давая возможности переодеться. Машина выехала за пределы фабрики, везя его по знакомому с детства маршруту, в здание городской прокуратуры.
Там его отвели в душную комнату с наглухо закрашенным окном и ярким жестким светом, где продержали больше трех часов, как ему показалось. Он в определенный момент перестал ощущать время, путаясь в мыслях о случившемся, о прошлой ночи, о Саше, Семене Карловиче, матери, потом опять о Саше — все происходящее виделось ему нереальным, горячая кровь сдавливала виски, будоража его сознание как в приступе лихорадки.
Пришедший, наконец, следователь почти с порога стал обвинять его, давя на Марата, тыча пальцем в кривую подпись на странице в журнале, но не давая ему толком рассмотреть ее. Марат плохо соображал, чего от него хотят и повторял, как заведенный, требуя дать ему ознакомиться с журналом, что это не его подпись. Следователь совал ему под нос какие-то документы, сплошь запечатанные мелким шрифтом, заставляя его расписаться под ними и не давая времени ознакомиться. Следуя совету Миши, Марат отказывался раз за разом подписывать бесконечные безликие страницы.
Вскоре он и вовсе перестал реагировать на следователя, не различая для себя его лицо, видя перед собой только пустую белую маску. Отключив от себя эту чужую реальность, Марат смотрел в одну точку на грязном окне, поверх головы следователя, исключая себя из происходящего вокруг, все глубже погружаясь в трясину томительных раздумий.
Саша с трудом открыла глаза, разлепляя слипшиеся от запекшейся крови веки. Тело тут же отозвалось тысячами ударов острой боли, сливавшихся в одну невыносимую муку, раздирающую искалеченное тело на части. Она осторожно ощупала свое лицо ослабевшей рукой, чувствуя, как оно опухло от бешеных ударов Эльдара, которыми он ее встретил поздно ночью, когда она вернулась домой.
У нее не было сил плакать, каждый всхлип отдавался резкой болью в груди. Холодно, голое тело, беззащитное, укрытое лишь жалкими лоскутами разорванной одежды. Саша с омерзением проверила себя, белье было на месте, ее спасло то, что она отключилась раньше, чем он успел ее изнасиловать, отправив ударом наотмашь к подножью дивана. Она медленно встала. Из соседней комнаты доносился резкий храп, все вокруг пахло перегаром и смрадом. Саша дрожащими руками достала из шкафа чистую одежду, боязливо глядя на раскинувшегося по всей кровати Эльдара, заполнившего своей огромной тушей все пространство вокруг.
Горячая вода больно обжигала тело, не принося желаемого освобождения, только усиливая все нарастающую боль. Саша с ужасом глядела на себя, лицо сильно опухло, глаз, за огромными кровоподтеками почти не было видно. Она осторожно подергала нос, он сломан не был, только сильно опух.
Тайком, пугаясь каждого звука, она собрала свои вещи в сумку, беря только те вещи, которые она покупала сама, оставляя все, что могло бы ей напомнить о теперь уже чужом доме здесь, в этом аду.
— Куда ты идешь? — остановил ее в дверях пьяный голос Эльдара.
— Я ухожу от тебя! — неожиданно для самой себя, громко и уверенно ответила Саша, суетливо застегивая куртку.
— Куда это ты уходишь? — рассмеялся неприятным смехом Эльдар. — Здесь я решаю, куда, брось сумку, я сказал!
— Отойди! Отойди от меня! Помогите, Помогите! — закричала Саша, когда он схватил ее и потащил от двери.
Она вцепилась руками в полку, висевшую справа. Рука скользила по гладкой поверхности полки, норовя оторваться в любой момент, вторая рука нащупала холодную грань тяжелой хрустальной вазы, Саша схватила ее за край и, как смогла, наотмашь ударила ею в голову Эльдара.
Он молча повалился на пол, потянув ее за собой. Саша с трудом выбралась из-под тяжелого тела. Обезумевшее сознание увидело нескончаемые потоки черной крови, разливавшейся из его головы. Саша в ужасе схватила сумку и выбежала за дверь.
Она долго бежала вперед, не разбирая редких прохожих, удивленно глядящих ей вслед, не чувствуя тяжести сумки. Бежать, только бежать, бежать! Куда бежать и зачем она не понимала.
— Эй, давай подвезу, что бежишь, а? — Около нее остановился потертый жигуленок, из которого на нее дружелюбно смотрел пожилой армянин.
— За городом знаешь село, там, за совхозом? — задыхаясь, выпалила Саша, садясь к нему в машину.
— Знаю, знаю, конечно, — ответил он, с сожалением разглядывая ее в зеркало заднего вида. — Ничего, сейчас отвезу, не переживай.
Он быстро довез ее почти к самому дому Марата, ничего не спрашивая и не говоря во время поездки. Саша было протянула ему деньги, не глядя вытащив несколько банкнот из кошелька, но он только отрицательно покачал головой.
— Не надо, не надо, дочка. Пойдем, я тебе помогу, — он взял ее сумку и сразу пошел к дому Марата, верно определив направление по ее испуганному взгляду.
— Все будет хорошо, хорошо.
Он по-отечески приобнял ее у двери и ушел. Дверь дома приоткрылась, и показалось испуганное лицо матери Марата, невысокой маленькой женщины, с небольшими раскосыми глазами.
— Ой, Сашенька! — она всплеснула руками, отворяя широко дверь и буквально втаскивая ее в дом. — Господи, что же это с тобой! Как же это так?
От ее тихого, заботливого голоса Саша разревелась, упав в ее объятья. Не смотря на свой малый рост, мать Марата легко увела на кровать высокую Сашу, не сопротивлявшуюся ее тонким сильным хозяйским рукам, привычным управлять скотиной и вести хозяйство.
— Я, я, — плакала Саша, безвольно лежа на кровати, когда с нее стягивали верхнюю одежду, — я убила его, убила, убила.
— Ну-ну, прекрати милая, никого ты не убила, — успокаивала ее маленькая женщина.
— Подожди, милая, я сейчас.
Она вышла из комнаты и вскоре вернулась с маленькой рюмкой, из которой густо пахло травами и алкоголем.
— Ну-ка, выпей, до дна, — приказала она.
Саша послушно выпила и сильно закашлялась.
— Ну вот, а теперь спать, спать, — она накрыла Сашу одеялом и села рядом.
— Алия Каримовна, как мне быть? — шептала Саша, поддаваясь напавшей на нее в теплом доме после крутой настойки сонливости.
— Что как? Как все, все будет хорошо. Все пройдет, не переживай. Ты спи, спи.
— Я убила его. Я не хотела, — шептала Саша.
— Неправда, ты не могла никого убить. Спи, милая, спи, — Алия Каримовна нежно гладила ее по голове, сдерживая накопившиеся в ней вздохи, ее ладонь подрагивала, ощущая боль Саши через искалеченное лицо.
— Марат, Марат, — уже отключаясь, прошептала Саша.
— Придет, скоро придет, — дрогнувшим голосом прошептала Алия Каримовна, не желая говорить правду, переданную Мишей несколько часов назад по телефону.
4.
Жесткий свет фонаря бликовал на льду замерзшей горки, ведущей крутым накатом вниз к парковке магазина. Алена шла неуверенным шагом к магазину, ее ноги, обутые в
