— Эх, согласен…
«И чего это он такой довольный сегодня?» — насторожилась я, следя за дальнейшими действиями пирата. «Нахрена он вообще приперся сюда, если сразу не переходит к делу? Компанию мне составить? Вот уж спасибо — обойдусь…»
Ваас выглядел умиротворенно, и я бросила взгляд в окно — на улице во всю пекло яркое солнце. Хер знает, сколько я проспала, но, скорее всего, на часах было около полудня. Ни один листик на деревьях не шелохнулся из-за отсутствия ветра. Пираты сновали туда-сюда, занимаясь привычной рутиной и матерясь на жару, пока их потные лица блестели под солнечными лучами. Если бы не постоянные, разыгрывающиеся здесь сцены насилия, они бы вполне смахнули на простых работяг — обычных рабочих и семейных людей — но, по всей видимости, только коренным жителям острова известно, какие мрази прячутся за этими красными майками.
— Эй, принцесса, чего застыла-то? Иди сюда, а то как неродные, — послышался голос Вааса, выводящий меня из задумчивости.
Я оторвалась от вида из окна, обернувшись к мужчине, который похлопал рукой по месту возле себя. Ваас уже по-хозяйски окупировал мой матрас, усевшись по-турецки и заляпав половину моей импровизированной постели своими берцами.
«Сделать ему замечание… Ну уж нет, подруга. Поумней наконец и попридержи-ка свой пыл, иначе тебя пристрелят раньше, чем окажешься на свободе…» — пронеслось у меня в голове.
Я, засунув гордость куда подальше и стиснув зубы, опасливо подошла к своему небольшому матрасу и уселась на самый его краешек, подальше от пирата. Данный жест не укрылся от Монтенегро, которого эта ситуация начинала забавлять. Он так часто реагировал на мое поведение смешками, что я начинала чувствовать себя каким-то клоуном в его личном цирке, и это, естественно, не могло не раздражать.
— Че, сыкуешь? — игриво спросил он.
— С чего ты взял?
— То-то ты предпочитаешь компанию этой крысы, а не мою.
— В-всмысле? — я посмотрела назад, куда Ваас, сдерживая лезущие вверх уголки губ, кивнул головой.
В нескольких сантиметрах от меня, за ножкой стола, лежал протухший труп язвенной крысы. И как я могла ее не заметить? Крыс я не боялась, а уж мертвых тем более, вот только отвращение к болячкам мертвого животного взяло надо мной верх.
— Твою мать! — я отпрянула назад и вдруг почувствовала, как моя спина припала к чему-то теплому.
Я тут же обернулась, натыкаясь на невозмутимого пирата. Ваас воспользовался моей секундной растерянностью и издевательски шепнул мне на ухо:
— Ну что, кто страшнее: она или я?
— Да оба хороши… — неуверенно огрызнулась я и отскочила обратно.
— Я похож на крысу, amiga? — задал риторический вопрос пират, иронично выгнув бровь. — Знаешь, внешний вид всегда так обманчив, как правило, он пиздец как противоречит тому, что скрыто у нас внутри… А вообще, крысы — умные твари, а меня ты вряд ли умным считаешь, и ведь зря, очень зря…
«Нет, Ваас, я не считаю тебя идиотом. Ни один тупица не сможет влавствовать над такими обезьянами, как твои пираты… Зато я как раз считаю тебя тварью, убивающей ни в чем неповинных людей, и которая даже не скрывает свою жестокость и безжалостность за маской» — подумала я, кидая непринужденный взгляд на Вааса.
Но пират словно прочитал мои мысли и напрягся, поэтому я решилась задать ему обыденный вопрос, который, к слову, и вправду меня интересовал.
— Почему ты сегодня такой… Довольный что-ли?
Ваас вздохнул и не на долго задумался о чем-то, припав спиной к деревянной стене, опустив руки на согнутые колени и запрокинув голову. Уголок его губ дернулся вверх.
— Ох, не хотел говорить тебе этого, принцесса, но раз тебе это так интересно… Сегодня одна красотка из твоей компашки молила отправить ее домой. Ты знаешь, Бэмби, никогда бы не подумал, что 18-летняя малолетка способна на что-то годное в постели, но я охуел, amiga. Твоя подружка отлично работает ртом, ты передай ей, если увидишь. Она, правда, вряд ли будет в настроении. Домой-то ее никто отправлять не собирается.
Я слушала довольного до чертиков пирата, и не верила своим ушам. Внутри засосало под ложечкой: я почувствовала омерзение к этому жестокому мужчине, смешанное с чувством жалости к той девушке, что решилась на такой глупый и отчаянный поступок, как отдаться за надежду о свободе. На миг я против своей воли представила Вааса в постели: такого грубого и неприкословного. Одним словом, чертового насильника. Садиста, берущего то, что он хочет любой ценой, который смеется над твоими криками, вдалбливая тебя в кровать, и наслаждается твоими слезами, пожалуй, даже больше, чем твоим телом. И на все это добровольно подписалась моя подруга? Только от мысли об этом хотелось завалить этого ублюдка вопросами «Кто та девушка? За что ты так издеваешься над нами?!». Но вставший в горле ком не дал мне этого сделать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
«Животное!» — пронеслось у меня в голове, когда я негодующе подняла глаза на главаря пиратов.
Ваас вдруг перевел взгляд со потолка на меня, и тут же засмеялся сквозь закрытый рот, и несколько секунд мне потребовалось, чтобы раскусить этого мудака.
«Блядство!..» — я мысленно стукнула себя по лбу, но, признаюсь, облегчение накрыло приятной волной, придав на момент уверенности.
— Да тебе нужно было стендапером стать, а не пиратом, — с сарказмом произнесла я, сложив руки на груди и уводя взгляд.
— Возможно… — Ваас мечтательно устремил взгляд к окну.
В помещении повисло молчание. Монтенегро ушел в себя и долго пялил в окно, подперев подбородок рукой. Я же старалась быть тише воды и ниже травы, рассматривая испачканную ткань матраса. Жестокая шутка пирата отпечаталась в голове, и я невольно вспомнила эту дибильную фразу, которой каждый второй пытается оправдать отсутствие у себя чувства юмора.
«В каждой шутке есть доля правды».
До этого момента все, чего я боялась — это если меня продадут в рабство, будут пытать или я буду обречена на мучительную смерть. О том, что такое изнасилование, и насколько это страшно, времени вспомнить почему-то не нашлось. Как я могла забыть о том, что пираты Вааса — это гребаные спермобаки, которые готовы ебать все, что движется и не движется?! Теперь же я всерьез напряглась: за этой дверью толпами бродят эти животные, готовые спустить штаны при виде первой попавшейся молоденькой девочки с материка. А возле меня сидит их главарь, беспощадный и безнаказанный…
Я недоверчиво покосилась на пирата, но тот, видимо, боковым зрением заметил это.
— Расслабься, Mary, ты не в моем вкусе. И я, ну, если мало ли хочешь знать, не животное — не бросаюсь на первую же сучку.
Я была шокирована такой проницательностью мужчины. Казалось, Ваас мог читать людей, даже не смотря на них.
— Да и покупателю я обещал тебя доставить в «сохранности», — не оборачиваясь ко мне, произнес он.
Мысль о покупателе вновь заставила меня запаниковать.
«Я не вещь, чтобы меня продавать! Какого хера?! Покупатель блять… Кому меня хоть сватают? Уж определенно не брутальному, богатому красавчику с маниакальными наклонностями. Такие хуи только в фильмах бывают. Наверняка это какой-нибудь на голову долбанутый извращенец или сутенер. Не то, чтобы меня так интересовал этот вопрос, просто было отчасти интересно, какой тип людей может позволить себе тратить свои бабки на черном рынке… А впрочем, какая к черту разница?! Все равно к тому дню, когда припрется клиент, я уже буду далеко отсюда! Не знаю, как… Но буду!» — успокаивала я себя теми же клише, какими успокаивала себя и вчера ночью, пытаясь заснуть…
— Окей, принцесса, че-то запизделись мы с тобой. Вставай давай и пиздуй за мной. У меня дел дохуя, нет времени с тобой возиться.
Выйдя на улицу я набрала свежего воздуха в легкие, чувствуя, как внутри растворяется приятная прохлада: дождь, льющий всю ночь, сделал свое дело. Покинув это жаркое и душное помещение, я на время забыла про тупую боль в челюсти и стертых запястьях, забыла о жажде, и я наплевала даже на то, что Ваас грубо подталкивает меня по направлению к главной площади. Я не слышала, о чем он говорил, его слова пролетали мимо моих ушей, ведь я вся погрузилась в наслаждание погодой. Мне безумно не хотелось возвращаться в свою хижину. Казалось, что я никогда не надышусь этим воздухом…
