Все эти годы многие молодые леди, а также его любовницы волновали его, но с Миллисент Блэр все было как-то по-другому.
Чандлер никогда еще не встречал женщины столь очаровательной и так умело избегающей его расспросов.
Не завлекает ли она его, надеясь, что он сделает ей предложение, или он действительно ее не интересует? Неужели его репутация так испорчена опрометчивыми поступками молодости, что теперь, когда его заинтересовала порядочная молодая девушка, она боится, что он посмеется над ее чувствами?
Сегодня, увидев его в саду, она удивилась, но не рассердилась. Это понравилось Чандлеру. И она не спешила дать отпор его ласкам, она позволила ему дважды поцеловать себя, прежде чем ушла. Очевидно, она его не боится.
Интересно, почему она так скрытничает насчет своих родителей? Похоже, это доказывает правоту утверждения Эндрю о том, что она из небогатой семьи и заинтересована только в одном – найти состоятельного жениха. Нет ничего необычного в том, что красивая деревенская девушка приезжает в Лондон в надежде, что какой-либо молодой франт по уши влюбится в нее до того, как хорошенько ознакомится с ее семейными обстоятельствами. Если дело в этом, неудивительно, что Миллисент им не интересуется. В свете ей каждый скажет, что он никогда всерьез не подумывал жениться.
Однако Чандлер обладал хорошей интуицией, и он нутром чуял, что в случае с мисс Блэр есть нечто большее, чем просто поиск подходящего жениха. Но что?
Тут его внимание привлек к себе какой-то человек, которого он никогда не видел раньше. Чандлер устремил взгляд туда, где в дверях стоял незнакомец. Все его чувства обострились.
Человек этот был одет в приличный вечерний костюм, как все остальные мужчины, но что-то в нем смущало Чандлера своим несоответствием. Именно таким он представлял себе светского вора – человеком, который явно знает, как следует одеваться, чтобы походить на джентльмена, но при этом чувствует себя неловко.
Чандлер решил подойти и представиться, чтобы выяснить, кто это. Он обернулся и бросил быстрый взгляд на мисс Блэр.
Ему нравилось, что держится она невозмутимо и все свое внимание отдает дамам. Ее глаза не оглядывали комнату в поисках чего-то более интересного, и она не искала повода подойти к кому-то еще. Замечательное свойство. Но ведь уже две ночи назад он решил, что в этой интересной леди ему нравится слишком многое, так что не стоит прибавлять к этому списку что-то еще.
– Добрый вечер, сэр, – сказал Чандлер, подойдя к незнакомцу. – Кажется, мы с вами не встречались прежде? Меня зовут Чандлер Прествик, граф Данрейвен.
Высокий, крепкого сложения человек вежливо поклонился и сказал:
– Рад с вами познакомиться, лорд Данрейвен. Я – Уильям Хогарт, сотрудник мистера Перси Доултона. Мы здесь высматриваем подозрительных особ.
Чандлер мысленно улыбнулся. Сам Хогарт и был подозрительной особой.
– Прекрасно. Рад видеть, что Доултон так быстро нашел людей, которых можно посылать на приемы.
– Да, сэр. Он сразу же все устроил. В тех домах, где собирается больше пятидесяти человек, присутствуют двое из наших.
На Чандлера произвело большое впечатление то, с какой быстротой действует Доултон.
– Не заметили ли вы чего-то необычного? – поинтересовался он.
– Мы с напарником держим все под контролем. Он наблюдает за комнатами, в которых находятся гости, а я слежу за всеми, кто уходит через эту дверь. Если у кого-то из выходящих будет оттопыренный карман или пола фрака, мне приказано вежливо остановить его и обыскать.
– Спасибо, Хогарт. Кажется, все организовано как нужно.
И, кивнув полицейскому, Чандлер собрался уходить.
Перо коснулось его затылка, и, еще не обернувшись, он заметил краешком глаза стоявшую рядом с ним женщину. То была леди Ламсбет. Предостерегающий холодок пробежал по спине Чандлера.
Он сложил руки на груди и сказал:
– Леди Макбет. – Потом откашлялся и непочтительно поправился: – То есть леди Ламсбет.
Она лукаво улыбнулась и медленно похлопала своими длинными ресницами. Леди Ламсбет была красива. Ее большие выразительные синие глаза призывно смотрели на собеседника, блестящие белокурые локоны обрамляли круглое лицо.
– Ах, как вы обворожительны в своей бессердечности. Обычно вы называли меня Оливией, Чандлер. Откуда такая официальность?
– Так мне хочется.
– Придется мне переубедить вас. Я соскучилась по вашему очарованию.
– Сомневаюсь.
Леди Ламсбет шагнула ближе.
– Какой вы злюка. Ваши слова причиняют мне боль.
– Похоже, ваш муж снова умер на этот сезон, или же в Париже слишком жарко для вас в это время года?
– Нигде не может быть так жарко, как в ваших объятиях, дорогой Чандлер. – Она соблазнительно улыбнулась. – Да, так и есть – я вдова. На сей раз это правда.
Чандлер огляделся, не видит ли кто-нибудь, что он с ней разговаривает. К счастью, рядом с парадной дверью не было никого, кроме полицейского, от которого он только что отошел.
– Мои соболезнования, – сказал он совершенно безучастно.
– Я знаю, что у вас нет причин мне верить, но это правда. Мой муж погиб в дорожной катастрофе вскоре после того, как в прошлом году мы приехали в Париж. Странно, что вы об этом не слышали.
– Это меня не касается. Если вы вернулись, чтобы дальше творить зло, вам придется поискать другой объект. Я для этого не гожусь.
Леди Ламсбет глубоко вздохнула, подняв пышную грудь, выступающую из глубокого выреза платья.
– Ну, ну, ну. Вы все еще сердитесь на меня за мою ложь.
– Она не настолько меня задевает, чтобы сердиться.
– Господи, каким вы стали невыносимым злюкой, Чандлер! – Она протянула руку, делая вид, что поправляет ему галстук. – Мне это нравится. Это может быть интересно в постели.
Чандлер немного отступил и сказал:
– Извините меня, я должен кое с кем встретиться.
Он хотел было пройти мимо нее, но леди Ламсбет схватила его за руку и остановила. Потом призывно улыбнулась, показав прекрасные белые зубы. Это напомнило Чандлеру, почему когда-то ему так хотелось овладеть этой женщиной. Кожа у нее была нежная, тело красивое, и она обожала, когда мужчина прикасается к ней и поклоняется ей. Она была умелой любовницей... и искусной лгуньей. Чандлер заставил себя скользнуть взглядом по ее лицу, по стройной шее, пышной груди – и дальше, по длинным красивым пальцам, которые сжали его руку, словно тиски. От злости его мышцы невольно напряглись под ее рукой. Чандлер посмотрел на державшую его руку, а потом на похотливое лицо Оливии.
Глаза его сузились, губы сжались.
Медленно разжала она руку и отпустила его.
– Вам совершенно не идет испытывать ко мне неприязнь. Один поцелуй – и мы помиримся. – И она подняла к нему лицо.
