* * *
Вот и пришла милая рыбацкому и охотничьему сердцу северная весна! За селом на пашне уже стрекочут тракторы, а за ними черными облаками кружатся грачи и белыми - чайки. Поторапливаться приходится птицам: тракторный плуг не медлительная соха. Раньше за сохой грачи вперевалочку шли, словно купцы по рынку, а теперь, смотришь, клюнет раз-другой - и на крыло, догонять трактор. И чайки за грачами. Крик, галдеж!
По селу, радуясь обсохшей дороге, носится босоногая детвора.
На старых березах - скворчиный гомон.
А посмотришь на Белое озеро - скучновато становится. Разъедает на нем лед талой водой, стало озеро серым, грязным. Но лед все еще крепок, лежит гигантским мертвым полем. Только у берегов все шире и шире с каждым днем полосы чистой воды, такие же голубые, как и небо над ними. А на этих закрайках - - стайки уток, куликов и между ними белокрылыми фрегатами пары лебедей.
Охотники издали любуются на дичь, но разве возьмешь ее на чистом месте?
Рыбаки готовятся к путине. Настежь раскрыты двери рыбацких "сетевых" амбаров, поставленных на сваях над речушкой, что пробегает посреди села. На порогах амбарушек старики в полушубках, в очках. Эти отплававшие свое, "вирают", чинят сети, "садят" их, подвязывают грузила по нижней тетиве и деревянные "пулы", поплавки, по верхней. Над плоским песчаным берегом неумолчный скрип чаек. Сладко пахнет дымом смолы: у берега чинят, смолят тяжелые рыбацкие лодки, двухмачтовые траловые парусные боты "двойки".
Речка уже освободилась ото льда, сбросила его в озеро и теперь шумит, качает, трясет прошлогоднюю осоку.
И вот однажды вечером на улице села я встречаю Павлика Чеканова, ученика-наборщика районной типографии. На плече - березовые удилища, в руке. - несколько порядочных язей.
- Павлик, где удил, когда, на что? - радостно допытываюсь я.
Павлик-крепыш голубоглазый и спокойный. Ветер с озера шевелит на его голове непокорную россыпь льняных кудрей.
- Здесь, на речке, я удил,- отвечает он неторопливо.- Язей только теперь и удить, пока в речке, вода есть. Пойдемте со мной утром...
Родственная душа нашлась! С неделю мы добываем язей в в речке, затем в нее заходит крупная плотва, как говорят здесь "зимовица", то есть зимующая в озере.
И вдруг клев язей и плотвы прекращается.
- Вода на спад пошла,- говорит мне Павлик, сматывая удочки.- С недельку обождем и на Вашк-озеро отправимся, окуней удить. А сейчас лучше удочки спрятать.
- А ты не пробовал в Белом озере удить? - спрашиваю я Павлика.
- Пробовал. Только толку из этого мало. У берегов мелко, одни ерши клюют, а дальше в озере - ничего не попадается. Да и редко затишье на озере бывает, а на саженной волне много не наудишься.
* * *
Белая ночь у костра проходит незаметно, только и успеваешь чаю напиться. У нас нет ни лодки, ни плота, приходится удить с берега, закидывая удочки через прибрежную траву и водоросли.
Стою на гранитном валуне. Еще рано, поплавки едва видны среди травы. Начало июня, но перед, восходом солнца на молодую траву легла хрупкая крупа заморозка. Тихо на озере, только в'еловых'и березовых чащах веселая птичья возня, чириканье, щебет, писк. Тяжело работая крыльями, над нами проносится гагара и шумно садится на воду, вспахивая ее мощной грудью.
Несколько минут гагара зорко осматривается, потом начинает купаться, плескаться, нырять. Из-за леса вылетела чайка - солнце еще для нас не взошло, но чайка уже видит его: крылья ее словно в золоте. Она спускается к озеру, садится на корягу над темной водой и замирает на ней.
Поплавок дрогнул. Начался клев. До звона натягивается волосяная леса, и вот первый окунь бьется в траве. Вот и другой поплавок качнулся, замер и вдруг уходит в воду...
У кустов сильный всплеск - щука! С испуганным кряканьем вырывается из осоки утка, свистя крыльями проносится над нами.
А в лесу все веселее, все шумнее. Но что может быть лучше - услышать ранней летней зарей серебряный свист рябчика, такой простенький, звонкий и так не похожий ни на какие другие птичьи песни. Вот и второй рябчик откликнулся первому...
Поднялось солнце. Скоро наступит жаркий день, скоро надо домой, но разве забудешь когда-нибудь утреннюю зарю на лесном Вашк-озере?
*
Лет сто назад Белое озеро было меньше по площади и глубже у берегов.
Озеро входило в систему водного пути Рыбинск - Петербург.
Этим путем издавна, еще с петровских времен, шли грузы с Волги.
Но проход озером для непаровых судов того времени был труден. При первом же ветре груженые баржи садились на мели или их выкидывало на берег.
Дальше водный путь от Белого озера шел через Онежское и Ладожское озера. Чтобы обойти их все, надо было для судов выкопать обходные каналы. Строительство их было начато еще при
Петре Первом, а закончен Белозерский канал только в половине прошлого века.
Водную систему от пристани Вознесенье на Онежском озере до Рыбинска на Волге назвали Мариинской. Теперь она носит другое, более точное название Волго-Балтийского водного пути.
Многочисленные шлюзы перегораживают реки Шексну и Ковжу. Эти шлюзы подняли уровень Белого озера, оно, затопиз часть прибрежных лугов, приняло современные очертания.
Строители шлюзов менее всего интересовались тем, какое влияние окажет шлюзование Шексны на рыбье население реки и Белого озера.
Стерлядь была в свое время промысловой рыбой и па Шексне и на Бело?,! озере. Но шлюзы закрыли проход волжской рыбе, и поимка стерляди на Белом озере теперь случается раз в несколько лет как диковинное событие.
Последнюю белугу в Белом озере, как говорят рыбаки, поймали в 1883 году. Была она весом в двадцать четыре пуда и шесть с половиной фунтов, и продали ее рыбаки за семьдесят пять рублей. С тех пор о белугах на озере ничего не знают.
Из волжских рыб только плодовитая и уживчивая чехонь, очень вкусная, но и очень костлявая, осталась в Белом озере.
Но Белое озеро славилось не столько волжской, заходной, сколько своей рыбой. Знамениты и по сей день белозерские снетки, прекрасны судаки, великолепна "озерная сардинка" - ряпушка. Ерш, мусорная рыбка, на Белом озере - объект промыслового лова. После схода льда ловят сто "мутниками" для сушки в печах, и тогда все села на побережье крепко пахнут сушеным ершом.
Рыбы в озере много, а удить ее нельзя. Почему?
Прибрежная полоса отмелей уходит на полкилометра от берега. Она тянется почти вокруг всего озера. Средняя глубина воды над отмелями не превышает метра, и лишь затем начинается "завал"-древний берег Белого озера, скрытый водой. Там начинается глубина в среднем шесть метров.
Отмели густо поросли водорослями. Тепло и кормно здесь 'л рыбьей молоди, и всякой рыбе. Но закинуть удочку среди водорослей нельзя. Некуда.
