— Ничего, — ответила Лёлишна. — А ты зря убежал. Опять все будут волноваться. Нельзя же так!
— Конечно, нельзя, — согласился Петька. — Но меня тоже не понимают. Вот ты можешь дома сидеть, когда цирк выступает, а я не могу. Понимаешь, не могу. Не потому, что я плохой, такой, немазаный, сухой, а потому, что не могу! Меня тянет туда. Будто там магнит, а я болванка железная! Смотри! — Он взмахнул руками и умчался вниз по лестнице,
прыгая
через
три
сту
пень
ки.
Лёлишна вернулась домой. Дедушке в это время надо было немного поспать, а он не мог заснуть.
Ему было очень грустно, хотя в руках у него была весёлая книжка.
Но Лёлишна знала, что нужно делать, чтобы дедушка заснул: нужно было спеть колыбельную песенку.
Её Лёлишна придумала сама. Она села перед кроватью, на которой лежал дедушка, и тихонько запела:
А в январе — январь,В феврале — февраль,В марте — тоже март,В апреле — апрель,В мае — тоже май,В июне — июнь,В июле — июль,В августе — август,В сентябре — сентябрь,В октябре — октябрь,В ноябре — ноябрь,В декабре — декабрь…
И хотя в слове «август» ударение получалось неправильным, дедушка засыпал.
Оставим их. Пусть отдыхают, пока не настанет пора снова вступить в действие.
А Петька, выскочив из подъезда, увидел Сусанну.
И восхищённо сплюнул.
Злая девчонка была разодета так, что даже туфли на высоких каблуках у неё были!
— Куда это тебя приготовили? — спросил Петька.
— В цирк, — ответила Сусанна. — У меня пропуск на две физиономии.
— Иди своей дорогой, хулиганский мальчишка, — сказала младшая бабушка. — И не приставай. А ты ему не отвечай, Сусанночка.
Петька зло сплюнул и двинулся за ними следом.
А бабушка через плечо косилась на него.
Остановилась и спросила:
— Почему ты нас преследуешь?
— Да нам по дороге просто. Вы в цирк и я в цирк. Дважды два — четыре.
— Дважды два действительно четыре, но это не даёт тебе права преследовать нас. Иди своей дорогой. Я не уверена, что ты не выкинешь какой-нибудь безобразный или даже неприличный трюк.
Обиделся Петька, хотел сказать старушке что следовало бы, да не стал.
Перешёл он на другую сторону улицы и зашагал себе, никому не мешая. Было ему, честно говоря, не так уж и весело. Забыть он не мог, ЧТО ждёт его сегодня дома. И жалеть уже начинал…
Да ещё надо было придумать, как проникнуть в цирк.
У шапито — будто праздник, так много народу.
Петька решил пристроиться за Сусанной: пока её будут разглядывать, он прошмыгнёт в зрительный зал, как мышь.
Но то, что произошло дальше, повергло его в ярость и изумление.
Он остолбенел.
Едва только тётеньки-контролёрши увидели у Сусанны пропуск, как воскликнули:
— Проходите! Проходите!
И даже публика чуть-чуть отступила от прохода.
— Какая хорошая девочка! — говорили тётеньки-контролёрши. — Какая замечательная девочка! А где твой дедушка?
— Здесь я, — ответила бабушка, — только я не дедушка, а наоборот.
Тётеньки-контролёрши удивились немного, но сказали:
— Проходите, пожалуйста, сюда, налево, первый ряд.
Петька упустил удачный момент, надо было искать другого случая проникнуть в зал.
Мальчишка стоял в стороне и возмущённо думал: «Ну что за жизнь? Сусанну встречают с почётом, а меня даже без почёта не пускают! Когда же это кончится?»
Тем более, что стало ясно: без билета в цирк не проникнуть. Ни за что. Даже ни за какие. Если бы и деньги были, всё равно не проникнуть — билетов не было.
А тётеньки-контролёрши работали как милиционеры: мышонку не проскользнуть незамеченным.
Первый звонок.
Петька запереступал ногами.
Обежал вокруг шапито.
Снова вернулся к входу.
И решил, что нагнёт голову и бросится вперёд, как грозный зверь…
— Пара, ты откуда взялся?
Это подошёл Виктор с незнакомым мальчиком в берете.
— Из дому взялся, — ответил Петька. — Кончилось моё знаменитое путешествие. В чулане отсидел. Опять сбежал. А билета нет.
— А это видел? — И Виктор показал ему пропуск. — На три лица. Вот втроём и пройдём.
Петьку будто в холодильник сунули — дрожь его пробила, он еле слышно спросил:
— Да ну?
— Идём, идём.
Петька еле удержался, чтобы от страха не зажмурить глаза.
А вдруг…
Но — пропустили!
П р о п у с т и л и!
И это было ещё не всё счастье. Петька-то куда, по-вашему, сел?
Сел он в первом ряду, в первом!
Рядом со злой девчонкой!
— А ты как сюда попал? — спросила она.
— Законно, — ответил Петька нежным голосом, по всем правилам.
— Ты разве тоже лицо?
Но Петька от счастья даже поперхнулся и не смог ответить, а только кивнул.
— А вот как ты сюда попала? — спросил Виктор.
— Не разговаривай с ними, — сказала бабушка, — скоро их выведут. Они хулигански заняли чужие места.
Хотел Петька сказать ей то, что следовало бы, но не сказал.
— Эскимо! Эскимо! Кому эскимо?
— Сюда! Сюда! Мне! Мне! — закричала Сусанна. — Две штуки! Две штуки! Бабусенька, покупай быстрее! Ты сегодня пенсию получила! Две штуки! Две штуки!
Бабушка сняла серебряные бумажки с обеих мороженок, а злая девчонка начала есть сразу две, гордо поглядывая на мальчишек.
И причмокивала на весь цирк.
Мальчишки отвернулись.
Второй звонок.
Они заёрзали и затолкались.
Вдруг подходит дяденька в цирковой форме и спрашивает у Сусанны:
— Тебя звать Лёля?
— Что вы? — возмущённо отозвалась бабушка. — Её зовут Сусанночка. И не спрашивайте, где дедушка. Я бабушка.
— А Лёлишна с дедом не придут, — весело сообщила злая девчонка. — Он заболел, спасибо ему за это, и ей нельзя уходить. Она меня послала. Законно. По всем правилам.
— Понятно, — сказал Виктор, — хулигански заняла чужое место.
— Так вот почему тебя с почётом встретили, — сказал Петька.
И тут — третий звонок.
И Петьку от удовольствия и счастья приподняло с сиденья.
И опустило обратно.
На мгновение почти погасли лампы и тут же ярко вспыхнули. Грянул оркестр.
Мальчишки в такт музыке притопывали ногами.
Началось цирковое представление.
А в нашей программе начинается следующий номер
Называется он «СКОРОСТНАЯ ПОМОЩЬ»
Исполняют его наездница Эмма и Григорий Васильевич на лошади АРИЗОНА
Артисты — товарищи Эдуарда Ивановича — решили сделать всё, чтобы Лёлишна сегодня побывала в цирке.
Вызвать такси не удалось. Просьбу могли удовлетворить только часа через два.
И, как назло, шофёров цирковых автобусов отпустили до конца представления.
— Через полчаса девочка будет здесь, — сказала наездница Эмма. — Аризона свободна.
— Седлай Аризону! — приказал Эдуард Иванович. — А я пойду договорюсь с директором.
Аризона — старая цирковая лошадь. Она уже не выступала, была уже обыкновенной лошадью, на ней просто ездили.
И вот из ворот служебного дворика красиво выбежала серая, в тёмных пятнах-яблоках лошадь.
А на ней Григорий Васильевич и Эмма.
Копыта Аризоны звонко зацокали по асфальту в тот самый момент, когда прозвенел третий звонок.
Прохожие останавливались и глазели вслед всадникам.
Милиционеры от удивления брали под козырёк.
Аризона бежала, как привыкла бегать на арене, — быстрым ровным шагом, лебедино выгнув шею.
У дома Лёлишны Эмма натянула поводья.
Аризона остановилась, словно сказочный конь. Казалось, что вот-вот из её трепетных ноздрей вылетит пламя. Она переступала ногами, как бы пробуя асфальт.
Все жильцы смотрели во все глаза изо всех окон.
Григорий Васильевич уже стучался в квартиру на пятом этаже.
Разгорячённая бегом, необычной обстановкой, чувствуя на себе десятки глаз, Аризона, видимо, вспомнила молодость — как она выступала в цирке. Она не могла стоять на месте — пританцовывала.
Изумлённая Лёлишна остановилась на крыльце.
— Садись! — коротко сказал Григорий Васильевич и помог ей взобраться на лошадь.
— Алле! — приказала Эмма.
Аризона зацокала копытами.
И все жильцы изо всех сил замахали всеми руками.
Григорий Васильевич вернулся к дедушке.
Аризона красиво и гордо бежала по вечернему городу, и не она боялась автомобилей, автобусов, троллейбусов и трамваев, а шофёры, водители и вагоновожатые удивлённо тормозили, увидев маленьких всадниц.
Лёлишна крепко держалась за Эмму.
Было и страшно, и весело, и ещё как-то.
На одном из перекрёстков милиционер пропустил их даже на красный свет.
