– Так скажите же, моя дорогая.
– Меня хотят выдать замуж за человека, которого я не люблю.
– Этого ваши родители никогда не сделают… Они вас любят.
– Мой отец – да, но моя мать… Вы знаете, она урожденная княжна и ни за что не хочет, чтобы я вышла не за титулованного жениха. Вы друг моего детства, я вам расскажу все.
– В чем же дело? – смотрел он на нее взглядом, в котором светилось беспокойство и обожание.
– Вы знаете… графа Вельского?
– Молодого?..
– Нет… Молодой женится на Наде… Его отец.
– Эту развалину?
– Он хочет жениться на мне…
– Как, этот старый седой греховодник хочет жениться на вас? Да скорее обрушится небо!
– Не правда ли, что ужасно подумать, что я в мои годы должна выйти замуж за человека, который ни по летам, ни по привычкам мне не пара. Несмотря на это, мать покровительствует его ухаживаниям, а отец не противоречит ей.
– Этого не будет! Я этого не допущу! Это значило бы принести вас в жертву на всю жизнь.
– Благодарю вас, дорогой друг, вы снова вернули мне мужество. Не правда ли, вы не оставите меня, когда все другие будут настаивать на моей погибели…
– Никогда! Никогда!
Он крепко сжал ее руки.
Он не мог противостоять очарованию ее влажных глаз, ее улыбке и наклонился к ней совсем близко.
– Люба, умоляю вас. Я люблю вас больше жизни!
Девушка испуганно перебила его.
– Ради Бога, перестаньте… мама…
– Tete-a-tete продолжается немного долго, – заметил между тем барон Гемпель, насмешливо посматривая на Неелова. – Вас не гложет ревность?
– Пусть понаслаждается бедняга крохами ее милости, – захохотал Владимир Игнатьевич. – Я не завистлив, где я хочу победить, там я знаю, что победа будет на моей стороне, милейший барон.
– Однако, не мешало бы об этом сообщить папаше, – заметил граф Стоцкий. – А так как я ваш союзник, то и берусь разрушить этот tete-a-tete. Жаль, что Сергея здесь нет. Он лучше всех устроил бы это дело.
– Сергей, без сомнения, у своей возлюбленной за городом, – заметил барон Гемпель. – Ему там веселее, да и зачем он вам? Вот и сам папаша.
Богатый петербургский коммерсант Аркадий Семенович Селезнев действительно приближался к их группе.
XXII
Знакомые лица
Граф Стоцкий развязно подошел к Аркадию Семеновичу Селезневу.
– Можно вас поздравить с будущим талантливым и многообещающим зятем?
– Что вы этим хотите сказать?
– Я думал, что вы знаете отношение молодого адвоката к его прелестной клиентке.
– Выражайтесь яснее… Я не мастер отгадывать загадки.
– Разве отношения господина Долинского к вашей дочери или, скорее, их обоюдная склонность друг к другу составляет для вас тайну? – продолжал граф. – В таком случае, посмотрите по направлению к маленькой гостиной… Какая прелестная парочка!..
– А, вот в чем дело! – равнодушно протянул Селезнев, посмотрев по указанному ему направлению. – В этом отношении я совершенно спокоен. Долинский честный человек, я знаю его с детства и очень бы желал иметь его своим зятем. Я был бы очень рад, если бы ему удалось завоевать сердце моей дочери и получить согласие моей жены. Но я боюсь, что Люба уже сделала выбор.
Улыбка Неелова доказывала, что он того же мнения.
– Она уже отказывала не одному жениху, – продолжал старик, – и я желал бы, чтобы ее выбор пал наконец на человека достойного. И, как я уже сказал, человек этот – Долинский.
– Тут ничего не возьмешь! – шепнул Неелов графу Сигизмунду Владиславовичу. – Пойдем лучше к мамаше.
Граф кивнул головой в знак согласия.
– Я только шепну насчет этого Матильде, – тихо сказал он.
При первой возможности он отошел и стал разыскивать Ругу. Для него достаточно было несколько слов, чтобы сообщить ей о своем плане.
Певица подошла к Екатерине Николаевне Селезневой, полной, напыщенной, роскошно одетой даме, и после нескольких минут разговора с ней бывшая княгиня величавой походкой направилась к маленькой гостиной.
Она появилась на ее пороге в тот момент, когда Сергей Павлович готов был признаться молодой девушке в любви.
Он посмотрел на нее, а затем обратился к Екатерине Николаевне.
– Прошу вас выслушать объяснение того, что здесь произошло и что вы здесь видели.
– Куда ты пропала, Люба? – перебила его Селезнева, не обращая внимания ни на него, ни на его слова. – Тебя ищут в зале.
– В этом виноват я, – начал снова Долинский, – я давно уже ищу удобной минуты…
– Мой сын только что приехал и, вероятно, ищет вас… – снова перебила его Екатерина Николаевна.
Ей, видимо, не удавалось подавить в себе досаду. Долинский с почтительным поклоном вышел из гостиной. Любовь Аркадьевна схватила руку матери и хотела сказать что-то, но та перебила ее и холодно проговорила:
– Я найду средство положить конец этим ухаживаниям…
Мать и дочь вышли в залу.
Когда Долинский выходил из гостиной, он наткнулся на Неелова, который, хихикая, перешептывался с бароном Гемпелем.
Сергей Селезнев действительно искал его.
Он очень любил своего друга детства – Долинского – и даже был обязан ему спасением жизни, когда они оба, катаясь по Неве, протекавшей в имении Селезнева, верстах в тридцати от Петербурга, упали из опрокинувшейся лодки, и Сергей Селезнев, не умея плавать, стал тонуть.
Они дружески поздоровались.
Долинский был очень рассеян. Он думал только о ней, и горькое сомнение волновало всю его душу.
Вдруг Любовь Аркадьевна легко и весело пролетела мимо него в вихре вальса с высоким изящным господином.
Долинский вспыхнул и даже не узнал Неелова, с которым только что познакомился.
– Знаешь ты этого молодца, который танцует с твоей сестрой? – спросил он своего друга.
– Это Неелов.
– Неелов? Ты близко с ним знаком?
– Нет. Он познакомился с нами недавно и был всего несколько раз с визитом. Если хочешь, я вас познакомлю.
– Благодарю. А что он из себя представляет? Богатый он?
– Я думаю, что нет.
– Чем же он живет? Служит где-нибудь?
– Нет! Живет, как все дворянские сынки, – играет.
– Так значит, он игрок?
– Не знаю, но играет он замечательно счастливо!
– А вообще, что он за человек?
– В обществе про его похождения говорят много: про его удачи, про его счастье. Везет ему во всем – на скачках выигрывает именно та лошадь, на которую он ставит… Совершенная противоположность его друга – Савина…
– Савина… Это тот, который был раздавлен железнодорожным поездом за границей во время его бегства?
– Откуда ты… Разве ты не читал сегодняшних французских газет? Он снова уже судится в Брюсселе… Да и ранее было известно, что он задержан в этом городе.
– Как же это?
– Да так, оказывается, что он очень удачно выпрыгнул из вагона в туннеле, бежал в Бельгию и переименовался маркизом…
– Значит, и ему везет…
– Ну, не очень… Теперь опять попался и, конечно, не выпутается…
– Может быть, он хочет жениться на твоей сестре?
– Кто? Савин? – спросил, смеясь, Селезнев.
– Какой там Савин? Что мне за дело до него, я говорю об этом Неелове.
– Думал, но получил решительный отказ от отца и принял, как кажется, совершенно спокойно.
Долинский решил ближе познакомиться с этим человеком.
Любовь Аркадьевна стояла с Нееловым в оконной нише и о чем-то очень оживленно разговаривала.
Сергей Павлович молча наблюдал за ними.
«Неужели она любит его? – думал он. – Игрока? Может быть, даже шулера?»
«Бедная Люба, – продолжал он размышлять, – ты будешь самая несчастная женщина, если полюбишь его! Лучше уж пойти за старого графа».
В роскошных залах банкира Алфимова собралось много из наших старых знакомых.
Тут были Михаил Дмитриевич и Анна Александровна Масловы и неразлучная с нею Зиновия Николаевна Ястребова.
Алексей Александрович приехал несколько позднее, прямо из редакции.
Он-то и привез с собою корректурный оттиск перевода статьи из «Indépendance Belge» судебного отчета по делу Николая Герасимовича Савина в Брюсселе.
Весь кружок Масловых, знавший и помнивший Савина, сгруппировался около Ястребова в маленькой гостиной, еще недавнем месте разрушенного свидания Долинского с Селезневою.
– Теперь попался, быть бычку на веревочке, – говорил Алексей Александрович.
– Едва ли, не таков он… Посмотрите, опять убежит… – заметил Михаил Дмитриевич.
– Трудновато, теперь за ним будет глаз да глаз… Да я не понимаю, с чего ему бегать?.. Ведь ты же говорил, Леля, что здешние его дела окончатся пустяками, что его должны оправдать? – заметила Ястребова.
– Так-то, так, да не хочется в тюрьмах сидеть, да по этапу шествовать. А кроме того и расстаться с хорошенькой женщиной… По описаниям газет, эта Мадлен де Межен положительно красавица, – отвечал Ястребов.
– Счастлив он на баб, – произнес Маслов.
– Ишь, вашего супруга зависть берет, – пошутил Алексей Александрович, обращаясь к Масловой.
