– Это не обман, – говорит он.
– Мистер Старк, может быть, вы не такой проницательный, как мне казалось, – говорю я и делаю глоток виски.
– Ерунда. Я просто гений. – Он ухмыляется, как мальчишка, и я не в состоянии сдержать улыбку. Внезапно он поворачивает подо мной стул так, что моя спина оказывается прижатой к барной стойке, и руками держит меня. Я в ловушке. – Ники, я достаточно проницательный для того, чтобы понять, что и ты меня хочешь. Это не огонь, это пожар. Это не химическая, а ядерная реакция.
Это не огонь, а пожар. Это не химическая, а ядерная реакция.
Мое сердце начинает битья чаще, и я говорю:
– Ядерный взрыв убивает все вокруг.
– Ерунда, – твердо произносит он. Он стоит прямо напротив меня и продолжает: – Черт подери, Ники. Не надо со мной в игры играть. Не надо делать сложным то, что на самом деле очень просто.
– Да? – спрашиваю я. – Что все это значит? На свете нет ничего простого. Привлекаешь ли ты меня? Безусловно. Но ты меня даже не знаешь.
Я глубоко вздыхаю. Иногда мне кажется, что я сама себя не знаю. Мать годами вбивала мне в голову, что надо есть, что пить, с кем встречаться, когда спать и так далее. После такого воспитания я уже и не знаю, что от меня осталось.
Но я все время боролась, чтобы сохранить частичку себя, которая скрыта глубоко внутри.
– Ты меня совсем не знаешь, – в который раз повторяю я.
Он так внимательно и сосредоточенно смотрит мне в глаза, что я не выдерживаю и отвожу взгляд.
– Знаю.
Я собираюсь с духом, поднимаю голову, чтобы его видеть, и говорю:
– Мистер Старк, дальше мы этот сюжет не развиваем.
– Почему нет? – с заботой в голосе спрашивает он.
– Ты меня не сможешь переубедить, – говорю я. – Я работаю на человека, в идею которого ты вложишь деньги. Я уже и так много чего наделала лишнего. – Я глубоко втягиваю в себя воздух. – Я больше не хочу рисковать своей профессиональной репутацией.
– Ну, тогда переходи работать ко мне?
Он произносит эту фразу так быстро, будто подготовил ее заранее.
– Нет, нет и нет, – отвечаю я. – Этого точно не произойдет.
– Назови хотя бы одну причину, почему это невозможно.
– Я хочу, чтобы ко мне относились как к профессионалу, не хочу быть объектом сексуального домогательства.
Он мгновенно меняется в лице, и я совершенно отчетливо вижу, что я рассердила его.
– Ты чувствовала себя вчера вечером объектом сексуального домогательства?
– Нет, – честно признаюсь ему я. У меня нет желания ему врать, хотя хочется красиво вывернуться.
– Я вспоминал о тебе вчера вечером, – говорит он. – Представлял, как раздеваю тебя, – говорит он и расстегивает верхнюю пуговицу моей блузки. – Представлял тебя голой, – еще одна пуговица расстегнута, – ты такая красивая… – шепчет он.
Краем большого пальца он нежно поглаживает мою грудь в кружевном белом бюстгальтере. Я забываю дышать. Открываю рот, чтобы попросить его остановиться, но не произношу ни звука.
Его пальцы находят переднюю застежку лифчика и уже через мгновение касаются моей обнаженной груди. Он страстно стонет, и от этого звука я возбуждаюсь еще сильнее. Так хочется закрыть глаза и отдаться, но я не могу, не могу, не могу…
– Дэмиен, пожалуйста.
Он смотрит мне в глаза.
– Ники, можешь приказать мне остановиться, но тогда побыстрее, потому что через секунду я заткну тебе рот поцелуем.
Я не успеваю отреагировать, и он с силой прижимает свои губы к моим. И я сдаюсь. Как человек, который тонет, судорожно хватаю его руками и притягиваю к себе еще ближе. Мои действия совершенно не соответствуют всем словам, что я говорила до этого. Наш поцелуй длится или секунду, или целую вечность, не могу сказать. Когда мы перестаем целоваться, я глубоко вдыхаю воздух – это мой шанс остановить его. Если я попрошу его исчезнуть из моей жизни, то, возможно, больше никогда не увижу.
Вместо этого я снова бросаюсь на него. Его губы терзают мои, я крепко держу его, он весь мой, я слышу его стон – это удовольствие стоит того, чтобы рискнуть.
Дэмиен отрывается от моих губ и переключается на шею. Через пару секунд его пальцы и язык уже ласкают мою грудь, и соски становятся твердыми, как жемчужины.
– Девочка моя, – шепчет Старк. Он снимает меня со стула и ставит напротив себя. Растегивает все пуговицы на блузке и задирает юбку. – Ты чертовски красива, – восхищенно бормочет он.
Я теряю рассудок от звуков его голоса, но к блаженству прибавляется оттенок страха. Я дрожу. Сама не знаю, почему.
– Наклонись, – говорит он, – и возьмись руками за сиденье стула.
– Дэмиен… – Я пытаюсь протестовать, но под его взглядом сдаюсь и делаю, как он сказал.
Он распахивает блузку и начинает страстно целовать мою грудь. Я крепко цепляюсь за сиденье стула и стараюсь пережить этот шторм, который может разбить меня о прибрежные скалы.
– А ты знаешь, что вся светишься? – неожиданно спрашивает меня Старк и резким движением разворачивает спиной к себе. Он хватает зубам за мочку уха, одной рукой сжимает грудь, второй – прижимает к себе за талию. Сквозь ткань его брюк я чувствую возбужденный член.
– Дэмиен… – шепчу я, словно моля о чем-то. Вот только о чем – о том, чтобы он остановился или шел до конца?
Он говорит мне прямо в ухо голосом, полным страсти:
– Сейчас я тебя трахну, Ники. Ты получишь огромное удовольствие. Я заставлю тебя умолять и просить. Я буду дразнить, а ты – мучиться. И ты кончишь так, как еще никогда в жизни не кончала.
С этими словами он засовывает мне руку в трусы и начинает ласкать клитор. Я готова отдать все что угодно, лишь бы он прямо сейчас засунул мне внутрь свои пальцы.
– Дэмиен, прошу тебя…
Он рывком приспускает мои трусы и засовывает внутрь меня два пальца.
– Скажи, что тебе это нравится. – У него требовательный и приказной тон голоса.
– Да. О, да, – отвечаю я. Моя вагина пульсирует от движения его пальцев. Я вот-вот кончу.
Пальцами другой руки он защемляет мой сосок, и я кричу от восторга и боли. Мышцы внизу живота спазматически сжимаются, словно я хочу, чтобы его пальцы остались во мне навсегда.
– Ники, – шепчет он и нежно и медленно вынимает из меня свои пальцы. Он разворачивает меня лицом к себе и целует сосок. Силы покидают меня, я едва стою на ногах. Он сосет и облизывает соски, и я дрожу от возбуждения. Губы Старка спускаются ниже, он засовывает язык в мой пупок.
Я превращаюсь в желе. Я плыву.
Но даже на седьмом небе от счастья я не забываю о своих секретах. И пусть сейчас я хочу его больше всего на свете, я не могу допустить, чтобы он узнал обо мне всю правду.
И тут он произносит слова, которые перечеркивают все. Пелена спадает с глаз, фантазия исчезает, как вчерашний сон.
