Я слышу ее тяжелое дыхание, ее тихие мычащие в ладонь стоны, и, кажется, слышу даже быстрый стук сердца. Это всё выносит мозг на максимум, я целую смелее, пальцами двигаю активнее, облизываю, покусываю, посасываю…
И Машка кончает. Сжимает мои пальцы до одурения сильно, всхлипывает в ладошку, сгибается, пальцами в кожу головы еще сильнее прежнего цепляется и так сладко кончает, что я сам чуть не заканчиваю в штаны, как сопливый школьник, от ее удовольствия.
Пока ее потряхивает — дарю ей еще несколько аккуратных поцелуев, а потом поднимаюсь, проводя языком по животику, груди, и шее, и прямо перед ее лицом облизываю пальцы, закатывая глаза от вкуса.
Машка краснеет тут же, хотя десять секунд назад кончила от моих пальцев и языка, и это вызывает у меня искреннюю улыбку.
Около минуты она пытается отдышаться и сфокусировать взгляд, пока я нагло шарю руками по ее телу и уже начинаю себя ненавидеть. Твою мать. Что я натворил?
Она тянется к поясу моей одежды и я перехватываю ее за кисти, отводя те в сторону.
— Что такое? — пугается она, глядя мне в глаза так доверчиво, что я снова готов прыгнуть с головой в омут и будь что будет.
— Не надо, Маш, — умудряюсь сказать, — я и так сделал слишком много того, чего не должен был. Я сожру себя и без того.
— Но ты же не… — она опять краснеет, невероятная девушка, и опускает взгляд вниз. У меня стоит, конечно.
— Взрослый мальчик, справлюсь.
Я целую ее в лоб, как и планировал, и усмехаюсь своим идиотским мыслям. Я планировал поцеловать ее в лоб, да, а вот отлизывать ей у стены — абсолютно точно нет. Целую, в очередной раз поднимаю ее полотенце, а потом застываю и машинально прижимаюсь к Маше.
Мы стоим у стены рядом с окном, ведущим на балкон, и нас внезапно освещает светом. Это фонарь во дворе, он загорается на движение. Видимо, папа вышел за чем-то. Чёрт… Останься мы там — нас бы сто процентов поймали.
Мы смотрим друг на друга и оба понимаем всё без слов. Оба съеживаемся от принятия ситуации и охреневаем от происходящего.
Я выхожу через коридор, не рискую пока на балкон, а потом позорно дрочу в душе, вспоминая картинки десятиминутной давности.
И Маша слышит, я уверен, потому что пару неконтролируемых, хотя не особо громких стонов, таки срываются с моих губ. Наверняка она краснеет. Снова.
Блядь. А как дальше-то теперь?
Глава 18. Маша
Мне так сильно не хочется вставать с постели, что я просыпаюсь, но тут же засыпаю обратно, повторяя это несколько раз.
У меня нет сил и желания куда-то идти, что-то делать и о чем-то думать, я просто хочу лежать в объятиях одеяла и сладко дремать.
Мне кажется, я до сих пор не отошла от того, что было ночью, поэтому так долго и сплю, восстанавливая силы. Их и эмоционально и физически потратилось столько, что даже представить страшно.
— Дочь, — слышу крик мамы с первого этажа, а потом тихие шаги по лестнице. Мама обычно не ходит на второй этаж, только в экстренных ситуациях, и сейчас, судя по всему, она.
Смотрю на время: два часа дня. Боже! Это я настолько сильно хотела спать?
— Маша, — повторяется голос мамы, но уже сильно громче. Она у двери. Стучит три раза. — Маша, ты в порядке?
В порядке ли я? Хороший вопрос.
— Да, мам, — отвечаю, и сама хмурюсь от того, какой хриплый ото сна у меня голос. Прокашливаюсь, чтобы начать разговаривать более-менее адекватно. — Да, мам, просто никак не высплюсь.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — снова спрашивает, так и не входя в комнату. И хорошо. Мне кажется, тут бессовестно пахнет Ярославом и возбуждением. Чёрт…
— Да, все отлично. Встаю!
— И иди завтракать. Или уже обедать, — хихикает мама, и я всё-таки заставляю себя подняться, потому что столько спать, это уже практически неприлично.
Сажусь на постели и потягиваюсь с легким стоном: все мышцы в теле немного ноют, словно я вчера гантели таскала и пресс качала, а не…
Мамочки! А я теперь постоянно буду думать об этом, да? Мысли приходят неосознанно, и избавиться от них не могу. Не то чтобы хочу, конечно… Но я просто чувствую, как краснеют щеки, а ходить как помидор не очень-то и хочется.
Встаю на ноги, теряю равновесие и хватаюсь за стену, тут же хихикнув с самой себя. Если после его рук и языка я так долго отойти не могу, то что было бы, если бы он меня не остановил, и мы…
Я снова делаю это! Боже!
Нужно срочно прекращать, иначе ничем хорошим это не закончится.
Что со мной вообще? Веду себя, как идиотка. Наверное я должна испытывать какие-то другие эмоции, да? Наверное. А у меня улыбка на губах, а еще желание поцеловать Ярослава.
Я запала на своего брата? Я влюбилась в него? Он мне просто нравится? Я с ума сошла? Это нервное помутнение рассудка? Что это?
Что “это”, я не знаю, а вот то, что жалеть я точно не хочу — это однозначно. Со мной явно происходит что-то странное и ничего не могу с этим сделать.
Иду в душ. И осознанно не запираю дверь ни с одной из сторон. Родители не войдут, а вот Ярослав… Я делаю это специально. Я, черт возьми, не буду против, если он всё-таки войдет.
Да я с ума сошла точно! Что со мной?
А со мной что-то странное. Потому что и Ярослав совсем другой. А еще его отношение ко мне… Ну лопнуть же можно от того, как приятно всё это.
Я не хочу жалеть ни о чем. Мы не родственники, этого должно быть достаточно для того, чтобы считать, что мы не сделали ничего ужасного. Ну правда.
Встаю перед зеркалом, рассматривая себя. Щеки румянее, чем обычно, улыбка шире, чем в последнее время. В остальном… такая же Маша. Кажется.
Ярослав даже ни одного засоса не оставил, позаботился обо мне. Я ненавижу засосы. Бывший, Артем, всегда оставлял их мне, хотя я просила этого не делать. И каждый раз мне приходилось тратить по полчаса, чтобы скрыть их под тональными средствами. А тут ничего, хотя он был таким жадным, что я честно думала, что моя кожа будет вся усыпана пятнами.
Но нет.
И я снова вспоминаю… И снова испытываю возбуждение.
А еще капельку страха за то, что нас чуть не поймали. Нам повезло уйти в комнату и остаться незамеченными, но я даже думать боюсь, что было бы, если вдруг…
А с другой стороны: что было бы? Ну, застали бы нас. Это было бы абсолютно точно неловко, особенно, если бы нас увидел Игорь. А дальше-то что? Мы ведь и правда не родные брат и сестра. У меня и фамилия от родного отца осталась, мама не стала мне менять, когда за Игоря вышла.
Я умом понимаю, что был бы скандал, но тем же умом не понимаю, из-за чего. Что мы живем в одном доме? НЕ проблема. Росли вместе? Да кто бы там еще находился вместе. Люди же как-то женятся даже, когда с детства дружат, как реальные брат и сестра. А тут столько лет ненависти, вообще не связывает ничего!
Трясу головой и ухожу в душ. Включаю прохладную воду и заставляю себя не думать об этом вообще. Если я выйду к маме с красными щеками и такая же потерянная, как сейчас, она точно что-нибудь заподозрит. И так уже спрашивала меня, что у нас с Яриком и отчего мы стали так сильно близки.
Отчего… Знала бы ты, ма, отчего.
Напеваю песню, чем всегда занимаюсь в душе, глупо надеясь, что Ярослав и правда ко мне зайдет. Я совсем дура, да?
Не отвечайте. Я знаю, что да.
Заканчиваю с процедурами я так же в одиночестве, одеваюсь и спускаюсь к маме. От запаха еды урчит желудок, и я внезапно чувствую жуткий голод, словно не ела неделю, а то и больше.
А я и не ела… Сначала отравление это, потом отходняк от него, потом нервы. Когда там было есть? Поэтому сейчас я готова слопать целого кабана. “Или Ярика”, — не вовремя приходит в голову мысль, и я вхожу на кухню, пытаясь спрятать идиотскую улыбку.
Я уже могу себя считать озабоченной? Надеюсь, нет. Просто у меня давно не было, а то, что было с бывшим… Ну, мне до ночи не с чем было сравнить, и казалось, что там все в порядке. А с Яриком и секса полноценного-то не было, а уже было в разы лучше, чем с бывшим.
