– Да, наверное, если бы он посетил одну и ту же леди более трех раз, дело приняло бы серьезный оборот.
– Все считают, что лорд Данрейвен предпочитает проводить время с друзьями – днем на скачках, а потом за карточным столом до самого утра. Мама говорит, что некоторые мужчины вообще не в состоянии остепениться и жениться.
– Ну что же, ничего особенно дурного во всем этом нет, – раздумчиво протянула Миллисент, передавая Линетт синюю чашку с нарисованным на ней розовым цветком.
Линетт взяла чашку рукой в перчатке, наклонилась вперед и прошептала:
– Но вы никому не передадите то, что я вам рассказала?
– Нет, – успокоила ее Миллисент.
– Хорошо. Обычно я не говорю так много, но ведь мне и не с кем поговорить, кроме мамы.
– Вы можете без всякого стеснения приходить ко мне, когда вам захочется поговорить. Мне нравится слушать о лорде Данрейвене. И о других джентльменах, – быстро добавила она.
– Однажды я услышала, как один молодой человек сказал, что лорд Данрейвен содержит в Лондоне четырех любовниц. Одновременно.
Миллисент широко раскрыла глаза.
– Господи. Так много?
– Поразительно, да?
– Да уж конечно. Четырех – это действительно многовато.
– И иногда он навещает их всех за один вечер, и, как я слышала, не по одному разу, – добавила Линетт тихим шепотом.
Потрясенная, Миллисент поставила чашку на блюдце. Стоит ли верить этому или это только сплетни? Четыре женщины за один вечер и не один раз? Если хотя бы часть из сказанного Линетт правда, то его репутация вполне заслуженна. Но... он ведь сказал ей, что распространяемые о нем слухи вовсе не являются правдой.
– Я просто не знаю, что и сказать кроме того, что я, возможно, наслушалась достаточно о лорде Данрейвене и его любовницах.
Линетт не обратила внимания на эту слабую попытку Миллисент переменить тему разговора и продолжала:
– Он замечен в том, что крадет поцелуи при всякой возможности, но при этом не собирается делать предложение.
Линетт проговорила эти слова таким тоном, словно то была самая чудовищная вещь, которая может случиться с молодой леди. Миллисент целовали пару раз в щеку, и она не понимала, что плохого в одном-двух поцелуях. Но те поцелуи были в высшей степени скучны. Однако от сегодняшних поцелуев лорда Данрейвена у нее закружилась голова и перехватило дыхание.
– В тех случаях, когда он наносит леди визит, он неизменно приносит один и тот же подарок.
Очевидно, Линетт еще не собиралась менять тему разговора, поэтому Миллисент спросила:
– Вот как? И что же это такое?
– Абрикосовые пирожные. Его повар, говорят, делает самые вкусные пирожные во всем Лондоне. – Она склонилась ближе к Миллисент. – Если он принесет их вам, оставьте мне одну штучку, хорошо? Я просто мечтаю их попробовать.
Миллисент на мгновение замялась, но быстро нашлась:
– Конечно, но, право же, Линетт, я никак не поощряла лорда Данрейвена и не жду, чтобы он или какой-то другой джентльмен нанес мне визит.
– Он может это сделать. Он с вами танцевал.
– Как и многие другие. Уверяю вас, это леди Хиткоут устроила так, что мне пришлось с ним танцевать. Он пошел на это неохотно. У вас нет оснований беспокоиться, что он опутает меня своими волшебными чарами.
– Если не опутает, то вы будете первой. В прошлом году лорд Труфитт высказал предположение, что лорд Данрейвен встречается с леди Ламсбет. Выяснилось, что он действительно навещал ее тайком, пока муж леди находился во Франции.
Миллисент изумилась:
– Замужнюю женщину?
Линетт кивнула.
– Но теперь вы, конечно, знаете, что лорду Данрейвену очень трудно отказать.
«О да. Я это знаю!»
– Лорд Ламсбет узнал обо всем, вернувшись в Лондон. Он отправился в «Уайтс», вынул шпагу и потребовал у лорда Данрейвена сатисфакции.
– И что же было дальше?
Линетт сделала несколько глотков чаю, а потом ответила:
– Друзья лорда Ламсбета схватили его за руку и заставили убрать шпагу. Все понимали, что он слишком стар, чтобы вызывать на дуэль такого молодого человека. Я слышала, что они с женой немедленно уехали в Париж, тем дело и кончилось. О любовницах лорда Данрейвена постоянно ходят слухи, как и о том, что он крадет поцелуи в садах, однако ничто так не рассердило его, как упоминание в разделе скандальной хроники его имени в связи с леди Ламсбет.
– Неудивительно. Ведь она замужем. Это могло стоить ему жизни. – Вот еще одно доказательство того, что Миллисент была права, убеждая себя быть осторожной во всем, что касается лорда Данрейвена.
– Каждый год появляется молодая леди, которой кажется, что она может поймать в ловушку одного из этих графов. В этот раз это мисс Бардуэлл.
– Да, – кивнула Миллисент. – Я ее видела.
– Вчера вечером она устроила так, что все трое с ней танцевали. Она кажется более развязной, чем прежние молодые леди, и ее отец позволяет ей вести себя очень свободно. А бедная мисс Доналдсон совсем пала духом. Ей кажется, что отец хочет выдать ее за пожилого холостяка, который упрямо ухаживает за ней, но ее вовсе не радует его внимание.
– Откуда вы все это знаете? – спросила Миллисент, удивляясь и любопытствуя, почему Линетт знает так много о том, что происходит в свете.
– Я уже говорила вам. Я слушаю все, что говорят вокруг меня. Обычно из осторожности я не повторяю того, что слышала, но с вами почему-то очень легко разговаривать. Надеюсь, вы не возражаете, что я пришла к вам побеседовать?
– Ну разумеется, нет.
– Наверное, я доверяюсь вам потому, что вы, по вашим словам, пробудете в Лондоне всего один сезон. Жаль будет, если вы влюбитесь в того, кто для вас недосягаем.
– Вы совершенно правы, – согласилась Миллисент, но в глубине души она знала, что ей очень нравится внимание лорда Данрейвена, пусть он и вел себя точно так же с сотней девиц до нее и пусть даже это ставит под удар ее репутацию.
Пока Линетт пила чай, Миллисент смотрела на нее и вдруг поняла, что эта молодая леди – просто кладезь в смысле нужных ей сведений. После их разговора Миллисент уже почти могла написать свой раздел. Это ее окрылило.
Чандлер стряхнул с фрака капли дождя и вошел в темную таверну рядом с Боу-стрит. Многочисленные вечерние посетители еще не собрались, и в тусклом свете было нетрудно заметить того, с кем он должен был здесь встретиться.
Низкорослый худощавый человек, сидевший за столиком, встал при появлении Чандлера.
– Лорд Данрейвен, я не думал, что вы захотите так скоро меня увидеть.
– Доултон, я полагаю, что вы должны были бы видеться со мной ежедневно до тех пор, пока я не услышу от вас, что вор пойман и ворон найден.
Чандлер взял стоявшую на столике бутылку портвейна и плеснул в стакан, который Доултон пододвинул к нему.
