ванная не примыкает к спальне, а находится в конце коридора. А во-вторых, если я так буду реагировать каждый раз, то придется поселиться в душевой кабине.
Но и это не панацея!
Пока не дорвусь до Влады, не остыну. Не избавлюсь от дикой жажды.
Остается только выдрать кого-нибудь из подчиненных за очередной косяк… Благо поводов предостаточно.
– Пирожки сможешь испечь завтра? – интересуюсь у экономки.
– Конечно, – кивает она, улыбаясь. Еще немного и перетяну на свою сторону. – Влада, если есть какие-то пожелания, озвучь их, пожалуйста. Пока я тут живу, готов взять дом на полное содержание.
– Нам ничего не нужно, Ростислав Владимирович, – холодно заявляет девчонка.
Слишком храбрая, да?
– Подумай, – цежу недовольно. Реально бесят ее обидки! Если уж кто и должен обижаться, так только я. А еще обращение по имени- отчеству. Нарочито официальное и абсолютно бессмысленное.
Но ничего… Льды растают. Я над этим поработаю.
Это потом.
А сейчас даже встать не могу. Боюсь опозориться. Да и Владе знать совершенно ни к чему, как я на нее реагирую.
Прошу Юлию сделать мне чаю, наблюдаю как она выставляет на стол блюдо с эклерами и бутербродами. Сосредоточенно тыкаю в айфоне по разным кнопкам. Стараюсь хоть немного успокоиться. Перевести внимание в другое русло.
Но куда там!
Влада сама того не ведая возбуждает до чертиков. Наклоняется к сыну. И тяжелая грудь мгновенно оттягивает тонкий трикотаж майки. Две упругих дыньки мерно колышутся, мешая мне дышать.
Отворачиваюсь, иначе взорвусь. Склонив голову к телефону, печатаю очередное поручение Грише. И отвлекаюсь лишь на шум отодвигаемого стульчика. Подхватив сына на руки, Влада стремительно выходит из кухни.
Малыш смотрит на меня насуплено и напряженно. Но уже изучает.
– А поговорить? – поднимаю глаза на его мать.
– Прости-те.
21. Отравление
Ростислав
Захватив высокую расписную кружку, вслед за Владой выхожу из кухни. Без нее мне тут делать нечего. Чуть обжигая губы, прихлебываю душистый чай. Такой подают только в этом доме. Мамин рецептик.
Кажется, там душица и мята. Чудесный эликсир для полного спокойствия. Особенно в натянувшихся боксерах!
Усевшись на диван, включаю плазму. Нахожу новости фондового рынка. Мельком просматриваю цены на голубые фишки и неспешно размышляю. Купить золота, или продать акции на взлете. Или подождать? Вдруг еще поднимутся.
Наскоро пишу своему личному финансисту.
– Есть инсайдерская информация. Цена еще будет расти. Через пару дней сольем, – приходит ответ.
Вот за что я люблю спецов из моей команды, все всегда четко и по делу.
– Какой максимум? – печатаю весело. И увидев цифры, довольно присвистываю. Прикидываю в уме прибыль.
Неплохо…
И отвлекаюсь, услышав за окном знакомый смех. Откинув телефон в сторону, словно гончая, подрываюсь с места.
Какие акции, какая маржа, если рядом Влада?!
В два шага оказываюсь у высокого французского окна. И застываю, увидев Владу с малышом. Бережно она ведет сына за ручки. А мелкий шкет сосредоточенно шагает по дорожке.
Так и подмывает открыть створку и выйти. Прижать Владу к стеночке и задать парочку важных вопросов.
Но не сейчас. Я найду удобный момент. А пока стою… любуюсь!
– Какого хрена ты сотворила, девочка? – цежу сквозь зубы. Ощупываю жадным взглядом тонкую фигурку в длинной толстовке и в легинсах. Как дурак залипаю на круглых коленках. И снова вспоминаю…
– Как же так, цыпленок? – продолжаю никчемный разговор. – Как ты умудрилась попасть в сети Саблина? И почему мне ничего не сказала? Я бы помог. А еще ребенок… Уехала с моим и ничего не сказала? Или как приз зрительских симпатий переходила от меня к брату?
Ничего не понимаю. Но я разберусь. Поверь, девочка!
Влада крутит головой, будто чувствует мой взгляд. Смотрит на окна, словно видит меня. А затем, подхватив малыша на руки, улыбается кому-то, идущему по дорожке.
Из окна мне не разобрать кого она там радостно приветствует. Досадливо морщусь. Очень интересно. Брат уехал и его куколка позвала мужика?
Сунув руки в карманы, раскачиваюсь с пятки на носок. Как и Влада жду, пока гость подойдет поближе. Только не улыбаюсь во весь рот.
Интересно, кого она там увидела? Кто там бесстрашный пришел?
«Нет, – отмахиваюсь от глупых подозрений. – Влада – девочка умная. Она бы не рискнула потерять расположение брата. Та же Юля донесет Марку».
А когда на дорожке появляется какой-то длинноволосый тип с букетом тюльпанов, сжав зубы, застываю на месте. Мужик отдает цветы Владе. Что-то говорит ребенку. И маленький засранец ему улыбается! Видимо знает.
Подхватываю телефон с дивана. И вызвав Тимура, рявкаю в трубку.
– Почему у нас посторонние на объекте?
– Где? – в ужасе переспрашивает начальник лички.
– Под моими окнами ошивается какое-то мурло. Так надо? – интересуюсь холодно.
– Сейчас проверим, – рапортует Тимур.
– Будьте любезны, – усмехаюсь презрительно.
И улегшись на диван, закрываю глаза. С чувством выполненного долга разрешаю себе кратковременный отдых. Закрыв глаза, расслабляю каждую мышцу. Медленно погружаясь в полудрему.
За окном раздаются голоса. Но мне даже лень прислушиваться. И так представляю, что там сейчас происходит. Сто пудов, у блохастого поклонника мои парни попросили документы и сейчас провожают к калитке.
А Влада…
Остается только засечь время, когда маленькая фурия ворвется ко мне.
Через сколько минут? Пять? Десять?
Представляю раздраженное лицо и будто наяву слышу лекцию про личные границы.
«Придется провести воспитательную беседу. Когда любовник уезжает в командировку, благовоспитанные барышни не приглашают в дом гребанных кавалеров», – размышляю лениво. И сам не замечаю, как проваливаюсь в глубокий сон.
А когда снова распахиваю глаза, за окном уже стоит ночь. Где-то в глубине дома закатывается плачем ребенок.
Твою ж мать!
Подскочив с жесткого кожаного ложа, тру лицо. И когда малыш снова заходится ревом, со всех ног несусь к Владе.
Что происходит, твою мать?
Сколько сейчас время? Десять или одиннадцать вечера? Затекшие мышцы ломит, но я не обращаю внимания.
Дом пустой. Кроме меня и Влады здесь никого. Моя охрана расположилась во флигеле.
Рывком распахиваю дверь. Влетаю в комнату. И обалдев, пялюсь по сторонам. В спальне кроме ребенка никого нет.
В кроватке стоит малыш и заливается ревом от безысходности.
– Иди сюда, – инстинктивно подхватываю на руки.
Прижимаю к себе маленькое вздрагивающее тельце. И замираю на месте, когда мне в плечо утыкается заплаканное личико. Оказавшись в чужих руках, малыш смотрит ошалело. Всхлипывает, причмокивая губами.
«Ну и где эта мать года? – соображаю лихорадочно. – Небось уединилась с патлатым дружком. Стерва!»
Внутри закипает от злости.
Влада, жеваный крот, что ж ты за дрянь такая? Предала меня. А теперь, бросив сына, изменяешь брату?
Держу ребенка, боясь пошелохнуться. Не
