Силы были на пределе. Хотелось сдаться, но я слишком боялась смерти. Хотелось плакать, но я быстрым движением вытерла слезы с раскрасневшихся щек и сглотнула тугой ком в горле.
«— Не реви, принцесса. Толку от этого здесь нет.»
«Да пошел ты, Ваас!»
Снова перезаряжаюсь, вспомнив слова Монтенегро. Мог ли он подумать, какой переполох я невольно устрою здесь за время его отсутствия? Вряд ли… Поэтому я очень боялась его возвращения. Я четко понимала, что не выиграю эту битву.
«Слишком самонадеянная, Маш. Слишком импульсивная и отчаянная. Вот, в чем твоя проблема…» — внутренний голос опустил меня с небес на землю.
Еще раз сглотнула ком в горле, на миг задержав опустошенный взгляд в одной точке — угрозы и выстрелы отступили на второй план, словно на несколько секунд меня оглушили. В ушах раздавался только звон.
Взгляд падает на глок, лежащий на столике — я медленно протянула к нему руку. Проверила обойму — пули есть.
«Может, так будет лучше…»
Я поднялась с пола и выступила из-за укрытия на ватных ногах, не думая о том, что любой из этих уродов с радостью выстрелит в меня. Вместо винтовки во вспотевшей ладони покоился глок.
— Брось пушку, сука!
Но я неуверенно держу ее на весу, не давая подступиться окружающим меня и целящимся пиратам.
«Пускай руки дрожат. Пускай дух перехватывает, тяжело дышать. Пускай против воли капают слезы из глаз. Пускай я на грани истерики, но отсутствие покорности в моих глазах и оружие в потной ладони дадут им понять, что я нихуя не сдаюсь… И никогда не сдамся».
Снимаю глок с предохранителя — резко вскидываю руку и приставляю заряженный ствол к подбородку.
— НАЗАД!
Я сама не узнавала свой голос. В нем не было страха, он не дрогнул от нахлынувших слез — он был наполнен только гневом и уверенностью. Мне было плевать на реакцию этих ублюдков, любой исход меня устраивал. Жизнь или смерть? Теперь ответ на этот вопрос не казался мне таким очевидным.
— Или я спущу курок! Жаль, только не увижу, как ваш босс поотстреливает ваши яйца! Одному за другим!
В толпе прошелся гул неодобрения. Пираты действительно боялись их главаря.
Ваас — прекрасный лидер, отрицать это было бы глупо. Пусть его власть держится на страхе людей к нему, но в этом и особенность Монтенегро, как лидера. Он не боиться бунтов, у Вааса вообще нет страха смерти, как такового. Чего только стоило шоу, которое он устроил с разъяренным медведем в джунглях, будучи перед ним совсем безоружным… И при всем при этом, главарь пиратов отлично пресекает любую самодеятельность своих подчиненных. Вспомнить только тот случай в ПБ, когда он взъелся на двух пиратов и объяснил свое поведение тем, что его окружают одни крысы…
Ваас не был наивным и горделивым лидером — он прекрасно понимал, кто эти люди, и что они могут сделать. Стоит кому-то зажечь одного из них, как спичку, или предложить пачку зеленых, и среди «своих» тут же найдется та самая крыса. Ваас такую крысу видел в каждом, но не боялся ее, а с хищним оскалом пускал ей пулю в лоб и размазывал ее мозги по земле…
Этот человек мне был не понятен. Он был смел и не был глуп. Неужели такое возможно? Неужели всю жизнь можно прожить без страха в глазах, с уверенностью в завтрашнем дне, и ни один раз не спутать свой смелый порыв с обманчивой жаждой выделиться на фоне других и с банальной самонадеянностью, горделивостью, глупостью, в конце концов? Следуя словам Денниса о страхе и глупости, о которых он рассказывал во время нашей первой встречи, следовало, что Ваас навечно останется любимцем джунглей, не терпящих глупых и необдуманных поступков, основанных на жажде доказать что-либо окружающим и обмануть самого себя. Он будет влавствовать на Рук Айленде до самой своей смерти…
А что насчет меня? Я смелая или глупая? Я сражаюсь ради себя или ради признания окружающих? Я смеюсь в лицо смерти из-за того, что действительно не боюсь ее, или же это попытка строить из себя ту, кем я не являюсь, и своей улыбкой я лишь прикрываю свой страх, наивно полагая, что люди не заметят этого, а будут восторгаться моей отважностью? Я не знала ответа, и от этого отчасти становилось не так больно…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Холодный метал неприятно надавливал на кожу. Лицо было мокрым от пота и слез, но при этих гадах я рыдать не собиралась. Уже отплакала все возможное — каким образом мне это помогло? Никаким. Сквозь пелену слез я разглядывала лица пиратов: разъяренные, готовые пристрелить меня на месте же за своих убитых «братьев». И все, что мешало им сделать это — приказ главаря не убивать меня, ведь я нужна покупателю.
Вспомнив об этом, стало еще более тошно — смерть, как вариант исхода этого дня, меня начинала привлекать все больше и больше.
«Мне всего лишь 20… Зачем так жить? Жить в рабстве, кочевать между больными на голову мафиозниками или тупо быть проданной в какой-то клуб в качестве проститутки. Всю оставшуюся жизнь провести среди мразей, которые будут пользоваться мной, как вещью, как подстилкой? Прожить эту гребаную жизнь, метаясь от одного наркопритона к другому? Никогда не увидеть семью, друзей и номального мира? Существовать в качестве тела, которое будут брать все и когда пожелают? Получить букет из ЗППП, самой спиться и каждую ночь отправляться на тот свет от передоза, чтобы вновь воскреснуть и продолжить свое жалкое существование? Потерять гордость, счастье, надежду и свободу? Зачем… Зачем такая жизнь…»
Я представила, как в толпе проносится резкое движение, и я случайно спускаю курок — все, я мертва. Все так просто на самом деле. Представила, как мой неостывший труп лежит на этой веранде: бледная, холодная, еще такая юная девушка, которой просто не посчастливилось оказаться на этом острове. И открытые глаза, когда-то яркие, синие, живые, теперь пустые и затуманенные — мертвые. А вокруг безучастно бродят пираты — кто-то из них возьмет меня за ногу и потащит к краю пропасти, сбросит мой труп в бушующее море на съедение акулам… Ваас вернется. Обо всем узнает. Может, меня как-нибудь оклеветают, чтобы облегчить свое положение, но главарь пиратов неизбежно обрушит гнев на нескольких подчиненных. Он пару дней походит в хуевом настроении, разберется с покупателем, отчитается перед боссом… И дальше что?
«Ничего. Для тебя останется только бесконечное черное ничего. Потому что тебя больше нет, Маш. Здесь всем плевать на это.»
« — Окей блять, я все понимаю, amigo, всем жить охота, и им насрать даже на то, что они сами загнали себя в этот дикий пиздец, окей, я понимаю…»
Удобней устраиваю пальцы на рукоятке пистолета.
« — Остров призывает сильнейших… Кто знает, может, и среди вас найдется тот самый сильнейший?»
Кладу указательный палец на курок.
« — Не… Ты не поняла меня.»
Смотрю сквозь пелену слез на краски этого мира и пытаюсь запомнить каждую его деталь.
« — Запомни это, Mary. Ваас — твой главный враг, и ты борешься на нашей стороне против диктаторства этого ублюдка, который убил твоего друга!»
Смаргиваю, чтобы чертова слеза предательски скатилась по щеке, а пелена пропала: я хочу запомнить лицо каждого ублюдка, который направляет на меня ствол.
«У меня для тебя охуительные новости, Mary. Тебя решили сделать очередным воином ракъят, чтобы ты стала избранной марионеткой моей долбанутой на голову сестрицы и давала надежду ее обезьянам.»
В голове все смешалось, но я точно знала одно: они все решили, что могут управлять мной, как куклой, могут пользоваться в личных целях. Что я не в том положении, чтобы сама определять свою судьбу. И Роджерс, и Монтенегро, и их на голову ебнутые фракции — все они возомнили себя вершителями судеб…
Вот только я открыла глаза. Открыла, а теперь закрою их навсегда.
Мой палец надавливает на курок…
— Маша…
Сквозь звон, раздающийся в ушах, я услышала, как кто-то зовет меня по имени. Зовет меня не той чертовой Mary, а моим настоящим, русским именем.
— Маша?
Он произнес мое имя еще раз, и я услышала его голос отчетливее. Такой спокойный, негромкий, даже нежный. Внушающий доверие…
