Ветер протяжно завывал, полоща и хлопая на ветру знаменами армии. В воздухе не было пыли – она не была ведома Камнеземью, вместо нее везде и всюду носилась остробокая пылевая каменная крошка. Подобно наждачной бумаге она отирала собой броню солдат и груххов.
Ноги и лапы животных и войска утопали в песчанике.
Унылое однообразное пространство широко раскинулось со всех сторон от воинства.
– Боор, – подъехал к Глыбыру Комт, – разведчики просятся к тебе.
– Допусти.
Подошли несколько дремсов. Они подняли руки вверх в знак приветствия и почитания.
– Что вы увидели?
– Мы видели много следов вон там, – указали они себе за спину. – Но они пропадают так, словно саарары взмыли в небо.
– Нашли ли вы следы птиц? – спросил боор.
– Нет. Мы не увидели и не услышали их присутствия.
– Могли ли птицы подхватить их.
– Следы ясные. Саарары шли на конях, а потом просто исчезли.
– Такого не бывает. Если это не магия.
– У саараров нет магов. Не выросли еще, – усмехнулся Комт. – Дремсы не…
– Всему свое время, – одернул его боор. Не время для шуток, подумалось ему. Странно это, но Глыбыр заметил, что в последнее время Комт – старый вояка и прежний главный претендент на трон боора – стал каким-то другим. Словно бы опьяневшим, а потому глуповатым. К чему бы это? Второй раз за несколько дней боор задавался этим вопросом, но в который раз гнал от себя подобные мысли, потому что прямо за ними всплывали слова Доранда, просившего удалить прочь Комта от двора боора. Глыбыр сжал кулаки и с усилием перестал думать об этом. Он обратился к разведчикам: – Что вы еще увидели?
– Больше ничего.
– Идите прочь.
– Что они рассказали? – спросил Глыбыр, оборачиваясь к небольшой свите воинов, ехавших за ним на груххах. Все ехавшие пожали плечами.
– У них не может быть магов. Они только недавно познали лошадь и научились возводить дома, – произнес Глыбыр задумчиво.
– Они пропадали надолго. Их могли научить, – вмешался в разговор молодой беллер – брат Доранда. Он ехал слегка в стороне в сверкающих доспехах. Его стройное тело и молодое свежее лицо беззастенчиво улыбалось всему и всем. Это был его первый поход, и он ожидал от будущего только волшебства.
Остальные брезды ехали насупившись. Они были в том возрасте, как дома приятней, чем в походе. Обрюзгшие тела и одутловатые лица с трудом помещались в фамильные шлемы.
Глыбыр снова нахмурился. Это не был первый его поход, но впервые он встречался с необычной тактикой саараров. Во все века до этого бои между брездами и саарарами проходили честно и просто. Они встречались в открытом бою и брезды неизменно избивали «лошадников», так они презрительно называли саараров. После подобных битв можно было быть уверенным в том, что в ближайшие десятилетия они не побеспокоят окрестности Боорбогских гор.
Этот поход был совсем другой, хотя начинался, как и все предыдущие.
Покинув Немую лощину, армия свернула на Острокаменную тропу и шла по ней до тех пор, пока впереди не замаячили облезлые хвосты на стягах саараров и олюдские черепа на вымпелах грирников. Как и за века до этого два беспокойных племени снова пришли к Боорбогским горам в единой связке.
Глыбыр привычно расставил войска и двинулся вперед.
Оба войска сошлись друг с другом под дикий грохот щитов о щиты. Грирники по росту мало чем уступали брездам и оказали достойное сопротивление, но все же были смяты и изрублены. Удар груххов с обоих флангов довершил разгром войска пришельцев.
В тот момент и началось то необычное, что продолжается и сейчас.
Глыбыр неожиданно заметил, что груххи не смыкают фланговый охват в полноценное кольцо окружения. Словно в тисках они сдавили саараров и грирников, но и только.
– Почему они встали, Комт!? – закричал Глыбыр. – Почему стоят?! Прикажи им охватывать саараров по тылу.
Сказав это, боор занялся самым любимым своим делом. Понукая грухха, он врубился в толпу саараров и стал рубить их направо и налево, разя своим мечом по два, три врага за раз. Недаром боевые товарищи прозвали его Длинномеч. Верные друзья Глыбыра, друзья еще с тех самых пор, когда он и не помышлял стать боором, намеренно не выходили вперед него, давая ему потешить себя горячей рубкой до изнеможения.
Неожиданно меч Глыбыра на излете ударился в щит одного из друзей. Он с удивлением заметил, как охрана оттесняет врагов от него.
– Боор, скачи за мной. Ты должен это увидеть. – За спиной Длинномеча оказался Комт.
Тяжело дыша, Глыбыр недовольно покосился в сторону врагов. Снова приходилось заниматься тем, чем заниматься совсем не хотелось. Он развернул грухха и поскакал вслед за Комтом.
Тяжелый отороченный дубленой кожей плащ Комта подрагивал от езды, а Глыбыр задумался – в который раз за короткое время – почему он должен слушаться этого старика. Говорят, Комт пережил трех его предшественников и был самым опытным воином в Синих Равнинах. Глыбыр не знал, так ли это, да и никогда не стремился это узнать – не было времени. «Да-а, быть боором – быть не собой, правильная поговорка», – с горечью подумал Длинномеч.
Всю жизнь его любимым занятием была война. Музыка, состоявшая из звона металла о металл, предсмертных хрипов, криков отчаяния и боевых рыков, воплей раненных и визга погибающих животных, – вот какая музыка ласкала его слух. Снопы искр, порождаемые полотнами мечей и секир, бьющимися друг о друга или по твердотелому щиту, – это был фейерверк, от которого Глыбыр всегда невольно открывал рот. Смрад от спекшейся крови и разложения, запах терпкого пота, исходящего от солдатских тел и тел дикарей из Прибрежья, где Глыбыр был завсегдатаем, словно изысканный аромат услаждали его нюх.
Вдруг мысли Глыбыра прервались, и даже сознание его замерло, тонко и натужно дрожа. На миг он потерял ориентацию и едва не сполз с грухха.
Они с Комтом выехали из-за дерущихся армий, проехали немного вдоль левого фланга и остановились.
Все пространство позади саараров и грирников занимала армия такого числа, какого ни один даже самый умный брезд не мог бы выдумать. Насколько хватало глаз, за армией саараров и грирников беззвучно и неподвижно стояли стройные ряды неизвестного воинства. Доспехи тускло горели под лучами полуденного солнца. Вся эта армада напоминала замерзшее море, готовое по первому сигналу разразиться страшнейшей бурей.
Пот пробил Глыбыра. Боевой раж мгновенно слетел с него, и место воинского безумия заняло то качество, которое выделило его из тысяч иных воинов и сделало боором.
Не говоря ни слова, он развернулся и понесся обратно. Подлетев к резервной тысяче груххов, он выхватил у знаменосца стяг с изображением Боорбрезда и ринулся вперед.
Удар тяжелой кавалерии был страшен. Сотни «лошадников» взметнулись в воздух, переворачиваясь в нем как безвольные куклы, еще столько же было примято толстенными ногами груххов.
Враги дрогнули и в беспорядке побежали.
– Погоди, боор! – закричали у самого уха Глыбыра. Он оглянулся. За ним скакал Комт. – Останови атаку. Ты погубишь всю армию. Их во много раз больше.
– Поди прочь, коли так говоришь. Мы приросли саарарскими трусами и грирникскими бабенками. Они пойдут впереди нас, расчищая нам дорогу.
– Оставь этот замысел. Их перерубят. Ты не видел разве? Позади них стоят не саарары и не грирники. Они изрубят их, а потом тебя.
И снова, во второй раз, молодецкая удаль стала таять, уступая место расчету.
– Со мной идут только груххи, – зычным голосом крикнул он. – Все остальные, стой!!!
Тут же взревели трубы и армия нехотя, но остановилась.
Брезды на груххах продолжили погоню, тысячами избивая саараров и грирников. Несчастные метались между двумя армиями, отчаянно крича и взывая к своим богам.
Со своего грухха боор видел, как солдаты неизвестной ему расы с невообразимой скоростью, точностью движений, словно бы не чувствуя усталости, принялись довершать со своей стороны то, что делали брезды со своей.
Когда Глыбыр приказал своим воинам остановиться, между ним и передовым рядом неизвестных войск оставалось всего сто шагов. На этом пространстве, заваленном тысячами трупов, выжившие саарары и грирники стояли, растерянно озираясь по сторонам.
– Возвращаемся, – приказал Глыбыр. Его зоркие глаза разглядели глаза одного из неизвестных воинов. Они были зеленые и необычайно большие. Противник зорко следил за каждым движением боора. Не было сомнений, что он понял, кто перед ним.
– Мы не нападаем на вас, – закричал им Длинномеч, – уходите!
Видимо, его слова были услышаны. Как только груххи отошли на безопасное расстояние, неизвестная армия как один развернулась и стала быстро удаляться.
Изумление читал тогда боор на лицах своих солдат. Изумление и, самое страшное, тайный ужас, в котором и сами солдаты, даже если их спросить, не признались бы.
– О, великий Владыка, сколько же их здесь?! – прошептал Комт.
