсь, стягиваю куртку, но тут же натягиваю обратно. В доме бешеная холодрыга.
Кидаю взгляд на спящую Павлову, прикидывая в уме, отобьет ли она мне яйца, если я самым наглым образом заберусь к ней под одеяло?! Наверняка нагретое, теплое, уютное. Кошусь на свою постель такую одинокую, холодную и неприветливую. В итоге здравый смысл приказывает долго жить, поэтому я снимаю и кидаю куртку на свою кровать, хватаю одеяло с подушкой и пристраиваюсь на односпальной кровати, на которой места разве что для одного маленького ребенка, не то что для двоих взрослых. И, тем не менее, я ужиком мостюсь около девчонки.
— Что ты делаешь? — раздается ее тревожный голос на несколько октав выше обычного.
— Подвинься, принцесса, — в край наглею.
— Не буду я двигаться!
— Мы окоченеем до утра. Кстати, по твоей милости. Просто давай спать, — зевая, устало обороняю.
— Если ты будешь распускать руки, то будешь спать на полу.
— Конечно, — лгу, а сам откидываю край ее одеяла, залезаю под ее возмущенное сопение и накрываю нас сверху еще своим.
Глава 11
Соня
Холодно. Мне жутко холодно, и даже два одеяла не спасают. Я просыпаюсь уже в третий раз. Снег настойчиво стучится в ту клеенку, что называется громким словом «окно». Мои зубы стучат так громко и быстро, что я опасаюсь прикусить себе язык. Другое дело Демьян — дрыхнет без задних ног. Его, поди, и танк не разбудит, даже если переедет.
Дую на свои руки, сжимаю и разжимаю пальцы несколько раз, игнорируя тот факт, что за моей спиной лежит настоящий обогреватель. Мы не дотрагиваемся друг до друга, но я чувствую кожей исходящее от него тепло.
Ладно, Сонька, только на сантиметрик. Только и всего…
Двигаюсь, но этого оказывается мало.
Ну, может еще на сантиметрик, чего уж там…
Как та медленная улитка ерзаю по постели, все ближе и ближе двигаясь к намеченной цели.
Я уже чувствую это горячее твердое тело…
Еще буквально крошечку, крохотулечку и мне будет тепло… Мне будет хорошо…
— Кто-то установил правило: « не распускать руки», — резко на мое обнаженное бедро ложится рука.
Сердце уходит в пятки, я дергаюсь, точно застуканный воришка, но рука Демьяна удерживает меня на месте.
— Или это правило относится только к мужчинам? Что за дискриминация? — сонно бурчит, притягивая меня ближе к себе.
Смею напомнить, что я в одном нижнем белье. Впервые так близко к настоящему мужчине и его детородным органом. От этого мне непривычно, неловко и стыдно. Его «дружок» упирается мне прямо в спину.
Господи боже, я просто надеюсь что он не возбужден.
— М-мне х-холодно, — дрожу в его стальной хватке, осторожно двигаясь вперед, дабы не задеть и не разбудить «зверя». Это будет полнейший провал.
— Я понял, поэтому прекрати копошиться и ложись спать, принцесса.
— Кхм, — прочищаю горло, накрывая своей рукой его, — может, ты снимешь с меня свои грабли? — тщетно пытаюсь оторвать, но он вцепился не жизнь, а насмерть. Будто я первая и последняя женщина в его жизни.
— Да ладно тебе, — беззаботно хмыкает, — что ты как монашка. Так же теплее.
Действительно! Ну, раз так теплее, почему бы тогда и не перепихнуться по-быстрячку?! Чем не план? Зато согреемся мгновенно!
— Ты так дергаешься, как будто мужчину никогда не трогала, — усмехается, когда я пытаюсь отодрать его блудливые ручонки.
Я застываю на этих словах, чувствую как загорается лицо, и в этой чудовищной неловкости сдавленно ворчу неразборчивые слова отдаленно похожие на: «не твое дело».
— У меня вообще-то парень есть, — слетает с языка бессовестная ложь, потому как у меня есть один престарелый «жених», которого никак не назвать «парнем». В те года, когда он был парнем, меня еще в планах не было.
— Серьезно?
Конечно же, он не ведется.
— Нет у тебя парня.
— Откуда тебе знать?
— Во-первых, будь у тебя парень, он бы тебя искал.
— Так, он и ищет! — протестую я.
— А во-вторых, ни один парень не позволил бы своей девушке работать в «Шафране».
Что ж, это весомый аргумент. Однако так как протест к его словам у меня на подсознательном уровне из меня все же вырывается:
— У нас все по-другому.
— Да, у «вас» просто не существует.
И, тем не менее, его рука ослабевает. Вместо того чтобы убрать он смещает ее выше, под грудь, пальцами касаясь бюстгальтера.
— Раз уж ты такая недотрога, — комментирует свое действие, принимая более удобную позу. — Спи.
Я без понятия, как он это делает, но я действительно заталкиваю подальше все свои возмущения, закрывая глаза. В конце концов, об этом никто не узнает, а значит и не было ничего, верно?! Он же не покушается на мою девичью честь…
Спросите, как я оказалась невинной в свои года? Ответ таков: просто мой отец следил за моей невинностью, как и за своим состоянием. Как же он отдаст замуж девку-то порчену. За нее меньше дадут! Походы к женскому врачу раз в полгода, якобы для «здоровья», где моему отцу все сообщалось и постоянные лекции на тему нравственности, отбили всякое желание с кем-либо спать. Была идея насолить.… Но кому от этого легче? В таком бы случае папенька меня тотчас же спровадил замуж. Такой-то позор! Не то чтобы я была такая уж нетронутая… Поцелуи и парней в моей жизни было хоть лопатой разгребай… Чего только стоили курортные романы, однако что-то большее — нет.
Утром я просыпаюсь одна. Демьяна в доме нет. Я нахожу его на улице. Он стоит ко мне спиной, затягиваясь очередной сигаретой и разговаривая по телефону.
— Да, Кислый, я тебя понял. Скоро буду выезжать.
Положив трубку не оборачиваясь, он произносит:
— Зайди, холодно.
Глаза у него на затылке что ли?
— Мы уезжаем? — требую ответа.
— Да, — закатывает глаза, кидает бычок в снег и под локоть заводит меня в дом. Сдергивает с веревки над печкой мою одежду, кидает в комнате на кровать, приказывая:
— Одевайся.
Показалось, проскальзывает разочарованная мысль. Вчера мне привиделось, не иначе. Снова этот холодный тон, резкие жесты и движения, что скорее похоже на рычание зверя перед нападением. Но разве я ему враг? Ради всего святого! Что я могу сделать? Я даже сбежать не в состоянии.
Сглатываю обиженный ком и хватаю вещи. Демьян выходит, а я одеваюсь.Вещи, мягко говоря, не первой свежести, но по крайне мере сухие. Для девчонки, чья гардеробная ломится от тряпок — это сущий кошмар, но
