— Откуда ты знаешь, о чем я думаю?
— Ты гораздо более очевидна, чем думаешь.
Он поглаживает указательным пальцем сцепление, вперед-назад, как будто совершает какой-то ритуал.
— Если ты хочешь бежать, беги. Но ты должна знать, что я буду преследовать тебя, и не могу гарантировать, что сделаю с тобой в тот момент, когда поймаю, так что если это шанс, которым ты готова рискнуть, то, конечно, беги. Если нет, я предлагаю тебе спокойно сесть.
По всему телу проходит дрожь, и это не только из-за его спокойно произнесенных угроз, но и из-за его слов.
Подтекст, скрытый за ними. Углубление в его интонации, когда он их произносит.
Он хочет преследовать меня.
Я вижу в его темных, пепельно-серых глазах, что он хочет, чтобы я бежала.
Нет, он желает этого. Он надеется, что я убегу, и он сможет получить удовольствие от погони за мной.
Как в том лесу.
Он прижмет меня к земле, сорвет с меня одежду и будет делать со мной всё, что захочет. Он высвободит зверя внутри себя и сожрет меня.
Мои ноги дрожат, и какая-то часть меня жаждет убежать и спрятаться. Бежать и быть преследуемой.
Я внутренне изгоняю эту мысль из своего затуманенного мозга. Что, черт возьми, со мной не так?
Травма головы.
Это единственное объяснение. Должно быть, я ударилась головой, когда он толкнул меня на землю той ночью. Это объясняет все то безумие, о котором я думаю с тех пор.
Или последние слова, которые он мне сказал.
Возвращайся, когда будешь готова к тому, что тебя жёстко трахнут.
По мне пробегает жар, и я отгоняю эти мысли.
Джереми не разрывает зрительного контакта, его бездушные глаза в одиночку пытаются ворваться в мою душу.
Смотреть на его лицо хотя бы несколько секунд — самое тоскливое, что я когда-либо делала.
Он не говорит, даже не моргает. Просто смотрит.
Я первой разрываю зрительный контакт и сажусь на мотоцикл.
Пытаюсь, во всяком случае.
Он огромный, и я не привыкла к нему. Моя нога соскальзывает, и в последнюю секунду я хватаюсь за его кожаную куртку.
Джереми сжимает мой локоть, тот самый локоть, за который он держался раньше, а затем одним рывком затаскивает меня за спину.
— Я так и думал.
Он говорит с насмешкой, как будто не ожидал от меня ничего меньшего.
Прежде чем я успеваю ответить, его большая рука обхватывает мою, а затем кладет мою ладонь на его пресс. Моя рука обвивается вокруг его твердой, скульптурной талии, и мои пальцы слегка дрожат на его куртку.
— Держись.
— Я могу ухватиться за заднюю часть мотоцикла. — Или за его плечи. Какого черта он заставляет меня прикасаться к нему?
Легкое подергивание губ — это все, что он может ответить, когда мотоцикл двигается вперед.
Все мое тело вибрирует от мощности двигателя, и моя грудь прилипает к его спине.
К его жесткой, мускулистой спине.
Я обхватываю его талию другой рукой, чувствуя, что упаду, если этого не сделаю.
Сила мотоцикла не меньше, чем на американских горках.
Мои пальцы впиваются в его куртку, футболку, везде, где я уверена, что он не сбросит меня ради забавы.
Вибрация двигателя сотрясает все мое тело, когда он мчится по улицам. Как будто он соревнуется с ветром. Из-за этого я могу упасть на задницу.
Деревья, улицы и люди расплываются в моем периферийном зрении, а может, я вот-вот потеряю сознание.
Эти высоко адреналиновые занятия просто не для меня.
Как, черт возьми, ему удается сохранять спокойствие? Он что, чертовски бесчувственный робот?
Я на грани панической атаки, а он просто перемещается по улицам, как будто это его королевство. Не помогает и то, что мое тело прилипло к его телу.
Давление ветра не позволяет мне отстраниться от него. Каждый раз, когда я пытаюсь отстраниться, меня бросает вперед еще сильнее, так что моя грудь прижимается к его спине.
Мне кажется, он специально ускоряется, когда я так делаю, поэтому я прекращаю попытки. Либо так, либо этот сумасшедший псих устроит аварию.
Мои попытки чередовать дыхание через нос и через рот тоже тщетны. Это просто невозможно, когда все мое тело атаковано и я не могу контролировать ситуацию.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Это тупик и мрачная реальность.
Я удивляюсь, что меня не стошнило, когда он остановился. Мои ногти продолжают впиваться в его пресс, пока я сканирую свое окружение.
Что, если этот сумасшедший ублюдок снова заведет мотор, и я упаду на лицо?
Он привел меня в тускло освещенный переулок. Несколько роскошных автомобилей припаркованы с одной стороны, и Джереми поставил свой мотоцикл рядом с одним из них.
Мы находимся в стороне от главной улицы, поэтому я не могу идти туда пешком, если только не планирую бежать около получаса.
— Ты долго будешь держаться за меня? Не то чтобы я возражал, но нам нужно кое-куда спешить.
Я осторожно отпускаю его, мои щеки, вероятно, снова покраснели. Какого черта он все время ставит меня в компрометирующее положение?
Джереми спрыгивает с мотоцикла, я снимаю шлем и отдаю его ему.
— Это не похоже на общежитие, — начинаю я, пока мы идем по улице.
— Я и не говорил, что подвезу тебя домой.
— Я могу пойти домой?
— Я же сказал тебе, еще нет.
Я открываю рот, чтобы спросить, почему нет, но закрываю его, когда мы подходим к металлической двери, перед которой стоят два крепких парня с угловатыми чертами лица и суровыми глазами.
Они кивают, увидев Джереми, и он кивает в ответ. Мы не обмениваемся словами, когда один из них открывает дверь.
Джереми входит, и когда я не следую за ним, он хватает меня за загривок. Его большая рука проводит по моей коже, когда он прижимает меня к себе, заставляя упасть на ступеньку рядом с ним.
— Я не хочу туда идти... — пытаюсь договорить я, когда перед нами материализуется элегантный зал с обоями в стиле барокко.
— И я не хотел, чтобы ты была на инициации.
Он впивается пальцами в мою кожу.
— Но мы не всегда получаем то, что хотим, не так ли?
— Ты делаешь все это, потому что я была там?
— Я?
От его снисходительности у меня закипает кровь, но прежде, чем я успеваю ответить, он останавливается перед дверью и заталкивает меня внутрь.
Я начинаю бороться. Ни за что на свете он не затащит меня в свою камеру пыток без борьбы.
Мое тело замирает, когда он запирает дверь и меня встречает стол, накрытый как в роскошном ресторане.
Элегантные обои покрывают стены, а огромная картина со смелыми мазками теплых тонов занимает половину противоположной стены.
По обе стороны от элегантно сервированного стола стоят два красных бархатных стула.
Если бы у меня не было подозрений, я была бы почти уверена, что это один из тех ресторанов, где есть частные столовые.
Но, с другой стороны, зачем Джереми привел меня сюда на ужин?
Вопрос, должно быть, написан на моем лице, потому что он опустился на один из изысканных стульев и жестом указал на стул напротив себя.
— Садись, и тогда ты сможешь задать свой вопрос.
Мои шаги жесткие, даже слишком, когда я осторожно опускаюсь на сиденье.
— Что это за место?
— Место, где можно поесть, — Джереми берет меню и просматривает его с тревожной беззаботностью.
Может быть, он делает это специально, прекрасно зная, как я нервничаю.
— Зачем ты привел меня сюда?
— Я согласился ответить только на вопрос, а не на вопросы. — Он показывает на мое нетронутое меню. — Выбери что-нибудь.
— У меня нет аппетита.
Он смотрит на меня поверх меню.
— Почему?
— Ты серьезно спрашиваешь меня об этом после того, как преследовал меня, напал на случайных парней и похитил меня Бог знает куда? Еда — это последнее, о чем я думаю в данных обстоятельствах.
— Преследование, нападение и похищение. Три серьезных преступления, не находишь?
— Для тебя это шутка? — спрашиваю я дрожащим голосом.
— Нет, но ты должна верить, что это , потому что не воспринимаешь мои слова всерьез. — Его взгляд скользит по моему меню. — Выбери что-нибудь, или я сделаю это за тебя и запихну еду тебе в глотку.
