— Я знаю. Но я был с тобой, помнишь? Неужели ты не понимаешь, что это очень важно?
— Важно? — Голос выдавал ее смущение. — Дигби… в ту ночь я… мне нужен был… нужен был кто-нибудь, кто бы меня поддержал, и… ты как будто понимал… В общем, мы… у нас… Я не хочу об этом говорить… Не сейчас. И не по телефону.
— Согласен, — сказал Дигби. — Пока отложим.
В наступившем молчании ему почудилась некая враждебность.
— Расскажи, как ты собираешься устроить все в доме.
Кили рассказала, что одна из спален станет библиотекой и кабинетом, что ванна будет похожа на морскую раковину, что в кухонной нише она поставит деревянный стол и охотничьи зеленые стулья со спинками лесенкой, гостиную, в которой пока что стоит только кресло-качалка, она тоже найдет чем обставить.
— А что еще ты будешь делать в свободное время в ближайшие пять лет?
Кили хихикнула.
— Заведу щенка!
— Серьезно?
— Я подумываю об этом. Хорошая защита.
— Твой дом находится в опасном районе?
— Не опаснее других, — ответила она. — Мне он нужен, скорее, для компании. С тех пор, как я уехала из дому, я скучаю по Скуби.
— Кто это — Скуби?
— Мой лучший друг, я встречалась с ним каждый день после школы.
— Датский дог?
— Нет, маленькая дворняжка. Я всегда хотела собаку, но Трой не соглашался.
— Хорошо еще, что ты не хотела ребенка.
— Кто сказал, что не хотела?
— О-о! — Дигби мгновенно понял. — Вот, значит, какие дела.
— Этот вопрос вставал несколько раз. Бесполезно. — Кили вздохнула. — Хватит о Трое. Он ушел в историю.
Нет еще, подумал Дигби. Больше всего он боялся, что Кили к нему вернется. Все, что она говорила, указывало на непреодолимые трудности между ними, это утешало, но он не сможет спокойно вздохнуть, пока Трой не вернется в город и не заживет отдельно. Мужчина с таким самолюбием навряд ли спокойно отпустит женщину, которая на него наехала. Трой постарается показать ей, всему миру и особенно себе, что он в любое время может ее покорить.
Держись, Кили, подумал Дигби. Не сдавайся. Если сдашься, это разобьет сердце нам обоим. Ты разобьешь сердце мне, если вернешься к нему, он — тебе, чтобы доказать, что он это может.
— Знаешь, мне действительно надо заняться распаковкой, — сказала она.
— А мне — упаковкой. Я завтра утром улетаю.
Опять это страшное молчание. Затем несмелое:
— Спасибо, что позвонил.
— Разве могло быть иначе? После того, что было?
— Я… мы живем так далеко друг от друга.
— В мире телефонов, факсов и электронной почты далеко не бывает. Хотя…
— Хотя что? — подтолкнула она его после заминки.
— Хотя лучше бы дотянуться до тебя старомодным способом: руками, губами и…
— Дигби!
Он засмеялся.
— Ты подумала о том же самом?
— Вовсе я не подумала. До свиданья, Дигби.
— Продолжай и дальше об этом думать.
— Я вешаю трубку. — Телефон разъединился.
— До свиданья, Кили, — сказал Дигби мертвой трубке. Он улыбался до ушей, но улыбка угасла, когда он с тревогой подумал о разделявшем их расстоянии. — Поскучай без меня немного, — высказал он свое пожелание в пустоту.
Кили разбирала новинки к Дню благодарения, когда дверь кладовки открылась. Очередная проблема в торговом зале?
— Ну, что еще? — проныла Кили и подняла глаза, ожидая увидеть Триш, их продавщицу, или Майкла, сына Анны, который сейчас разгребал полку под витрину для Дня благодарения.
Но вошел не Майкл и не Триш. Вошел человек с самоуверенной улыбкой на красивом лице и скромно протянул ей букетик маргариток.
— Привет, Кили.
Кили не сразу взяла цветы. Она не улыбалась.
— Привет, Трой.
— Здорово мы гульнули в отпуске?
— Дело не в отпуске.
Кили не готовилась заранее к этой встрече, она была слишком подавлена. Но в одном она не сомневалась: ей уже не грозит опасность поддаться его обаянию. Странно только, что она так долго не могла его раскусить.
— Ты из меня прямо кишки выпустила, когда сбежала со свадьбы.
— Кому-то надо было ее остановить. А ты был слишком пьян.
— Да. Мне в голову ударил этот выигрыш.
— Выигрыш и дюжина бутылок текилы. Он покаянно склонил голову.
— Кажется, я был малость груб с тобой.
— Кажется, не «малость», — сказала Кили.
— Во мне говорил хмель. Что за отпуск без развлечений?
Последовало молчание. Кили на риторический вопрос не отвечала. Трой, помявшись, сказал:
— Я нашел твою записку. Кили безмолвно кивнула.
— Ты не написала, где остановилась.
— Я не думала, что это важно. Трой что-то долго осмысливал.
— Так, где ты остановилась?
— Я нигде не остановилась, я живу. Я сняла дом.
— Ты сняла дом?
— Да. Неподалеку отсюда. С двором и окном над кухонной раковиной.
У Троя был такой вид, будто из него опять выпустили кишки.
— Но ты не подписывала договор о найме?
— Подписала. Это дом, а не номер в отеле.
— Ты забрала свои вещи. Она посмотрела ему в глаза.
— Ты велел мне убираться, что я и сделала.
— Так вот? — Он щелкнул пальцами.
— Не «так вот». Это давно надвигалось. То, что случилось в Лас-Вегасе, только вскрыло нарыв. Ты не хочешь жениться на мне, Трой.
— Черт возьми, Кили, при чем тут женитьба?
— Мы хотим разных вещей, Трой. Я хочу дом и семью, мне надоело жить как в аду и ждать, когда ты переменишься.
Лицо Троя перекосилось. Кили хорошо знала его и видела, что в нем смешались боль и злость. Пауза длилась целую вечность. Наконец он сказал:
— Это из-за того парня, да?
— Он не имеет никакого отношения к тому, что произошло между нами.
— Ты с ним спала! Ты спала с ним, и он вывихнул тебе мозги.
Кили не удостоила ответом обвинение, произнесенное на повышенных тонах. Вместо этого она спокойно сказала:
— Как поживает Сузи?
— Сузи — ведьма. Если бы ты не пнула меня, я бы не обратил на Сузи внимания.
Достаточно того, что она обратила на тебя внимание, подумала Кили. А со мной можно не церемониться. Если в самых потаенных уголках души еще теплились сомнения насчет разрыва с Троем, теперь они окончательно испарились. Она почувствовала себя уверенной и свободной.
— Тебе что, больше нечего сказать? — Он уже кричал.
— Все, что надо было, я изложила в записке, — сухо бросила Кили.
— «Все, что надо было, я изложила в записке», — громко передразнил Трой и скривился. — С чего вдруг такая спесь! С каких это пор мы пишем записки?
— Трой, пожалуйста, — оборвала Кили. — Все уже сказано. Здесь не место и не время…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
