– Не вижу толку от этого, безусловно, интересного факта, – Андрей провел в воздухе так и не подожженной папиросой. – Например, почему вы мне не рассказали о том, что являетесь единственной наследницей всего этого великолепия?
– Откуда вы знаете? – немедленно вспыхнула Надя.
«Вот уж темпераментная натура», – подумал Андрей. И как ей с такими качествами в полицейском управлении служится.
– Ваш любезнейший изобретатель нашептал, – не стал отпираться маг. – Он, видите ли, принял меня за вашего жениха и пришел в ночи выяснять, какие у вас планы на наследство вашего дядюшки.
– Не нужно мне никакое наследство! Ни дядино, ни матушкино, ни отца! Как вы не понимаете!
– Надежда Ивановна… – Андрей, конечно, ожидал, что его спутница отреагирует остро, но не настолько.
– Я ведь похожа на ту, что гоняется за наследством, да, Андрей Сергеевич? – Надя резко встала, распаляясь все сильней. – Отказалась от шифра[5], чтобы уйти из Смольного и поступить на полицейские курсы, уехала из столицы, наверное, все для того, чтобы получить в наследство прогнивший особняк дяди, которого я не видела двадцать лет?!
Наде от досады хотелось плакать. Андрей, который знает ее без малого пару дней, ковырнул старую мозоль. Да, Надежда Ивановна не хотела быть ни Наденькой Адлерберг, фрейлиной, блистающей при дворе Его Величества, ни наследницей генерала Огонь-Догоновского, самой завидной богатой невестой столицы. Не хотела быть ни не оправдавшей надежды преемницей самой сильной волшебницы, ни дочерью нелюбимой женщины. Ей просто хотелось быть собой и приносить какую-то пользу.
– Пойду проверю кладовую. – Надя вскочила, заканчивая неприятный разговор. Все эти алхимические загадки были, безусловно, увлекательны, но организм то и дело напоминал, что в нем ничего не было, кроме булочек из поезда.
– Уж простите, одну я вас не пущу.
Надя только пожала плечами, изобразив на лице полное равнодушие.
– Дело ваше.
Они долго возились с рассохшейся дверью, но, когда та поддалась, к общему облегчению обоих дознавателей внутри их встретил запах снеди, не тронутой течением времени. Надя едва не ринулась навстречу здоровенному окороку, подвешенному под потолком: аромат стоял просто одуряющий.
– Мы спасены, – едва не простонала Надя.
Вышло достаточно комично, Андрей и сам с трудом удержался, чтобы не схватить сразу же кусок сыра или хлеб и не засунуть это в рот не глядя, лишь шумно сглотнул, но сказать ничего не успел. Двери распахнулись, и в кладовой показалась вихрастая голова.
– Я знал, что на вас можно положиться! – Филипп широко улыбался.
Глава 8
Дознаватели как по команде обернулись на звук, Надя потянулась к револьверу, но, увидев Филиппа, расслабилась. Улыбнулась даже. Удивительным образом от присутствия Баума рядом становилось как будто легче.
– В следующий раз я могу вас и застрелить, Филипп Елисеевич, – заметила Надя, отворачиваясь обратно к полкам с едой и пряча улыбку.
– За что? – ужаснулся Баум, прикладывая ладонь к груди.
– За то, что подкрадываетесь, – фыркнула Надя.
– Как того беднягу?
Повисло тягостное молчание. Андрей сам не понял, что на него нашло, и видел, как напряглась спина Нади. Филипп кинул на него недоуменный взгляд, и маг, откашлявшись, поспешил перевести тему.
– Ты долго, – голос его звучал раздраженно. – Мы тут без тебя уже и повоевать, и умереть успели.
– Умереть? – Филипп удивленно вскинул брови, прикрыл дверь. – Кажется, я пропустил все веселье. Жажду рассказа, но сначала…
Он голодным взглядом окинул полки, ломившиеся от провианта. Очевидно, перед рождественским ужином запасы пополнились, чтобы еще долго не беспокоиться о провизии. Андрей прекрасно понимал Филиппа: его тоже с ума сводили эти копчености, сыры, да даже пузатые банки с плавающими в них помидорами.
– Предлагаю перекусить, – первой нашлась Надя. Все-таки, как бы госпожа-дознаватель ни отрицала свое происхождение, природная чуткость и умение найти выход из самой сложной ситуации были у нее в крови. – Думаю, никто не обидится, если мы съедим по кусочку сыра…
Кусочек сыра их стараниями превратился в полкруга сыра, шмат вяленой грудинки и хлеб, который, видимо, пекли утром того памятного дня. Со всем богатством они перебрались на кухню и втроем принялись нарезать еду.
Андрей без особой охоты и, конечно, лишних подробностей поделился произошедшим с Баумом. Надя же, наоборот, с удовольствием прибавила пару замечаний не без иронии. При этом они с Филиппом переглядывались с таким видом, будто понимают друг друга с полуслова. Это окончательно вывело Андрея из равновесия, и он замолчал.
Тем не менее видение впечатлило Баума. Он тут же сделался необыкновенно активным. Встал и начал расхаживать вдоль стола, размахивая ломтем хлеба, словно дирижер палочкой.
– Как будто дом обладает своим разумом, – задумчиво произнес Филипп. – И что же это тогда получается, Адлерберг сделал из дома артефакт? Или, что хуже, вселил сюда какую-нибудь заблудшую душу? Боже упаси, если это демон.
Баум перекрестился, за ним и Андрей, отгоняя нечистого на всякий случай.
– Демон? – Настала очередь Нади удивляться. – Это по такому же принципу, как клеть для шедима? Но это же целый дом! – Девушка развела руками, обозначая весь масштаб трагедии. – Неужели такое может быть, Филипп Елисеевич?
– Я читал кое-какие исследования… – Баум стушевался, неловко откашлялся. – Это всего лишь предположение, Надежда Ивановна.
Андрею это не понравилось. Что еще за исследования?
Филипп закинул свой кусочек мяса в рот, пожевал, задумчиво глядя куда-то поверх голов своих спутников.
– Но простая логическая цепочка говорит о том, что дом «оживает» – давайте пока называть это так, – как только зажигается камин. Так было с первым…
– Это только теория, – прервал его Андрей, за что получил недовольный взгляд Нади. – Но это мы узнаем в самое ближайшее время.
– Вот! – Филипп продемонстрировал кусочек сыра. – Друг мой, вот прямое тому доказательство.
Андрей хотел было возразить, что слишком рано делать поспешные выводы, тем более такие смелые, как откуда-то из коридора раздался звон стекла и отменная ругань.
Все трое бросились из кухни на звук проклятий, служивший отличным маяком.
– Что в других комнатах?
– Кладовые, винный погреб… – Надя запнулась. Они втроем встали посреди коридора, плечом к плечу. Голоса стихли, надо было решать, какую из дверей дергать.
Андрей потянул за ближайшую и не прогадал. Из дверного проема на мага практически вывались двое молодых людей. Единственным источником света здесь был по-прежнему магический огонь, и эти двое застыли, ошарашенно глядя на горящую синим пламенем руку.
Один рыжий и бледный, с вихрами кудрявых волос и большими глазами, второй с вытянутым лицом, длинным тонким носом и темными, зализанными в аккуратную прическу волосами. Обоим молодым людям было около двадцати лет, и их роднил похожий строгий наряд – брюки, жилетка, белая рубашка. Правда, у рыжего на груди красовалось огромное темное пятно… Кровь, с замиранием сердца подумал Андрей, но потом пригляделся и понял, что это вино.
К предсказателю не ходи, это два пропавших камердинера – Владимира Александровича и его гостя. Вид парни имели растрепанный и немного ошалевший.
– Господа, – приосанился тот, что с длинным носом, и в голосе послышались знакомые строгие нотки. Андрей готов был руку дать на отсечение, что это сын Остина и Праскевьи Федоровны. – Извольте представиться.
– Голицын Андрей Сергеевич, штабс-фельдфебель, Баум Филипп Елисеевич, гаупт-фельдфебель, а это Огонь-Догоновская Надежда Ивановна, капитан-дознаватель. Вы не ранены? – Он кинул взгляд на пятно на груди одного из молодых людей.
Камердинер стушевался, попытался поправить свой жилет так, чтобы пятна не было видно, но безрезультатно.
