– Как же это, ваше благородие? – наперебой недоумевали десантники, заняв вместе с командиром оборону уже на три стороны горизонта. – Вы ж первым шли! Да и мы ровно через сто двадцать секунд после вас занырнули. А вы после нас оказались. Да еще минут через… Коль, сколько там было?
– Да не знаю я… Может, пять, может – больше…
– И все-таки как это?
– Бог его знает, – буркнул в ответ Бежецкий.
Он сам не знал причины такого незапланированного выверта, но вспоминая густо пересыпанные разной ученой «матерщиной» расплывчатые пояснения Николаева-Новоархангельского и Мендельсона, понимал, что все это – шутки искривленного в данной точке соприкосновения двух миров пространства-времени. Чистый Эйнштейн, блин!
Время шло, а подкрепления не было. Плотный паровой сгусток продолжал крутиться на прежнем месте, доказывая, что «ворота» открыты, но никто оттуда не появлялся. Пурга продолжала бушевать, нападать на десантников никто не собирался, и те потихоньку расслабились.
– Может, веревку подергать, ваше благородие?
Увы, дергать было нечего: трос оказался ровно обрезанным в метре позади Александра. Да и впереди – тоже. Совсем как в случае с большинством зондов, потерянных на этой стороне.
– А что будет, если вообще никто не появится? – задал резонный вопрос Решетов. – Тогда как?
– Как? – Командир пожал плечами. – Так же, как и всем вместе. Возьмем пробы, снимем тут все вокруг – кстати, камеры уже работают, так что почаще крутите головой, – зацепим тросом пару потерянных зондов и – обратно, домой. Ну а там, на «большой земле», разберемся что и как. Наверняка ничего серьезного не случилось. Может быть, вытащили обрезанный трос и решили до выяснения не соваться сюда.
– Ребята? – недоверчиво покрутил головой Лежнев. – Нет, ваше благородие, наших ребят такая ерунда, как трос этот, не остановит… Обрезан – значит, мы в беде, а бросать товарищей у нас не принято. Не знаю уж, как у вас…
– У нас тоже, – буркнул Александр.
– Тут что-то другое…
И в этот момент из «парной» появились сразу двое десантников…
* * *
– Где вы были, мать вашу! – напустился на опоздавших Лежнев, едва те отцепили от поясов трос и присоединились к троице, распластавшейся на снегу эмблемой «Мерседеса». – Мы тут уже ждать устали!
– Да нигде мы не были, – недоумевали Степурко и Алинских. – Выждали две минуты, как полагалось и – вперед.
– Какие две? Минут двадцать прошло!
– Не свисти, ботало!.. Пардону просим, ваше благородие.
– Ладно, – вмешался в перепалку Бежецкий. – Сколько на ваших часах, фельдфебель?
– Одиннадцать сорок девять, – браво отрапортовал тот.
– А на ваших, урядник?
– Одиннадцать сорок девять. И тридцать секунд.
Часы в шлеме Бежецкого показывали двенадцать ноль восемь, но он все же решил проверить еще:
– А у вас Лежнев?
– Двенадцать шестнадцать.
– Двенадцать шестнадцать, – сообщил Решетов, не дожидаясь вопроса.
– Да у вас просто часы сломались, – хохотнул Алинских. – Не бывает такого!
– Это невозможно, – вздохнул командир. – Такие часы не ломаются… Время сломалось.
– Как это?
– Вернемся, ученые вам объяснят, – ответил Александр, поднимаясь на ноги и забрасывая автомат за спину. – А пока – за работу. Остальных можем и через час не дождаться…
* * *
Командир оказался не прав: еще одна пара – мичман Грауберг и вахмистр Рагузов – явилась с «того света» почти по плану. Их часы отставали от часов предыдущей пары всего на каких-то полторы минуты. А вот продолжения не было, поэтому Бежецкий решил обойтись урезанным вариантом: семеро – тоже сила, но все-таки – не одиннадцать.
Следующие полчаса, разбившись на тройки, десантники под прикрытием озиравшего окрестности с помощью локатора – видимость по-прежнему составляла не более десяти метров – Решетова с его неразлучным «Василиском» на изготовку, откапывали два зонда из более чем двух десятков, разбросанных вокруг «ворот».
Картографировать было особенно нечего – на экране локатора на десятки километров вокруг расстилалась лишь унылая, слегка всхолмленная равнина, напоминавшая океан, внезапно схваченный льдом посреди мертвой зыби, и нарушали ее однообразие лишь люди, да мертвые роботы.
Более чем мертвые, кстати: большая часть оказалась не просто вмерзшей, а прямо-таки вмурованной в черный, скрипящий под лезвиями саперных лопаток словно слежавшийся речной песок, лед. Чтобы извлечь из этого странного «грунта» машины, их пришлось бы вырезать вместе с куском субстрата циркулярной пилой, которой в арсенале десантников, естественно, не было. Да и не производили эти машины впечатления чего-то еще годного к употреблению. Почти все их части, находившиеся снаружи, включая линзы видеокамер, были покрыты рыхлым черным налетом, напоминающим лишайник. Однако «лишайник» этот вовсе не рос на поверхности металла, пластмассы или стекла – он прорастал внутрь, превращая то, к чему прикипел, в такую же легкую хрупкую массу, податливо крошащуюся под пальцами в черную мельчайшую пыль. Большая часть зондов поэтому сохраняла лишь видимость внешней формы, превратившись в своеобразные муляжи, «окаменелости» машин.
Потыкав один из автоматов лопаткой, Бежецкий, наблюдая за тем, как легко уходит ее «штык» в черную «пемзу» почти до рукояти, понял, как ему повезло с тем зондом, за которым он укрылся от пуль решетовского «Василиска». Окажись на его месте одна из таких вот «обманок», исход был бы ясен – тяжелые бронебойные пули либо развеяли бы гору «шлака» в пыль, либо пронзили ее навылет…
Но факт оставался фактом: «Василиск» превратил один из трех более-менее «свежих» на вид зондов в дуршлаг, поэтому выбора особенного не было.
Один из автоматов, по счастью завязший в «грунте» лишь гусеницами, был уже выдолблен и готов к транспортировке на «большую землю», второй – более «сложный» – сейчас выгрызали изо льда общими усилиями, а время до возвращения еще оставалось. Поэтому Александр решил взять с «паршивой овцы» – продырявленного Решетовым автомата – пресловутый «шерсти клок».
– Грауберг!
– Я!
– Вы вроде бы разбираетесь в технике?
– Так точно! – отрапортовал мичман, перемазанный черной пылью с ног до головы. – Служил в батальоне технического обеспечения Черноморского флотского экипажа.
– Отлично. Попробуйте-ка снять с этого металлолома… – командир ткнул пальцем в зонд-спаситель, – хотя бы видеокамеру, что ли… Или что-нибудь, что может представлять ценность для ученых.
– Попытаюсь… – с сомнением почесал затылок шлема мичман. – Но не гарантирую…
– Вот-вот, попытайтесь. А мы с Лежневым займемся пробами грунта.
Еще через полчаса все было готово: оба выгрызенных изо льда аппарата подтянуты к самому устью «ворот» и надежно обвязаны тросами, все свободные емкости забиты под завязку осколками субстрата и кусками изъеденных «черной плесенью» автоматов, все вокруг на десять раз снято и переснято… Лишь Грауберг продолжал возиться со своим зондом.
– Скоро вы там? – поинтересовался Бежецкий, подходя к нему: ветер заметно усилился, и передвигаться, даже в чудо-костюмах, стало сложновато.
– Еще минуточку…
– Удалось снять камеру?
– Да, вот она, – кивнул мичман на серебристый, чуть тронутый черной «плесенью» параллелепипед, лежащий рядом с ним. – Похоже, целехонька.
– Чем же вы заняты?
– Да вот, – пожал плечами немец. – Никак не могу понять, что это такое.
– Где? – нагнулся к нему командир. – Покажите.
– Вот, – палец в толстой перчатке осторожно тронул белый матовый цилиндр, – очень уж по виду очень от всего остального отличается.
– Так выньте его, и дело с концом.
– Да? А если это взрывчатка? Повидал я подобные штуки в своей жизни.
– Откуда здесь взрывчатка? Ученые, конечно, сумасшедшие люди, но не настолько. Этот… эта штука закреплена как-нибудь?
– Нет, похоже, просто засунута под привод манипулятора.
– А провода от нее идут какие-нибудь?
– Не вижу.
– Тогда это не мина.
– Как сказать…
Александр начал терять терпение:
– Тогда сделаем так: обвяжите этот предмет тросом, и попробуем дернуть, отойдя на расстояние.
– Хорошо.
Через пару минут все залегли в отдалении от мертвого зонда, и Бежецкий собственноручно рванул конец веревки, привязанной к «мине».
Взрыва, как и ожидалось, не последовало.
– Блин, Грауберг! – заявил Лежнев, первым поднявший выдернутый из машины цилиндр. – Опять ты в своем репертуаре! И когда тебе надоест только?
– Ты о чем, Николай? – не понял мичман, тоже поднимаясь на ноги.
– Да все об этом. – Вахмистр продемонстрировал всем собравшимся вокруг тубу из-под пищевого концентрата. Точно такую же, какие лежали у каждого из десантников в рюкзаке в составе продуктового запаса на непредвиденный случай. – «Фасоль белая с салом», – прочел он, поворачивая емкость перед стеклом шлема. – Сожрал хавчик втихаря, а нас разыграть решил. Шутник, блин, тевтонский!
