Брофи нахмурился, чувствуя себя полным дураком, что случалось, когда ему приходилось, например, разговаривать с Шарой о математике.
– Что ж, тогда возьмите. – Какой смысл играть в незнакомую игру, если другой ничем тебе не помогает.
– Да, действительно. Чем я вам обязан?
Брофи покачал головой.
– Ничем. Мне ничего не нужно. Я лишь хочу вернуть то, что мне не принадлежит.
– Вот как? Вы отдаете кошелек без всякого онуса?
– Э… да.
– Так тому и быть. – Купец протянул наконец руку, взял кошелек и убрал его куда-то под плащ. – Весьма приятно. Вам, очевидно, плохо известны наши обычаи. Вы только что оказали мне огромную услугу и при этом освободили от долга. Я отплачу ответной услугой и также без онуса.
«Знать бы еще, что это за онус такой», – подумал Брофи.
– Позвольте угостить вас чашкой сливок?
Необщительность и надменность визарских торговцев вошли в поговорку, так что приглашение следовало, наверно, воспринимать как огромную честь. Брофи бросил взгляд на Колесо, потом обернулся на запад. Луна едва не цеплялась за край Мельничной стены. До рассвета оставался час, может быть, два. Ритуал нарушен, и опоздает он теперь на пять минут или на пятьдесят, уже не важно.
– Я не против.
– Вот и хорошо, – сказал торговец, поворачиваясь к ближайшей таверне.
Почти все столики были заняты – далеко не всем пришедшим понаблюдать за испытанием хватило терпения выдержать всю ночь, и люди коротали время до рассвета, потягивая горячительные напитки. Отыскав свободное место, визарянин опустился на стул.
К ним уже спешила грузная женщина лет сорока с круглым, простоватым лицом и светло-русыми волосами, указывавшими на ее принадлежность Дому Лета.
«Несомненно, местная, но не из кровников, – решил Брофи. – Скорее всего, ее семья обосновалась здесь еще до постройки города».
Женщина с первого взгляда узнала Брофи и, подойдя ближе, поцеловала его в макушку.
– Мы все сегодня молимся за Селидона.
– Спасибо. – Он пожал ее пухлую руку.
– Селидон – хороший человек, настоящий сын Огндариена, – добавила она. – Нам таких не хватает.
Пока они разговаривали, визарянин смотрел в сторону. Брофи заказал по чашке горячих, сдобренных специями сливок.
Ждать долго не пришлось. Купец поднес чашку к губам, сделал матенький глоточек и лишь затем, по-прежнему глядя куда-то в небо, вежливо осведомился:
– Вы из Огндариена?
– Да, – ответил Брофи, дуя на сливки. – Я вырос в доме тети, неподалеку отсюда, на другой стороне моста Донована.
– Так вы из правящей элиты.
Брофи неуверенно пожал плечами. Систему управления визарян он представлял не очень хорошо и сомневался, что у них есть нечто эквивалентное титулу наследника.
– Наверно.
Выровняв дыхание, он сконцентрировался и предпринял вторую попытку атаковать обжигающий напиток. На этот раз получилось лучше, по крайней мере губы он не обжег.
– Сегодня все говорят об испытании. А что нужно для того, чтобы пройти его?
– Не знаю, – признался Брофи. – И никто не знает, пока сам не попробует. Те, кто его выдержал, никогда ни о чем не рассказывают.
– Понятно.
Молчание растянулось на пару глотков.
– Я – Брофи. А как вас зовут?
– М-да, – заметил купец. – Имена несут в себе большой онус.
– Прошу прощения, но я не знаю, что такое «онус».
– Онус означает бремя. Ношу. Ответственность. Долг. Можно подумать, вы еще желаете получить возмещение за то, что вернули мне кошелек.
– Нет-нет, я имел в виду совсем другое.
– Я вам верю. Не думаю, что вы намеренно позволили бы себе подобную грубость. Невежество почти всегда заслуживает прощения, особенно у молодых.
Брофи удержался от резкого ответа, приложившись к горячей чашке. Неудивительно, что большинство предпочитают держаться от визарян в стороне.
Торговец подался вперед.
– Я тоже должен попросить у вас прощения, – прошептал он едва ли не в ухо собеседнику. – Есть вещи, которые я в силу собственного невежества нахожу весьма странными.
– Да?
– Там, откуда я родом, любой продал бы в рабство собственных детей за то серебро, что есть в моем кошельке. Даже богач положил бы найденные деньги в карман, со спокойной совестью считая, что ему крупно повезло. Однако вы не только потрудились отыскать меня. Вы даже пренебрегли службой, чтобы вернуть находку совершенно незнакомому человеку. Почему?
Брофи пожал плечами.
– Потому что так принято. Вернуть чужое – это правильно.
Визарянин рассмеялся. Получилось довольно зловеще: нижняя челюсть вдруг опустилась из-под маски, а живой звук никак не соотносился с неподвижной глиняной личиной.
– Остается только удивляться, что Огндариен продержался так долго. Да, вы защищены самыми высокими в мире стенами, но ведь в самом городе стен нет. Нет стражи. Двери не снабжены замками.
– Не все, – возразил Брофи. – На некоторых дверях замки есть.
– Но не на большинстве.
– Верно. Но нам и не нужны замки.
– Неужели? А если кто-то попытается вас обокрасть?
– В Огндариене мало воров. Тот, кто промышляет воровством, знает, что его ждет.
– И что же?
– Их изгоняют, раздев донага, и оставляют за городскими стенами. Вполне достаточное наказание.
– Вы так полагаете? Там, откуда я родом, воров привязывают к столбу, и те, на чье имущество они посягнули, выпускают им кишки. Вот это наказание. Ваше я бы назвал легким неудобством. – Торговец отпил сливок. – Интересно, а как вы поступаете с убийцами?
Перед глазами у Брофи все еще стояла нарисованная визарянином ужасная картина.
– В общем-то, так же. Их изгоняют из города. Но если убийца заслужил ненависть горожан, люди поднимаются на стену и забрасывают его камнями. Дальше чем на пятьдесят ярдов преступнику не уйти.
– А вот это правильно, – одобрил собеседник, – а то я уж начал думать, что ваш народ сделан из камня. Что ж, по крайней мере хоть какие-то человеческие эмоции. Того, кто не умеет ненавидеть, и человеком-то трудно назвать.
Собеседники приложились к кружкам.
– Расскажите об этом испытании. Что будет, если ваш молодой человек пройдет его?
– Он займет место в Совете.
– А если свободных мест нет? Или он потребует для себя место, которое занимает кто-то другой, например Креллис?
Брофи попытался хотя бы мельком заглянуть визарянину в глаза, но тот прятал их под маской.
– Селидон принадлежит к Дому Моргеона, а значит, ему достанется место брата Зимы, которое уже занимали его отец и дед.
Торговец помолчал. Маска и плащ надежно скрывали лицо и тело, так что его реакция на откровения Брофи оставалась полной загадкой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
