При отъезде из Берлина Савина и его провожатых снова поместили в отдельное купе, в котором они благополучно доехали до русской границы. Чем ближе подъезжали к Александрову, тем более Николая Герасимовича охватывало какое-то особое волнующее и томительное чувство.
Ему было тяжело, совестно находиться в таком положении и быть привезенным на родину прусскими жандармами.
На этом прервались воспоминания Николая Герасимовича, или лучше сказать, были прерваны.
Он очнулся.
Ужасы русской тюрьмы и этапа уже были в прошедшем.
Камера дома предварительного заключения была не хуже брюссельской. Перед ним стоял смотритель и приглашал в контору.
– С вами желают видеться.
– Кто?
– Дама…
Сердце Николая Герасимовича тревожно забилось. «Уж не Мадлен ли?» – мелькнуло в его уме. Он поспешил за помощником смотрителя. При входе в контору он остановился пораженный.
Перед ним стояла Зиновия Николаевна Ястребова.
XIX
Великосветский притон
Полковница Капитолина Андреевна Усова была вдова.
Три года тому назад она приехала в Петербург и устроилась очень скромно.
Да и вообще, ее дела были тогда не блестящи.
Муж ее, стоявший все время с полком в глухой провинции, оставил ей только скромную пенсию и двух дочерей, из которых старшей было около семнадцати лет, а младшей едва минуло двенадцать.
Вскоре, однако, она заняла большой дом-особняк на Большом проспекте Васильевского острова, через несколько домов от дома, принадлежавшего покойному Аркадию Александровичу Колесину – горячему поклоннику несравненной Маргариты Гранпа, когда-то бывшей невесты Николая Герасимовича Савина, и участнику в первом возбужденном против последнего уголовном деле о разорвании векселя Соколова, предъявленного Вадимом Григорьевичем Мардарьевым.
Обстановка дома Усовой была роскошна, одевалась она с дочерьми по последней моде, и почти каждый вечер у нее были гости. Вообще по роду жизни она казалась женщиной очень богатой.
Года через полтора после разнесшейся по Петербургу вести о смерти Николая Герасимовича Савина под колесами железнодорожного поезда у бельгийской границы, в один из зимних вечеров к Капитолине Андреевне Усовой собрался небольшой кружок близких знакомых.
К парадному подъезду подкатили элегантные сани, из которых вышли два молодых человека и вошли в крытый подъезд дома.
Это были граф Петр Васильевич Вельский и его приятель Владимир Игнатьевич Неелов.
Молоденькая хорошенькая горничная открыла им дверь.
Поцелуй Неелова ее совсем не обидел.
– Никого еще нет? – спросил граф.
– Несхолько дам уже в гостиной, – ответила горничная, лукаво улыбаясь.
– Графа Стоцкого нет?
– Его, кажется, ждут.
Сняв верхнее платье, оба гостя вошли в залу, а затем и в гостиную.
Опытный глаз увидел бы сразу, что дамы, собравшиеся в этой комнате, не принадлежат к высшему обществу.
Хозяйка дома, высокая, худая женщина, лет тридцати пяти, сильная брюнетка, была еще интересна.
По ее манере было видно, что она умеет вращаться в порядочном кругу.
Ее соседка слева, которую Неелов назвал «ваше превосходительство», была немногими годами моложе.
По наружности она составляла полную противоположность хозяйке.
Это была блондинка с очень нежным цветом лица и голубыми глазами.
Полное, круглое лицо дышало здоровьем, а очень открытая шея, высокая грудь и круглые, белые руки дополняли картину этого возможного для человека здоровья.
Третья, сидевшая с работой в руках, была старшая дочь хозяйки, Екатерина Семеновна.
Она была высока и худа, как мать, но во всем остальном ничуть на нее не походила.
Темнорусые волосы, искусно завитые, красивое, выразительное, немного смуглое лицо, дерзкий взгляд – в общем, во всем ее существе, было мало женственности, разве только маленький ротик с белыми, как слоновая кость, зубами, как бы созданный для поцелуев.
Около нее сидела красивая, миниатюрная молодая девушка лет семнадцати.
Когда вошли молодые люди, она, краснея, опустила глаза на работу и боязливо подняла их только тогда, когда Неелов взял ее за руку.
– Как мило с вашей стороны, дорогая Марья Петровна, что вы опять приехали. Я боялся, что выходка старого генерала вас так рассердила, что мы не будем иметь удовольствия вас видеть…
При воспоминании о генерале девушка снова покраснела.
– Увидим мы сегодня вашего обожателя, барона?
– Я его жду.
– А если он не придет, никого другого вы не осчастливите вашим вниманием? На время, конечно?
Она взглянула на него, не то стыдливо, не то испуганно.
– С вами будет то же, что с генералом, – вмешалась хозяйка. – Вы поссоритесь с Мусей.
– При чем тут я, я разве виноват, что барышня сегодня так хороша, что воспламенит коренного жителя Лапландии. Честное слово, Марья Павловна, вы очаровательны. Разрешите поцеловать вашу ручку и тем выразить вам мое поклонение.
Он наклонился к ее плечу.
– Владимир Игнатьевич, перестаньте!.. – воскликнула она, вне себя от гнева.
Никто не вступился за бедняжку.
Все смеялись над ее испугом, а полная блондинка даже заметила:
– Вы должны быть снисходительны, Владимир Игнатьевич, хорошему тону учатся постепенно.
– Теперь барон всецело владеет ее сердцем, – добавила хозяйка. – Но придет время – и для других окажется там местечко.
– Вы очень скоро заметите, что ваш возлюбленный слишком холоден… – заметила Екатерина Семеновна.
– Слишком холоден? Это, пожалуй, еще хуже, чем слишком стар, – распространялась ее превосходительство. – Мне знакомо и то, и другое.
– Зачем же вы вышли замуж за такого старика? – спросила Екатерина Семеновна. – Вы должны были знать заранее, что его объятия не будут очень жарки.
Граф Вельский сел в кресло, не обращая ни малейшего внимания ни на этот в высшей степени странный разговор, ни на красоту дам, которые, видимо, старались нравиться.
Екатерина Семеновна подошла к нему, нежно отвела руку, которой он закрывал лицо, и спросила смеясь:
– Что с вами, граф? Вы сидите, точно молодой, который первый раз поссорился со своей женой.
– Вы попали не в бровь, а прямо в глаз! – воскликнул Неелов. – Супружество гнетет его! Отныне он должен быть занят только своей женой; прекрасные молодые девушки теперь больше не для него; разве только те, которые играют в карты, могут еще интересовать его.
Все рассмеялись этой шутке.
Екатерина Семеновна своими огненными глазами вопросительно взглянула на графа и, наклонясь близко к его уху, прошептала:
– А я думала провести сегодняшний вечер с тобой, или я тебе надоела?
– Охота вам слушать чушь, которую несет Неелов! – отвечал громко граф. – Я очень озабочен одним делом, о котором не имею права говорить вам. Ну, да мы создадим веселое настроение! Нельзя ли вина? Екатерина Семеновна, не споете ли вы?
– Вот это дельно! – воскликнул Неелов. – Вино и песни веселят дух.
Молодая девушка села за рояль, а горничная вскоре принесла вина.
Раздался звонок.
– Слава Богу – это Сигизмунд! – воскликнул граф Вельский. Он не ошибся.
Горничная доложила, что приехал граф Стоцкий и барон Гемпель.
Глаза хорошенькой блондинки загорелись счастьем. Не успел граф Стоцкий поздороваться с дамами, как граф Вельский подошел к нему, взял его под руку и отвел в сторону.
– Сигизмунд, – сказал он, – я в большом затруднении.
– Какого рода?
– Мне не хватает денег.
– Ведь ты получил на днях значительную сумму от своего отца, чтобы купить свадебный подарок невесте.
– Совершенно верно, но большую часть этих денег я проиграл вчера у Матильды.
– Скверно.
– Не придумаешь ли, где бы еще найти кредит? Ты ведь знаешь, что в день моей свадьбы я расплачусь со всеми.
– Так-то так, да везде уже много взято.
– Ну, приблизительно сколько?
– По меньшей мере, ты должен около ста тысяч…
– Постарайся достать еще десять тысяч. Я готов на всякие жертвы.
– Попытаюсь. Но, может быть, ты сегодня выиграешь; я сейчас устрою игру. Если ты вернешь проигрыш, то тебе не надо нового кредита, а если проиграешь, ну, тогда, я помогу тебе устроиться со свадебным подарком.
– О, мой дорогой друг, ты снова даешь мне надежду. Так я могу на тебя положиться?
– Не беспокойся. Как тебе нравится сегодня Катиш?
– Я был так занят до сих пор самим собою, что не обращал на нее внимания и только теперь вижу, что она очень мила… Она приглашала меня на свидание в своем будуаре, я, пожалуй, пойду.
– Почему это «пожалуй»?
– А потому, что с тех пор, как я увидел маленькую лесную нимфу, она не выходит у меня из головы; все прочие женщины, будь они настоящие Аспазии, для меня теперь безразличны.
Граф Стоцкий самодовольно улыбнулся.
– Может быть, мы скоро ее увидим здесь? Остальное устроится само собою. Будь нежен с Катей, это тебя рассеет… Иди к ней в будуар… Там уже, без сомнения, подан чай… Барон уже исчез давно со своей Муськой, следуй его примеру. Как только явится князь Асланбеков, я устрою игру и дам тебе знать.
