Рина узнала Фиа. Девушка не береглась от выстрелов, не оглядывалась на пятиэтажку. Казалось, она не понимает, где находится. Изредка она останавливалась и озиралась, точно пыталась вспомнить, где она находится и чего от нее хотят. Потом снова начинала ходить. Было очевидно, что девушке плохо. Походка ее была шаткой, то ускоряющейся, то необъяснимо медленной, заторможенной. Губы Фиа шевелились. Изредка она сердито взмахивала рукой. Казалось, она с кем-то спорит.
– Если хочешь подслушать, поверни ручку! – подсказала Наста.
Рина послушно повернула ручку зеркальца, но ничего не произошло. Тогда она начала крутить ее в другую сторону, и в голове у нее зашуршали голоса.
– Тебе будет хорошо! – повторял кто-то смазанный и вкрадчивый, похожий на шуршание песка или шорох сквозняка в дверной щели.
– Мне и сейчас хорошо! – спорил с ним другой голос, видимо голос Фиа.
– Нет! Сейчас тебе плохо… очень плохо… вот смотри! – убежденно сказал первый голос.
В зеркальце Рина увидела, как колени у Фиа подогнулись и она упала, царапая землю ногтями и бодая ее лбом. Потом все же смогла подняться.
– Ну как? – спросил голос.
– Мне хорошо, – упрямо повторила Фиа.
– Правда? – удивился голос. – Ну и замечательно, что кому-то хорошо! А будет еще лучше!
Девушка снова упала. Теперь она не просто бодала землю. Она каталась по ней, кусая руки.
– Перестань! Прошу тебя! За что? – прохрипела она.
– Не надо было давать мне власть над собой!.. Получаешь псиос – отрабатывай! Послушайся – и будет очень хорошо! Так же хорошо, как сейчас плохо! Ты славная девочка! Мне нравятся твои мечты! Представь что-нибудь! Убей их!
– Это… больше… не мои мечты… это кошмары!
– Да, но они оживают! Все как ты просила! – вкрадчиво сказал голос.
– Все равно это кошмары! До того как я связалась с тобой, я представляла лошадей с золотыми гривами! И бабочек, которые пьют энергию звезд! Бабочка летит миллиарды лет, а потом запускает хоботок в звезду и питается ее раскаленным газом. И опять летит от звезды к звезде и переносит звездную пыльцу! И от этой пыльцы рождаются новые светила!
– Но твои мечты не оживали! Ты хотела, чтобы они оживали, и я дал тебе это!
– Ты исказил сами мечты!
– Все! Молчи и представляй! Или будет хуже! – со злобой потребовал голос, и Фиа дернулась как от удара.
А потом Рина увидела нечто труднообъяснимое. Девушка начала раскачиваться точно в забытьи и что-то бормотать. Зеркало Рины успевало улавливать отдельные горячечные слова.
– …мировое пространство будущего. Все можно, все разрешено, никакой полиции, никаких армий, границ… повсюду травка и цветочки. Уют, чистота, довольство. Если что-то не так, прилетает электронная бабочка… садится на лоб, опускает на череп усики и делает лоботомию.
– Опять бабочка? – ворчливо сказал песочный голос. – Ну хорошо, хорошо! Лоботомию так лоботомию! Только ты уверена, что опять не будет сюрпризов?
Изображение в зеркале стало мутным. От головы девушки отделился какой-то туман и стал быстро сгущаться. Рина увидела большую бабочку с черными обугленными крыльями. Летать она не могла, но быстро ползала. Бабочка завертелась на месте и решительно направилась к сотворившей ее Фиа. Толстый, с хорошую проволоку хоботок безжалостно распрямлялся.
Фиа закричала и метнулась под защиту бетонных плит. Сгустившаяся бабочка, не отставая, бежала за ней.
– Ну вот… Хоть у кого-то из ведьмариков облом! Зачем эльб ее материализовал? – озадаченно спросила Рина.
– При чем тут эльб? – удивилась Яра, сидевшая рядом и тоже все слышавшая. – Не могут эльбы ничего сотворить! Они лишены дара к созиданию! Это все сама Фиа! Эльб только и делает, что дает ей псиос и искажает то хорошее, что есть в ней самой! В НЕЙ! Сам он – ничто.
– Но ее же прежние мечты не…
– …бегали за ней по двору, чтобы сделать ей лоботомию? Думаю, нет. Но кто тебе сказал, что они не сбывались? Что где-то во Вселенной не возникала бабочка, летящая от звезды к звезде? Настоящее и материальное не всегда синонимы.
Рина хотела опустить зеркальце, но изображение в нем внезапно сменилось, и в соседнем дворе за оградой она разглядела тяжелую черную машину. За машиной, как за щитом, укрывался Тилль. Стоявший с ним рядом незнакомый берсерк что-то горячо доказывал, кивая в сторону хрущевки.
Тилль слушал его вяло, зевотно поскребывая ногтем небритую щеку. Ему было безразлично, сколько берсерков нового набора выдержит экзамен, а сколько погибнет. Даже если берсерки потеряют треть атакующих, Тилль все равно окажется в выигрыше. На мертвецов можно выписать псиос, который они получили якобы до боя.
Тилль махнул рукой, требуя немедленно наступать. Берсерк, оправдываясь, что-то заговорил и, положив локти на крышу машины, повернулся к пятиэтажке. Рина еще разглядывала их в зеркальце, когда что-то мелькнуло в воздухе и по заднему стеклу джипа пробежала длинная белая трещина. В следующий миг машина Тилля напоминала скульптуру изо льда. Такой же ледяной статуей стал и берсерк. Его локти так и не успели оторваться от крыши. Сам Тилль червяком отползал в сугробы, часто задирая голову и оглядываясь на забор.
Уперев ногу в стремя, Макс хладнокровно натягивал тетиву арбалета. Из своего убежища он выглянул ровно настолько, чтобы произвести выстрел и сразу скрыться.
– В-вот гады! Как чувствовал: верхнее к-колесико с-скрутили на п-пол-оборота. Тилля, конечно, не накрыло.
– Тебя не заметили, когда ты высовывался? – спросил Ул.
– Н-нет, – уверенно ответил Макс.
– Хорошо. Тогда позицию не меняем. Уж больно хороша. Дверь крепкая, много окон и вокруг все просматривается! – подумав, сказал Ул.
Все же в голосе у него было сомнение. Пока они вместе, они могут попасть под удар любой боевой ведьмы и все разом погибнуть. Полезнее, конечно, было бы распылиться, но тогда берсерки, которые вот-вот начнут «чесать дом», имея численное преимущество, мгновенно отправят весь молодняк на встречу с первошнырами.
– Что это было? Ну, с машиной? – спросила Рина.
– А, мелочи! З-з-замораживающий болт! – Макс отогнул ворот шныровской куртки, и Сашка с Риной увидели, что там у него наконечников пять. И все с виду абсолютно разные. Макс нежно подышал на них. – У меня всякие есть! – сказал он с увлечением. – Н-например, этот п-полезен, когда несколько ведьмарей с-стоят в воде, в ручье, в чем-нибудь ты-таком мокром. Можно выстрелить электрическим наконечником и пы-порадовать всех сразу. А этот я б-берегу для Гая! В прошлый раз, увы, не успел п-прикрутить. Он м-может огибать деревья, заборы, щиты, но, увы, не больше, чем на сто шагов… А этот маленький всем хорош, но в случае промаха в-возвращается к хозяину, ч-чтобы выразить ему свое в-возмущение. Причем попадет точно между гы-глаз. Я его бы-боюсь!
Сашка, перебежав к Максу на четвереньках, с жадностью разглядывал наконечники:
– Сам сделал?
– Кы-кое-что сам, а с лучшими Меркурий помогал. Н-на каждый новый уходит недели три ры-работы. Б-бывает, трудишься, а все насмарку. Не заладилось!
Потолок заметно дрогнул. Ул вскинул голову.
– Слышали? – прошептал он.
Витяра закончил лепить что-то маленькое. Кажется, это было дерево для идеального ШНыра, настолько подробное, что просматривались отдельные листья. Витяра вырезал их узким осколком стекла.
– От ты дуся! Даже не заморачивайся! Соседи просто-напросто банку уронили! – объяснил он.
– Какие соседи? – звенящим шепотом спросил Ул и, сорвавшись с места, бросился к двери.
Яра услышала, как он тянет на себя засов и поняла, что Ул осторожно выглянул наружу. В следующий миг что-то грохнуло три или четыре раза, точно кто-то ударил по двери железным прутом. Макс, Сашка, Яра рванули в коридор. Сашке мешали вздыбленные плечи Макса, закупорившие проход. Попрыгивая, он увидел, как Ул, не целясь, дважды выстрелил из шнеппера в приоткрытую дверь.
Кто-то закричал. Лестница осыпалась шагами. Где-то зазвенело и бесконечно покатилось стекло. После краткой паузы в щель просунулась похожая на окорок рука с топором и, слепо шаря, попыталась раскроить Улу череп. Ул навалился на дверь, прижимая руку. Рука шевелилась как змея и, выгибая кисть, пыталась достать его. Было слышно, как с другой стороны кто-то, пыхтя, проскальзывает на плитке. Причем этот кто-то был явно сильнее Ула, поскольку с каждым новым рывком того отодвигало все дальше в коридор. Наста, подбежав, увлеченно вцепилась в руку зубами.
– Отпусти ты его! Лучше саперку мою отстегни! – закричал на нее Ул.
Наста, не слыша его, продолжала грызть руку. Снаружи по двери что-то ударило, прожгло ее насквозь, и через их головы в комнату пронесся быстро вращающийся, окутанный белесым дымом шар.
– Сы-сы-сы-сы-с дороги! – Макс уже несся вперед как бык. Арбалет он забросил за спину, правое плечо выставил вперед.
