«Кто бы говорил про спектакли, приятель! Тебе так сильно хотелось меня поцеловать, что ты даже на вкус это чувствовал.
А потом ты имел нахальство делать вид, что ничего этого не было. Так как насчет этого, а?»
Но этого она говорить вслух не стала. Боль была слишком сильная. Она просто перестала идти и встала как вкопанная на краю асфальта. Потому что у нее выбора не было. Она просто не могла… сделать… больше… ни шага!
— Ну, я остановила спектакль, — сказала она. — И сама я тоже остановилась.
Роб молча смотрел на нее целую минуту, пока она пыталась придумать, что делать. Было слишком холодно для того, чтобы скинуть сапоги, тем более что под ними у нее только тонкие носки. Но, наверное, другого выхода у нее нет. Она уже собралась наклониться, задрать штанину и расстегнуть молнию, как случилось чудо.
Роб подошел к тому месту, где она стояла, повернулся к ней спиной и пригнулся.
— Залезай, — предложил он.
Она была рада, что ему не видно изумления, которое наверняка ясно читалось у нее на лице.
— На закорки?
— А ты можешь предложить что-то получше? — бросил он через плечо.
Она улыбнулась ему и обхватила его за плечи, готовясь к неловкой попытке обхватить его со спины ногами и не веря тому, что этот утренний поход помог ей подобраться ближе к Робу Коултеру столь многочисленными и разнообразными способами. Не то чтобы она уже садилась в сексуальное седло, но она садилась верхом на Роба, что было лучше, чем ничего. И это было шагом в нужном направлении — как с точки зрения возвращения в седло, так и с точки зрения покупки у Роба лодочного проката.
Роб думал, не отнести ли эту женщину на спине до самой гостиницы «Гризли» — просто для того, чтобы от нее отвязаться, но решил, что тогда она слишком легко отделается. Поэтому когда они оказались у дорожки, которая вела к его дому, он повернул направо.
— О! Мы остановимся тут? — спросила она, подняв голову над его левым плечом.
Ее руки были сцеплены у него на груди, а грудь прижималась к его спине, что ощущалось даже сквозь плотную ткань. Он решил, что это еще одна веская причина, чтобы закончить эту поездку на закорках. Она была слишком теплая, слишком женственная, слишком… вообще вся слишком, если принять во внимание невольное влечение, которое у него к ней возникло. И если подумать о том, что за время их прогулки она стала казаться ему симпатичной, и он едва удержался, чтобы не поцеловать ее, когда они лежали вместе на земле… Да, самое время прекратить физический контакт.
— Ты тяжелая, — соврал он и в следующую секунду сгрузил ее на качели на крыльце.
— Уй! — охнула она, шумно рухнув на качели.
— Перестань ныть, — негромко проворчал он, поворачиваясь к ней лицом. — Тебе здорово повезло, что я решил тебя понести.
Только, похоже, поворачиваться к ней лицом было неразумно. Ему удалось почти не смотреть на нее во время прогулки, и теперь это заставило его вспомнить, почему именно ему хочется ее поцеловать. Хочешь не хочешь, а надо признать, что она красивая. И привлекательная. И джинсы демонстрируют ее длинные стройные ноги. И хотя ее приталенное пальтишко только намекает на то, что находится под ним, он до сих пор почти ощущает пышную грудь, которая только что прижималась к его спине — как и то, как она забросила ноги ему на бедра, чтобы обхватить его сзади. Пока они шли, он держал ее за ноги выше колен — иначе нельзя было, — и, несмотря на усталость от перехода и от того, что он нес свою спутницу последние полкилометра, он снова стал наливаться желанием.
В этот момент он заметил, что рассматривает ее фигуру довольно откровенно, и поспешно поднял взгляд к ее глазам.
Дьявол! Теплая страсть, которую Роб там увидел, сказала ему, что она это заметила. Так что он был только рад, когда она с усилием сменила это выражение на нечто более веселое и непринужденное и спросила:
— И что теперь?
Она сказала это так, словно они договорились, что проведут весь день вместе, чего он определенно ей не обещал. Пусть радуется уже тому, что добилась прогулки.
— Теперь ты уходишь, а я иду работать.
— Карла из «Ленивого лося» сказала, что ты занимаешься строительством. А что ты строишь?
Вопреки своим благим намерениям Роб начал рассказывать ей о своих планах на этот день, которые заключались в работе у Стива Фишера. Она обладала явным талантом заставлять человека разговаривать независимо от того, хочется ему этого или нет.
— Хотя, — объявила она, когда он замолчал, — когда я спрашивала «что теперь?», то не имела в виду прямо сейчас. Я имела в виду, что мы еще можем сделать, чтобы я хоть немного могла почувствовать себя на месте тети Милли?
Роб сумел только со вздохом поинтересоваться:
— Ты серьезно?
Она моргнула, словно такая реакция ее ошеломила.
— Совершенно серьезно.
Он опустил голову, скрестил руки на груди и ответил ей со всей прямотой:
— Ты хотела пойти по горам — и мы пошли по горам. Я думал, что теперь буду свободен.
Но, похоже, Эбби его откровенность нисколько не смутила.
— Поход был чудесный! — сказала она. — Но тетя Милли жила здесь полной жизнью — жизнью, которую ты вроде как… в чем-то взял себе. И если я хочу узнать о ней еще что-то (а я хочу), то обращаться мне надо к тебе.
— Как же мне повезло! — суховато отозвался он. Конечно, он прекрасно понимал, что может ей отказать — точно так же, как отверг ее идиотское предложение о покупке проката. Но она сказала правду: он действительно в чем-то взял жизнь Милли себе. Она доверила ему свой образ жизни.
И как еще верно сказала Эбби, Милли хотела бы, чтобы он выполнил просьбу Эбби. Если он наотрез ей откажет, то словно бы предаст память Милли. И пусть он способен быть довольно суровым, но предавать Милли… Этого он не сделает никогда.
— Ну, так как? — сказала она, закидывая ногу на ногу, — Что у нас дальше в программе?
Роб прикинул имеющиеся варианты и нашел такой, который показался ему неплохой идеей. Потому что, возможно, он поможет Эбби избавиться от желания и дальше находиться на месте Милли.
— Можешь помочь мне открыть прокат на сезон. А это работа. Тяжелый труд. Как по-твоему, ты это выдержишь?
К его изумлению, на ее лице заиграла искренняя (и очень милая) улыбка.
— Конечно! Я готова на все.
На все, да? Вопреки его решимости ее страстное заявление довершило процесс его возбуждения. Он игнорировал это — насколько мужчина вообще способен игнорировать мощную эрекцию — и попытался сосредоточиться на деле. Конечно, сейчас она полна энтузиазма, но они еще посмотрят, какое у нее будет настроение, после того как ей придется хорошенько поработать.
