послушно встала и медленно поплелась к дому. Наверно, все-таки перегрелась. Солнце так слепит, что в глазах темнеет.
– Андрей Георгиевич, – услышала она, – я пойду тогда… я вам завтра нужен?
– Завтра отдыхай… погоди, погоди… Никита! Оставайся у нас на шашлыки! Будут все свои, Нинина банда, Соня, я да ты.
Нина почти не улавливала, что отвечал Никита. В глазах плавали какие-то зернистые черные точки. Точно перегрелась!
– Ну все, все! – дедушкин командирско-генеральский тон все-таки прорвался сквозь пелену. – Не обсуждается! Вкусный шашлык, костер, Сонин чай с травами! Красота! Жду тебя!.. Иначе обижусь!
До вечера Нина дремала в своей комнате. Из липкого сна ее выдернула ужасная духота: она не открыла окно, когда легла.
Вытащив себя из кровати, она сняла платье и кинула его на пол, потом быстро заколола волосы повыше, чтобы хоть немного остыть и такой походкой, словно она месяц провела на корабле и попала во все штормы, направилась в ванную. Холодная вода вернула ее к жизни и взбодрила.
Почувствовав, что после душа она снова обрела способность трезво мыслить, Нина, завернувшись в полотенце, вернулась в комнату.
Туся сидела у нее на кровати и гладила Любовь.
– Мальчики там с мангалом возятся вместе с твоим дедушкой, а меня тебя отправили будить… А ты встала уже, это хорошо. Мне всегда невыносимо больно кого-то будить. Как будто сбрасываю больного ребенка со скалы, – сказала она.
– Сравнила ты, конечно…
Нина прошла к шкафу. Туся тактично опустила глаза на кошку в своих руках, пока Нина натягивала легкое платье.
– Хоть один вечер Даня дома побудет, – сказала Нина, закалывая светлую копну волос на затылке.
В отражении она увидела, как Туся закатила глаза.
– Один вечер погоду не сделает. Ты представляешь, я так плохо сплю… Очень плохо сплю… Он уходит, дурак этот, а я все бегаю потом в его комнату, чтобы посмотреть, вернулся или нет… Вижу потом под утро, что нога из-под простыни торчит, успокаиваюсь и спать иду. Чудо, что ему так везет… а ведь рано или поздно не повезет, Нин… В таких делах никогда долго не везет… Мало, что ли, анекдотов…
– Это ему еще повезет, если станет героем анекдота, а не следственного дела.
Туся поникла.
Нина обняла ее за плечи:
– Все, извини меня, я йооорничаю. Даня дурак, ты знаешь. Дуракам всегда везет. Выйдет он сухим из воды, выйдет…
Жара к вечеру спала, и Нина с удовольствием вдохнула восьмичасовую свежесть.
Бабушка накрывала стол в беседке. Дедушка и мальчики вертелись около мангала.
– Выспалась? – бабушка улыбнулась Нине. – Как здоровье?
– Все хорошо. Тебе помочь?
– Мне не надо, – бабушка улыбнулась, – а вот им… Представляешь, ни у кого не оказалось при себе жидкости для розжига.
– Можно, конечно, без нее, – отозвался дедушка, задумчиво глядя на мангал, – да долго будет слишком. Не может у нас не быть! В том году шашлыки тоже делали…
– Андрей Георгиевич, – из гаража вышел Никита. Нина сначала удивилась, а потом вспомнила, что ей ничего не приснилось и что его пригласил дедушка. – Я не нашел ничего ни в шкафах, ни на полке…
– Так… Сонь, – дедушка повернулся к бабушке, – куда еще мы могли деть ее?
Бабушка пожала плечами и задумчиво оглядела двор, потом еще раз пожала плечами:
– На чердаке, может… Мы же стены в гараже красили, перенесли, наверно.
– Может быть, – согласился дедушка. – Ниночка! Будь добра, сползай…
Нине идея не понравилась, но, собственно, почему бы и не сползать? Она поднялась на третий этаж дома и остановилась около простой деревянной лестницы, ведущей прямиком к двери наверху. Возраст возрастом, почти семнадцать лет – это, конечно, солидно, но все-таки чердак – место жуткое! Собравшись с духом, Нина взлетела по лестнице, решив покончить с этим побыстрее.
Хорошо, что дедушка провел сюда свет. Еще пару лет назад приходилось пользоваться фонариком.
На чердаке пахло странно, не так, как во всем доме. Ветхостью и какой-то пряностью… Нина оглядела обшарпанную пыльную мебель, снова собралась с духом и подошла к стеллажу со всяким хламом. Она узнала виниловые пластинки, которые раньше висели у дедушки в гараже, и решила, что искать нужно здесь.
«Вряд ли эта жидкость для розжига будет валяться где-то вдали от коробок с надписью «вещи из гаража», – справедливо рассудила Нина и принялась поспешно искать баночку.
Нине показалась, что прошла по меньшей мере вечность на этом жутком чердаке с кучей призраков прошлого, живущих в ненужных уже вещах, прежде чем она достала со дна коробки помятую, потрепанную жизнью бутылку. Этикетка порвалась так, что остался только небольшой рисунок огня и несколько букв: «ЖИГ». Нина решила, что ее миссия выполнена, и собралась уже уйти, но случайно увидела старый альбом для фотографий. Такие уже давно вышли из моды. Нина любила историю и истории, поэтому, подцепив обложку ногтем, откинула ее и бегло просмотрела первые снимки. Цветные. Судя по качеству фотографий и одежде на людях, сделаны фотографии были в начале века, может быть, даже в 90-е. Нина увидела свою юную маму, молодых бабушку с дедушкой… Пролистав ради интереса к последней странице альбома, Нина заметила и свою пухлую мордашку на маминых руках. Времени рассмотреть повнимательнее сейчас не было, поэтому Нина схватила альбом, стараясь не выронить снимки, которые просто были в него вложены, и забежала к себе в комнату, оставив альбом на кровати.
– Ну наконец-то! – обрадовался дедушка, когда она лениво протянула ему баночку. – Что так долго?
– Искала…
После того как дедушка бодро сказал: «Ну все! Готово!» – все устроились за столом. Разговор как-то сразу завязался, и никого не смущал разброс возрастов в компании. Нина вспомнила, что в школе говорили одноклассницы.
– То есть ты все лето проводишь у бабушки и дедушки? С друзьями? А что вы делаете?
– Не знаю, ничего особенного. По вечерам у камина сидим, если холодно, если тепло, пьем бабушкин лимонад на террасе. Общаемся…
– И о чем вы общаетесь с бабушкой и дедушкой?
Нина тогда растерялась. Казалось бы, о чем вообще говорят люди?
– О чем придется, о чем хочется.
